— Возможна, — подтвердил МИ. — Рассчитать коэффициент достоверности на основе имеющейся базы внутренних и внешних переговоров?
— Рассчитай, — согласился я. — Результат выдай в процентах, загруженной мною системы измерений.
— В зависимости от ситуации и наличия соответствия терминологий, достоверность будет колебаться от 78,5547 до 98,3235. Полной достоверности достичь не удастся в силу отсутствия полных языковых баз. При активном анализе и накоплении данных есть вероятность повысить нижнее значение достоверности. Начать сбор данных с анализом?
— Неплохо, — обрадовался я. — Начать анализ и сбор данных.
— Принято.
* * *
Пилот предложил работать маятником. Так было проще сбить наводку орудий. Мне он определил первый удар по щитам, так как наносить второй удар в то же место становилось опаснее. Вопреки опасениям офицера-три первая атака вообще не дала наводчикам вражеского корабля прицельно отстреляться. Их выстрелы просверкали, как жест острастки, уже после того, как мы отработали по кораблю. Правда, оба орудия остались в строю. Пущенные мной две ракеты оказались отклонены в сторону огрызками защитного поля, пришлось долбить с близкого расстояния. Туннельное орудие, на которое я возлагал надежды, не подвело. Я успел сделать им два выстрела, дошлифовав лазерами. Напарник издалека отработал лазерами, а у самого поля выпустил все четыре ракеты. Лишь одна, кувыркаясь, прошла мимо по касательной поля. Остальные три вгрызлись в борт чужого корабля, вызвав хороший взрыв. От этого укуса лопнула внешняя обшивка «диверсанта», выпустив в космос кучу мелкого мусора, кусок внутренней переборки и одну броневую плиту второго слоя защиты. Второй заход оказался неудачным. Бомбы все же оказались сильно медленными. Восстановившееся защитное поле успело отбить большую часть. А попавшие в разные места обшивки две штуки лишь сорвали антилазерное покрытие. Перезарядившись ракетами, мы продолжили дело. Третий заход оказался результативным. Напарник угодил прямо в гондолу одного из орудий. Взрывом сильно повредило механизм наведения. Теперь орудие только судорожно дрыгалось, посылая импульсы в белый свет, как в копейку. Четвертым заходом я снес часть излучателя, полностью поставив крест на этом орудии. Пятый и шестой заходы после перезарядки оказались пустыми. Седьмой заход снова принес удачу. Ракеты напарника проломили обшивку корабля рядом с гондолой уцелевшего орудия. Что-то внутри заискрило и орудие заклинило. Но, выходя из маневра, пилот не рассчитал траекторию и попал под огонь носовых скорострельных орудий. Защиту в миг снесло с истребителя, машина судорожно кувыркнулась, но все же выровнялась. Чтобы отвлечь внимание, я атаковал. Толку с моей атаки практически не было, хотя туннельное орудие и пробило корпус одной из гондол. Получив два импульса, пробившие экран, но не навредившие машине, я ушел в мертвую зону. Подбитая машина напарника уверенно тянула на эсминец. Он сел на аварийной палубе. Машина ремонту вполне подлежала, а пилот отделался парой небольших ожогов. Так что можно было считать нашу миссию выполненной без значительных потерь. На всякий случай я вернулся и в упор расстрелял поврежденное орудие, сделав из фокусирующего канала излучателя кучу мелкого крошева.
