– Боюсь, нам придется закончить, – сказала она. – В полдевятого мне надо быть на работе.
Такого я не ожидал и тут же стал ее уговаривать:
– Ну, детка (неумелая попытка скрыть агрессию), может, сыграем еще раз – хотя бы ради удовольствия? Назовем это игрой до внезапной смерти. Победитель получает ужин.
– Хорошо, – сдалась Марси. Тем не менее, было видно, что она нервничала. Видимо, опоздать боялась. Конечно, босс рассердится и не даст ей повышения. А у девочки амбиции! – Но только один раз и быстро, – неровным голосом добавила она.
– Мисс Нэш, обещаю, эта игра будет самой короткой в вашей жизни, – подмигнул я.
Так оно и вышло. Первую подачу я отдал ей. А затем не оставил ни малейшего шанса на победу. Раз-два, вот и вся игра. Марси Нэш была в полном шоке – я не дал ей набрать ни одного очка.
– Черт побери! – произнесла она. – Ты обвел меня вокруг пальца!
– Скажем так, мне понадобилось некоторое время, чтобы разыграться, – ответил я. – Надеюсь, ты не опоздаешь из-за меня на работу?
– Нет. То есть, все хорошо, – выдавила она, все еще в прострации. – Значит, в восемь вечера, в «21»?
Я кивнул.
– Столик бронировать на имя Гонсалес? – поинтересовалась она.
– Нет, это мой теннисный псевдоним. В основном меня зовут Барретт. Оливер «Великий Притворщик» Барретт.
– А… – протянула она, – «Гонсалес» мне нравилось больше.
И пулей понеслась в женскую раздевалку. Не знаю, почему, но мне вдруг стало смешно…
– Что вас так развеселило?
– Что, простите?
– Вы улыбаетесь, – сказал доктор Лондон.
– Это долгая и скучная история, – отмахнулся я. Но потом все же объяснил, что заставило депрессивного Барретта скинуть трагическую маску: – Дело не в Марси, дело в принципе. Обожаю ставить на место агрессивных особей женского пола.
– И ничего больше? – поинтересовался доктор.
– Ничего. Не думаю, кстати, что ее это сильно задело.
11
Марси была одета невероятно роскошно.
Ни малейшего намека на претенциозность. Наоборот. Всем своим существом она излучала высшую роскошь – роскошь в простоте. Казалось, Марси сама сделала себе прическу, но ее волосы были уложены безукоризненно. Она выглядела так, словно сошла с шикарного снимка талантливого фотографа.
Ее внешний вид привел меня в замешательство: вся эта невероятная утонченность, идеальная осанка, королевская выдержка… Рядом с ней я казался себе жухлым листком шпината, оказавшимся среди прекрасных орхидей. С такими данными она просто обязана быть моделью. Или кем-то из мира моды.
Я подошел к ее столику в тихом уголке.
– Привет, – сказала она.
– Надеюсь, ты не слишком долго меня прождала?
– Ты пришел даже раньше времени, – ответила Марси.
– Это, наверное, потому, что ты пришла еще раньше, – парировал я.
– Я бы сказала, что это логично, мистер Барретт, – улыбнулась она. – Ты присядешь или ждешь моего разрешения?
Я сел.
– Что пьешь? – поинтересовался я, показав на оранжевую жидкость в ее бокале.
– Апельсиновый сок, – спокойно ответила Марси.
– С чем? – недоумевал я.
– Со льдом.
– Только со льдом?
Она кивнула. Не успел я осведомиться о ее отношении к спиртному вообще, как появился официант и обратился к нам, словно к завсегдатаям заведения:
– Как вы поживаете сегодня вечером?
– Прекрасно. Что хорошего предложите? – ответил я, не в силах поддерживать его светский тон.
– Отведайте наших устриц. Они превосходны.
– Бостонский деликатес! – преисполнился я гастрономического шовинизма.
– Вообще-то у нас устрицы с Лонг Айленда, – ответил он.
– О’кей, посмотрим, так ли они хороши. – Я повернулся к Марси: – Ну что, попробуем местное подобие?
Та молча улыбнулась.
– Может быть, аперитив? – Официант посмотрел на нее.
– Да. Принесите, пожалуйста, сердцевинку латука и каплю лимонного сока.
Ну, теперь-то понятно, что она модель. Иначе зачем морить себя голодом? Я заказал себе фетучини[15] (прибавив: «И не жалейте масла!»). Официант поклонился и отбыл. Мы остались одни.
– Ну, вот мы и тут, – сказал я. (Должен признаться, что репетировал эту реплику все утро). Прежде чем Марси успела согласиться, что мы действительно тут, нас снова потревожили.
– Вина, мсье? – спросил наклонившийся к нам официант.
Я посмотрел на Марси.
– Пожалуйста, без меня, – произнесла она.
