– Договорились! Я попробую, – с вдохновением пообещал осчастливленный Владислав.
Через три дня он принёс сразу две статьи. Обе пошли в набор. Редактор отметил качественный подход к делу. После публикации радостно говорил, что на статьи Влада было много звонков и писем от читателей. Их здорово затронула тема. А через месяц внештатнику предложили место штатного корреспондента в редакции газеты. Вместо того самого Виктора, который готовил первую подборку стихов Влада. Виктор уехал на родину в Днепропетровск.
И завертелось. Началась беспокойная жизнь на новом поприще. Деятельность газетчика весьма насыщена событиями. Каждодневно идёт настоящая охота за свежим, горячим материалом. А тут беспокойная Чечня под боком. Хотя в крае и своего бандитизма хватало. В стране творится полный раздрай и активизировались всякие преступные элементы. Журналист, как боец развернувшегося фронта, – всё время на передовой. Сколько их в то жестокое время безвозвратно кануло в небытие! Профессия оказалась одной из наиболее опасных. С одной стороны, журналист защищён законом – находится под покровительством властей, правоохранительные органы его оберегают. С другой стороны, если сунул нос куда не следует – прищемят его так, что и мама не горюй!
Написал Влад статью о проблемах в летний период в городе с водоснабжением. А его вызывают на ковёр в городскую администрацию отчитаться перед заместителем мэра по жилищно-коммунальному хозяйству.
– …а почему это у вас, Владислав, такой жуткий поклёп на нашу действительность пронизал всю статью? – допытывался дотошный чиновник. – Что за насмешка такая, когда червяк вылезает из водопроводного крана и, изогнувшись вопросительным знаком, озадачивает читателя провокационным вопросом?
– Ну это же фельетон, – пытается Влад объяснить. – И в насквозь прогнившие трубы действительно лезут дождевые черви. Не раз о подобном писали нам жители. Подставят чайник под кран, чтоб воды набрать, а туда плюхается червяк.
– Так зачем же и вам доставлять беспокойство народу? Надо по-тихому устранить причину и всё.
– Сколько ни бьются люди, но причина не устранена до сих пор. Трубы надо менять, а для этого выделите средства из городского фонда, тогда народ и успокоится…
Или вот ещё другой пример. Ветеран войны поделился воспоминаниями к Дню Победы. И рассказал он о тяжёлых днях 41-го. Вспоминал, как держали они оборону в начале зимы в устье Днепра, удерживая важный плацдарм. Не хватало ни еды, ни патронов. К тому же, в окопах непролазная грязь по щиколотку. А по ночам всю эту жижу сковывал морозец. Днём опять пригревало солнце и, перемешанная сапогами, грязь опять хлюпала и налипала на обувь. Негде было обогреться и обсушиться. Целыми днями то отбивали атаки наседающих фрицев, то сами бросались вперёд. Ночью обессиленные валились на дно окопа, чтоб чуть-чуть отдохнуть и собраться с силами. Бывало утром дозорный бьёт тревогу: «Немцы в атаку пошли!» Вскакивает боец на ноги, а у него за ночь шинель вмёрзлась в застывшую на морозе грязь. Так пола и обрывается от резкого усилия и остаётся во льду. Под рукой ничего нет, чтоб постелить в траншее. Это у фашистов всегда дно окопа сухое, устлано аккуратно досками. Тыловики успевают снабжать передовые части стройматериалами. И блиндажи тёплые у них для обогрева и сна всегда на передовой подготовлены. Кофе свой и горячий паёк по часам принимают в комфорте. А что наш солдат? Как всегда, своей неприхотливостью лишь пособляет нерадивым снабженцам. Те только и могут спирт хлестать в тылу. И рассказал ветеран, как солдаты приспособились обустраивать быт в тех окопах:
– Был у каждого из нас свой «иван» – так мы их называли. Это значит – свой труп вместо спального места. Выползали мы в темноте из окопов и притаскивали себе убитого. Потом укладывали на дно окопа и спали на нём. Всё не в жидкой грязи. Пристроишься на трупе, положишь шапку на мёртвое лицо и прикорнёшь словно к подушке. Зрелище это ужасное. Но на войне жизнь протекает в иных измерениях.
– А почему убитых называли «иванами»?
