И все в миг замолкают.
Выхватываю аппарат и подбрасываю вверх. Резкий бросок руки. Выстрел. И под восхищенный вздох толпы, куски пластика и металла фейерверком разлетаются по всему пространству заднего дворика.
И только после этого толпа начинает расходиться окончательно. В темпе проигравшей стороны с поля боя.
Кто-то вон, даже уползает. Идиоты.
Перевожу взгляд на Заха, а тот уже некоторое время играет в гляделки с мокрой кошкой, чьи глаза разве что молнии не мечут.
Злишься? Ты еще не знаешь, что такое злость.
Еще не знаешь, что через минуту твои блядско-невинные глаза будут полны слез, а губы, столь влажные, будут умолять меня остановиться.
А я, кажется, остановиться уже не смогу. Тяну руку к пряжке ремня и думаю: да и не хочу.
Глава 12
Наказать.
Это желание растекается по венам, опьяняет, кружит голову, заставляет тело напрячься. Рукой сдергиваю ремень с петель и жду.
О, предвкушение это самое приятное. Особенно когда жертва и не понимает, что ее может ожидать.
Екатерина забирает волосы наверх, так, что сиськи тут же приподнимаются, пока мерзавка медленно поднимается по лестнице. Ещё не осознавая, что ее ждёт.
Первое, что бросается в глаза — ее влажные, пухлые губы.
Ну и чего ты их надула? Так еще больше хочется с размаху всадить между ними ноющий член. И смотреть, каким плотным колечком она будет всасывать его в себя, смачно причмокивая.
Мокрая полностью. Меня прошибает новый разряд тока, стоит ей подняться выше. Без белья. Блядство!
Сиськи, обтянутые белым платьем, больше напоминающим майку, просвечивают. Два округлых полушария с высоко стоящими маленькими сосками. Температура резко повышается.
Они так и просятся в мужские руки. Сжать, оттянуть, покрутить, услышать визг и шлепнуть, чтобы заткнулась, пока буду их вылизывать.
Хер пульсирует и стрелой тянется к ним. Глаза застилает неконтролируемая похоть.
Пара шагов. Хватаю за руку и тяну на себя, ощущаю на себе ее холмы, разворачиваю боком и шлепаю по мокрой заднице под испуганный, возбуждающий визг.
Пока только рукой с зажатым в ладони ремнем, ощущая, как от звука шлепка темнеет в глазах.
Блять… Не завещание, а подстава.
Бью снова в отместку, бесконтрольно трусь членом, что уж
Звук нового шлепка раздаётся на всю округу. Мозги просто отключатся. Я теряю соединение с реальным миром. Ей пиздец.
— Ты, — шипит Катя на меня, — что творишь, неандерталец?
Пытается развернуться лицом, но тщетно. Дергается. Но держу так крепко, что уверен, завтра ее кожа будет покрыта синяками.
— Только попробуй сделать это ещё раз! — кричит она мне в лицо, а я только и вижу, как шевелятся ее губы, как мелькает средь жемчужных зубок дерзкий язычок. Который так и хочется прикусить.
— Попробую, сучка, и не раз, — скалюсь на неё.
Реально кроет от ощущения ее беззащитности в моих руках. Как же легко ее сломать. Как же легко получить с ней удовольствие.
Пьяненькая. Кайф. Развести на трах еще проще. Стоит только…
Стоп, мужик. Завещание!
Злость снова заменяет возбуждение, делает стояк еще более упругим. Ещё один повод отшлепать по ее пухлой жопе, а лучше отыметь.
Да, блять! Хватит! Я в первую очередь солдат и не могу ослушаться приказа, увидев мокрую сучку. Не могу все испортить.
Отшвыриваю ее, переглядываюсь с Захаром. Тот не теряется, уже как хищник приближается. Незаметно. Сзади.
Катька своими дёрганными движениями и испуганным взглядом пробуждает потайные мужские желания.
Жертва — охотник. В данном случаи охотника два. Тем хуже для неё.
Красная шапочка и два серых волка. Кто знает, чем бы закончилась сказка при таком раскладе.
Милашка решила поиграть, да вот просчиталась. Мы играем только во взрослые игры. Правила у нас достаточно жесткие, не для таких нежных особ. И секс мы любим жесткий, чтобы девка верещала и билась в приступах оргазма.
