Суть программы сводилась к предложению разработать концепцию и создать механизм для развития экономических связей с Южной Кореей в хозяйственных интересах Дальнего Востока и Сибири. С этой целью предлагалось направить на Дальний Восток группу советских экспертов для подготовки конкретных предложений по развитию сотрудничества с Южной Кореей, а в конце февраля – начале марта пригласить во Владивосток и Хабаровск группу южно-корейских бизнесменов в количестве до 40 человек и организовать их переговоры с соответствующими советскими представителями в этих местах. Подготовка к проведению такой встречи и переговоров поручалась ТПП СССР и Ассоциации делового сотрудничества со странами Азиатско-Тихоокеанского региона.
По завершению намеченных мероприятий ГВК и Госплан с участием заинтересованных ведомств должны были разработать конкретную концепцию сотрудничества с Южной Кореей и механизм её реализации. Предполагалось, что на начальном этапе сотрудничество между странами будет происходить на неправительственной основе под эгидой ТПП СССР.
Вот такой непростой оказалась подоплека моей предстоящей командировки на Дальний Восток. К этому времени ТПП СССР уже твердо взяла в свои руки дело налаживания делового сотрудничества Советского Союза с Южной Кореей: делегация палаты во главе с В. Плановым провела в Сеуле в октябре 1988 года переговоры с Корейской корпорацией содействия развитию торговли (КОТРА) и согласовала проект соглашения о сотрудничестве, которое и было подписано в Москве 1 декабря 1988 года. Статья 4 этого Соглашения содержала обязательства сторон по «скорейшему созданию своих представительств с местонахождением в Москве и Сеуле соответственно, представительство Корейской корпорации содействия развитию торговли в СССР и представительство Торгово-промышленной палаты СССР в Республике Корея».
Наша делегация прилетела во Владивосток после подписания соглашения ТПП СССР с КОТРА в том момент, когда в Москве достигли апогея предвкушения плодотворных результатов от предстоящего прорыва в торгово-экономических отношениях с Республикой Корея «в хозяйственных интересах Дальнего Востока и прилегающих районах Сибири». Многие тогда считали, что от успеха нашей миссии напрямую зависит скорость реализации будущей концепции сотрудничества двух стран, которое из-за новизны подходов и необоснованного перестроечного оптимизма некоторым представлялась исключительно перспективным.
Миссия благих намерений
Наша делегация включала в себя шесть человек, прибывших из Москвы (эксперты ГВК, Госплана РСФСР, в/о «Союзрегиона», а также научного сотрудника института Мировой экономики и международных отношений), плюс руководителей торговых палат Иркутска, Хабаровска и Ассоциации делового сотрудничества со станами тихоокеанского региона, которые подключались к работе по ходу нашего следования: Владивосток – Хабаровск – Иркутск.
Предварительно согласованный график работы нашей делегации в каждом городе включал беседу с местным партийно-хозяйственным активом края и его руководителями, встречу-беседу с представителями местных деловых кругов, посещение объектов, выделенных для возможного «сотрудничества» с южно-корейским бизнесом и заключительная встреча с местными властями, подводящая итог совместной работы.
По этой схеме и проходила вся работа, за исключением посещения предприятий, подходящих для возможного «сотрудничества». С таковыми местные власти пока еще не определились. Вместо этого по маршруту нашего следования нам организовывали туристические поездки по осмотру сибирских городов. Да, встречи и беседы с представителями местных деловых кругов проходили несколько в ином ключе, чем я себе представлял.
В Москве справедливо считали, что бессистемные контакты местных предпринимателей с представителями бизнеса Южной Кореи могут привести к нежелательным для нас последствиям или, как полагали, не дадут соответствующего экономического эффекта. Поэтому нам следовало четко определить приоритеты с точки зрения наших интересов в таком сотрудничестве, наметить его масштабы, создать для этого соответствующую деловую атмосферу, исключив из такого сотрудничества возможных посредников.
Для наглядной иллюстрации перспективного мышления наших московских теоретиков, делающих ставку на развитие торгово-экономического сотрудничества с Южной Кореей и его потенциального эффекта на благосостояние советского Дальнего Востока, приведу лишь одно из предложений, сформулированных в записке в ЦК КПСС «К вопросу об установлении и развертывании экономических связей с Южной Кореей».