– Так, друг мой, немцы своих покойников тихо забирали каждой ночью. А наших никто не убирал. Они и мёртвые продолжали держать оборону. В перестрелках с врагами, ползая по открытому пространству, прятались мы за холмики тел погибших и принимали они на себя живым предназначенные пули. Вот она неприглядная правда войны…
Влад, как есть, записал интервью со слов выжившего героя. Что после этого началось! Городской комитет ветеранов в суд подал на провокационного журналиста.
– Не могло быть такого в нашей армии! – убеждённо с пеной у рта разорялся посетивший редакцию председательствующий среди ветеранов участник войны.
– Ну, а если не было, тогда меж собой разберитесь, уважаемый, – терпеливо объяснял заслуженному человеку главред. – Кому верить из ветеранов? Мы лишь взяли интервью у участника прошлых событий. У него, видимо, на сей счёт имеются очевидцы. Иначе, заявлять о таком прилюдно – это, знаете ли, чревато…
Хуже всего дело обстояло с криминальными элементами. К коим можно вполне причислять и местных националистов-казаков. Они чувствовали себя здесь полными хозяевами положения. Создавали свои казачьи сообщества, построенные на военной основе. Их представители напористо лезли везде: во властные структуры, в выборные органы, с милицией осуществляли совместные рейды и одновременно участвовали в криминальных делах. Потом свои представители власти их выгораживали из щекотливых ситуаций. Люди возмущались такой откровенно негативной ролью казачества и постоянно жаловались на творимый ими произвол. Эти борцы за свою идентичность учиняли то армянские погромы, то греков преследовали, то татар. В общем, на неблагоприятном фоне сложившейся в стране обстановки служили дестабилизирующим фактором.
Первый раз Владислава возмутил из ряда вон выходящий случай, когда три пьяных молодца из казаков зверски избили уважаемого в городе престарелого учителя не казачьего происхождения. По этому случаю написал Влад гневную статью. В тот же день его посетил на рабочем месте казачий атаман Остапенко. Не стесняясь в выражениях, казак принялся угрожать расправой. Но Владу самому два года пришлось участвовать в боевых событиях и на такого как он не так просто нагнать страху. И он, твёрдо глядя в глаза предводителю националистов, веско отрезал:
– Я не стану закрывать глаза на безобразия ваших молодчиков!
– Ну тогда мы закроем тебе их сами, – цинично пообещал Остапенко.
На том и расстались, возненавидев друг друга…
Потом был совершенно возмутительный случай, когда в центре города на пруду купальщики нашли отрезанную женскую голову. Оказалось, молодой пьяный казак изнасиловал пожилую пенсионерку, жестоко её истязал и в итоге отрезал голову и бросил в пруд.
Постоянные происки казаков будоражили округу. Особенно невыносимы были их пьяные оргии. Тогда лучше совсем не попадаться им на пути – изувечат безжалостно. Как случилось с милиционером Мартышевским. Он вступился возле местного Дома культуры за мужчину, которого избивали два пьяных казака. Те оставили прежнюю жертву и переключились на милиционера. Часа два они злобно отделывали хлипкого вида правоохранителя. И долго куражились уже над мёртвым телом. Били зверски коваными ботинками военного образца: череп пробили, раздробили кости лица, поломали рёбра…
Владислав всё это придал огласке, дабы понесли наказание виновные. Только принялись их выгораживать люди с высоким положением. А в почтовый ящик Аксаровых кто-то подбросил записку угрожающего содержания, мол, не заткнёшься – будешь иметь бледный вид. При встречах на официальных городских мероприятиях Остапенко многозначительно намекал, что найдёт на Владислава способ эффективного воздействия.
Но оказались и преимущества в нынешнем положении Владислава. Поприжали языки свои недоброжелательные соседи, когда стали Влада часто видеть по муниципальному телевидению да читать его статьи в местной газете. Поняли разом, что нет резона вступать теперь с ним в конфронтацию. Мало ли на какие высоты вознесёт такого соседа судьба. Решили, что с ним надо быть повежливей! И участковый стал первым здороваться и заискивать, признав превосходство Аксарова над собой. Много в работе лейтенанта было недостатков и если газета тряхнёт его, то может запросто лишиться хлюст своего тёпленького места.
А тем временем Люся объявила о своём достижении:
– Владислав, я встречалась с писателем Лихоносовым. Это тот, что написал культовый роман о кубанском казачестве под названием «Маленький Париж». Он просмотрел твои работы и отозвался о них весьма лестно.
– И что теперь делать мне?
– Лихоносов звонил Валентину Меланьину, возглавляющему молодое крыло начинающих кубанских писателей и рекомендовал тому принять тебя. На субботу назначена встреча.