Растягиваю в руках ремень и щелкаю волной, чтобы привлечь ее внимание.
Она дергается на месте, смотрит удивлённо. Щеки приобретают красный окрас.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Точно так же скоро будут выглядеть ее аппетитные булки.
— Н-не подходи, — хрип и мольба во взгляде. Но меня не пронять, я уже все решил.
Смотрит Катя то на меня, то на ремень в моей руке.
Делаю широкий шаг в ее сторону, и она разворачивается на своих огромных шпильках и… Врезается в грудь Захара.
— Куда-то собралась? — улыбается ей. Его явно забавляет данная ситуация, меня она заводит не меньше.
Хватает ее одной рукой за волосы, говорит ей что-то тихо на ухо.
Становится на одно колено и под визг толкает вниз. Вынуждает лечь через колено, оттопырив зад вверх.
Отличный такой зад. С мелькнувшей между булок влажной полоской трусиков, что съехали чуть в сторону.
Мы с Захаром переглядываемся. Понимаем друг друга без слов. Негоже нянькам так на подопечную смотреть, а тем более думать, в какой позе член будет заходить особенно глубоко. Тем более о ней.
Она запретная территория.
Это какой-то бред. Я никогда не ощущал себя настолько сильно озабоченным. Как сопляк, ей богу. Никогда это не приносило такого дикого удовольствия. И за это тоже ответит Киска.
— Ренат, — предупреждающе пытается образумить меня Захар, но поздно. Зверь внутри меня встал на дыбы.
Запах, удар и крик мучительной боли пытается проникнуть в затуманенный похотью гнев. Дыхание замирает. Кончик ремня касается полоски трусиков, ласкает под громкий девичьи плач. Прерывистый.
Захар любовно поглаживает ушибленное место, медленно вылизывает языком красную полоску, пока уже вряд ли сильно соображающая Катя хнычет головой вниз.
А я только и смотрю неотрывно, как между ног мелькает розовая плоть. Бешусь снова! Сука, с самой недоступной вагины.
— Нет! Не трогай меня, ты кусок дерьма, — поднимает на меня свои полные прозрачных слез глаза. — Что, нравится унижать девушек?! От другого ты не получаешь удовольствие? Животное.
— Сейчас и проверим, Киска.
Делаю новый замах, слышу испуганный крик и звук шлепка.
Охреневаю, осознавая, что мой друг положил свою руку на то место, куда был направлен удар.
Это приводит в бешенство. Джентльмен хренов. Всегда был неравнодушен к ней. А меня уже колбасит.
Почему он не доводит все до конца?! Теперь Катя будет думать, что ей все дозволено.
Особенно, когда к тебе так относятся. Баб нужно наказывать за провинности, чтобы в следующий раз думала башкой. Непослушание неприемлемо.
Захар заботливо, мать твою, поправляет ей юбку, поднимает на руки. Она тут же обнимает его в ответ, утыкается носом в шею, причмокивая губками.
И пока Захар несет ее в дом, меня посещает блядская мысль. Судя по виду Захара, не одного меня.
«Если ее трахнуть, она ведь завтра ничего не вспомнит».
Глава 13
Следую за ними в дом. Смотрю с завистью на то, как друг лапает девушку. Нашу дрянную девчонку.
Я бы мог это сделать сам, успокоить, положить на кровать, лучше, естественно, на свою. Растянуть, а после разогреть своим членом.
Он там в штанах изъявляет свое отчаянное желание запретного плода. Голодный. Пульсирует, ноет, поддергивается. Я быстро сжимаю ствол рукой, пытаясь ослабить блядское напряжение. Голова просто перестаёт работать в таких случаях.
Вот тебе и военный с невъебенной подготовкой.
Ладонь от единственного шлепка продолжает гореть. Мало, чертовски мало.
Нельзя было прерывать наказание, Захар не прав, сук нужно воспитывать, иначе сядут они на шею и свесят свои шикарные ножки.
Одна вон, кажется, свесила. С намалеванными красным лаком ноготочками, что так и просятся в рот. А в башке пульсирует: «эти ножки хорошо будут смотреться на моих плечах».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Нужен трах. И как можно скорей. Реально нужна упругая баба с узкой дыркой. Эту-то трогать нельзя, иначе все полетит к чертям собачьим.