– Да брось, что будет от бокальчика вина? – сделал я последнюю попытку.
– У меня с этим очень строго, – сказала Марси. – Но тебе советую Мерсо (оно тут восхитительное) – иначе радость от победы будет неполной.
– Мерсо, – сказал я официанту.
– Шестьдесят шестого года, если можно, – пришла мне на помощь Марси. Официант ринулся выполнять заказ, снова оставив нас с ней вдвоем.
– Ты что, вообще не пьешь? – спросил я.
– Не из принципа. Просто не люблю терять контроль над своими чувствами.
Ну и какого черта это должно значить? Какие чувства она имела в виду?
– Так ты из Бостона? – спросила Марси. Диалог явно не клеился.
– Да. А ты? – поинтересовался я.
– А я нет, – ответила она.
Это ведь сейчас был наезд, не так ли?
– Работаешь в индустрии моды? – поинтересовался я.
– Отчасти. А ты?
– В сфере гражданских свобод.
– Даешь или отбираешь? – за ее обескураживающей улыбкой не удавалось распознать, какая доля сарказма присутствовала в этих словах.
– Пытаюсь заставить правительство соблюдать их.
– Трудная задача, – ответила Марси.
– Ты права, я пока и правда не слишком преуспел, – согласился я.
Подошел официант и церемонно наполнил мой бокал. Под вино хорошей выдержки я начал свой opus magnum[16], просвещая Марси на тему того, как нелегко живется адвокату в наши времена.
Признаюсь честно, есть у меня один недостаток. Я не умею говорить с… девушками. Ну, то есть, понимаете, последний раз что-то вроде свидания у меня было очень много лет назад. Но одно я знал точно – чересчур много говорить о себе не стоило. А то еще будет жаловаться потом дома, что я самовлюбленный идиот.
Так что наш разговор вращался вокруг (точнее, я рассуждал) решений суда Уоррена по правам частных лиц. Продолжит ли сеть ресторанов «Бургер Кинг»[17] содействовать Четвертой поправке[18]? – Смотря каким будет состав Верховного суда! «Непременно сохрани копию нынешней Конституции, Марси, она скоро станет раритетом!»
К тому моменту, когда я добрался до Первой поправки[19], нам уже подали нашумевшие устрицы, лонг-айлендские, разумеется. Они оказались весьма недурны. Но до бостонских, признаться, не дотягивали.
– Так вот, вернемся к Первой поправке – Верховный суд явно руководствуется двойными стандартами. В деле «О’Брайн против США», например, сожжение повестки не было признано заявлением, сделанным в форме юридически значимого действия. При этом суд поступил с точностью до наоборот в деле «Тинкер против Де-Мойн[20]», постановив, что ношение нарукавных повязок в знак протеста против войны является заявлением в письменном виде. Как такое вообще возможно? И чью сторону они в итоге разделяют?!
– А ты как думаешь? – спросила Марси. Прежде чем я успел подумать, не намекает ли она, что я заболтался, нас снова атаковал официант – на этот раз насчет десерта. Я заказал кофе со сливками. Марси – чай. Мне стало немного не по себе. Может, пора задуматься – а не слишком ли я много болтаю? Принести ей свои извинения за то, что меня слишком много? Но ведь она же в любой момент могла сама меня заткнуть, разве нет?
– А ты сам участвовал во всех этих процессах? – спросила Марси (издевается, что ли?).
– Да нет, конечно. Правда, сейчас я консультирую по поводу нового дела: «Отказник по убеждениям» – в качестве прецедента выступает дело «Уэббер против Призывной комиссии», которое вел я. Ну, и, плюс ко всему, я и волонтером активно работаю…
– И, судя по всему, даже не думаешь останавливаться, – добавила она.
– Ну, как сказал Джимми Хендрикс[21] на фестивале в Вудстоке[22]: «Мир грязнее некуда, всем нам пора браться за большую уборку».
– Ты что, был на фестивале? – полюбопытствовала Марси.
– Нет, прочитал заметку в «Таймс», – отмахнулся я.
– Ну надо же, – произнесла Марси.
То есть она разочарована? Или ей скучно? Вспоминая весь этот разговор, я понял, что так и не дал ей вставить ни слова.
– Ну, а ты чем занимаешься?
– Ничего социально значимого. Работаю в сети магазинов «Биннендэйл[23]». Никогда не слышал это название?
Шутит она, что ли? Кто ж не знает про сеть элитных универмагов «Биннендэйл», роскошный магнит в сорок карат для тех, кто желает оставаться инкогнито? Откровение Марси сразу пролило свет на многие обстоятельства. Она идеально подходит для столь шикарного бизнеса: светлые волосы, твердость, стройная фигура. К тому же, девушка обладает прямо-таки брин-морским[24] красноречием, которое действует настолько безотказно, что, уверен, она без труда могла бы даже крокодилу впарить сумочку из кожи его сородича.