«Широкие экономические связи с Южной Кореей, как и с другими странами азиатско-тихоокеанского региона, прорыв на этом направлении может обеспечить формирование в Хасанском районе Приморского края специального экономического района, включающего в себя научно-производственный консорциум с ориентацией на биотехнологию, генную инженерию и марикультуру, а также ряд совместных предприятий с наукоемкими производствами на основе отечественных разработок. Фирмы Южной Кореи в принципе могли бы взять на себя кредитование, организационно-управленческие и строительные услуги при создании объектов научно-производственного и социально-бытового назначения, а также элементов инфраструктуры, включая международный аэропорт и узел связи. КНР готова предоставить необходимую рабочую силу, а ведущие в данных областях фирмы стран АТР, включая США и Канаду, могут обеспечить поставки соответствующей аппаратуры, оборудования, «ноу-хау» и, в конечном итоге, использование своих каналов сбыта готовой продукции».
Это было всего лишь одним из предложений, возникших из разработок наших дальневосточных специалистов, организованных президиумом Дальневосточного отделения АН СССР. Идеи наших теоретиков были в то время подхвачены нашими передовыми политиками. Вся необоснованность таких теоретических выкладок сделалась очевидной уже на предварительном этапе их практического осуществления даже в сугубо приземленном варианте исполнения.
Низкий должностной уровень руководителя московской делегации соответственно понизил и должностной уровень местного руководства. Это сделало общение с участниками наших собеседований менее формальным, более откровенным, но менее результативным. Если представители местных партийно-административных властей хранили многозначительное молчание в то время, когда мы рисовали картины светлого будущего советского Дальнего Востока в случае построения правильных деловых взаимоотношений с южно-корейскими предпринимателями, то местные деловые люди встречали наши разглагольствования более чем скептически.
Во-первых, они не скрывали своего отношения к федеральным властям и политике Центра по отношению к Дальнему Востоку и Сибири. Они открыто говорили о том, что эти регионы СССР, по их убеждению, продолжают использоваться в основном в качестве сырьевых придатков. По их мнению, прежде, чем включать эти регионы в «международное разделение труда», – как тогда говорили, следует изменить статус их взаимоотношений с Центром, придать ему более равноправный характер, дать местным предпринимателям больше самостоятельности в принятии деловых решений, а властям – финансовых средств для развития регионов.
Местные деловые люди не верили нашим увещеваниям о том положительном воздействии, которое может оказать на Дальний Восток и Сибирь сотрудничество с южно-корейским бизнесом, исходя из своего опыта приграничной торговли с КНР, деловыми связями с Южной Кореей через посредников. Выступление члена нашей делегации, заместителя генерального директора в/о «Союзрегион», они вообще квалифицировали как очередную попытку Москвы взять под свой контроль будущие экономические отношения Дальнего Востока с Южной Кореей.
Вот в такой атмосфере проходили наши встречи и беседы на Дальнем Востоке. Не знаю, насколько нам удалось убедить местные власти и предпринимателей настроиться на более серьезное и продуманное отношение к развитию своих торгово-экономических отношений с корейским бизнесом, поскольку по возвращению в Москву узнал, что акценты в деле развития советско-южно-корейских деловых отношений несколько изменились. Запланированная поездка бизнесменов Южной Кореи по Дальнему Востоку и Сибири была передвинута на более поздние сроки, а приоритетным делом стало открытие соответствующих представительств в Москве и Сеуле. Представительство ТПП СССР в Сеуле было открыто 1 апреля, а представительство КОТРА – в Москве 7 июля 1989 года.
Произошедшая заминка в развитии советско-южнокорейских связей, по существу – в период «медового месяца» таких взаимоотношений, объяснялась причинами, которые советская сторона в экстазе перестройки просто перестала принимать во внимание. Об этом напомнили профессионалы-дипломаты из Посольства СССР в Японии. В аналитическом материале «К вопросу об экономических связях Южной Кореи с социалистическими странами» от 7 июля 1989 года они справедливо напомнили, что действия самого сеульского правительства негативно сказываются на перспективе развития экономических отношений этой страны с социалистическими странами и прежде всего с СССР. Это правительство в настоящее время «предприняло ряд мер по «упорядочению» двухсторонних связей и усилению контроля над деятельностью фирм на этом направлении. В конце апреля с.г. учрежден координационный комитет по связям с соцстранами. В конце мая с.г. должен был вступить в силу американо-южнокорейский меморандум по вопросу о сотрудничестве в контроле за технологическом экспортом в соцстраны».