Финальная атака абордажной пехоты на трех десантных ботах происходила под нашим прикрытием. Через дыры в защитном поле мы методично обрабатывали намеченные для проникновения шлюзы и палубы, находясь в мертвой зоне оставшихся пушек. За этим делом мы практически проворонили атаку десантного бота противника на наш космолет. По хитрой траектории бот с погашенным оборудованием отдалился от корабля, используя инерцию, и пошел на сближение с эсминцем, когда тот стал набегать на него. Как только бот включил подачу энергии, МИ моего истребителя засек его. Я не стал разбираться, что за мусор ожил на пути нашего единственного шанса на спасение, сразу дав максимальную тягу через сектор скорострельных орудий, благо мой неожиданный маневр не позволил им вести прицельный огонь. И все же бот опережал меня. Неизвестно сколько там находилось бойцов, но на эсминце остался неполный состав команды и ни одного пехотинца. Даже из большого количество техников вояки выйдут никудышные, и взятие корабля станет лишь вопросом времени. Пока наша пехота вернется на свой корабль, на нем разрушат все, кроме прочного корпуса. Понимая, что проигрываю время, я выпустил свою заветную ракету КСС, которую приберег даже во время расстрела пушек. Заряд там обретался плазменный, но ракета превосходила меня в скорости и наводилась с отсечкой большинства помех и ложных целей. Вражеский десантный бот только успел прилипнуть к палубе, как его настиг мой подарок. Борт десантной лоханки лопнул ошметками бронеплит. Ударной волной сорвало три из пяти крепежных ног, перевернув машину на бок. Дистанция оставалась слишком велика, чтобы эффективно работать лазерами или гравитационным орудием, плазма вообще оставалась слишком медленной. Отсчитывая секунды, я наблюдал, как из пролома начали высыпаться приземистые фигуры. Сноровисто вскрыв шлюз, с десяток гротескных бойцов в экзоскелетах, походивших на насекомых по-очереди проникли на борт эсминца. Через десяток секунд бот и остатки десанта настиг плотный огонь моих лазерных орудий. Мне ответили из всего, что оказалось под рукой, но больше ни один враг не проник на борт эсминца. Весь оставшийся десант остался либо внутри изуродованного бота, либо на палубе штурмовых летательных средств. Внутри эсминца шел бой, но я ему помочь уже ничем не мог. Прервав высадку, один из десантных ботов с частью пехоты вернулся на родной корабль. В результате оперативных действий корабль удалось спасти от значительного разрушения. Команда тянула время, преграждая проходы и взрывая установленные ранее заряды.
В результате нападения восьми тяжелых пехотинцев висектов погибло тринадцать членов команды, включая офицера-три. Двое десантников нападающей стороны погибло от подрыва спрятанных зарядов, остальные шесть уничтожила подоспевшая космо-пехота. Потери собственной пехоты выражались в трех раненных бойцах.
Штурм вражеского корабля прошел успешно. Тяжелой пехоты врага на борту «диверсанта» оказалось немного. Понеся незначительные потери, абордажные группы оттеснили врага в район боевой рубки. Не дожидаясь финального штурма, остатки команды висектов подорвали навигационное оборудование корабля вместе с собой.
* * *
Эсминец висел на месте последней стычки с врагом. Его десантные боты и два истребителя прочесывали пространство недавнего боя, отыскивая уцелевших и собирая погибших. Транспортный корабль после моего возвращения доковылял, как хромая собака, к месту нахождения такого же побитого эсминца. Субпотоковый передатчик эсминца тоже пострадал, но мы так или иначе больше приобрели, чем потеряли. Эсминец имел довольно сильные повреждения наружных систем, но его внутреннее оборудование, включая жизнеобеспечение, находилось в исправности. А остатков запасов продовольствия и мощностей синтезаторов оказалось больше, чем достаточно для жизни сильно оскудевшей команды.
Хорошая новость заключалась в том, что оба двигателя корабля оставались в рабочем состоянии, хоть и нуждались в некотором ремонте. Плохой — полное отсутствие среди экипажа пилотов-навигаторов. Из имевшихся в наличии трех пилотов десантных ботов и двух пилотов-истребителей, включая меня, только один кое-как смог управлять эсминцем при движении на двигателях реального пространства, используя ручное управление. Надежды на второго помощника грузовика не оправдались. Он имел навыки и кое-какой опыт, но его старый разъем не подходил для интеграции с современным эсминцем. Сделать же операцию по смене разъема практически в полевых условиях оставалось совершенно нереальной фантазией. По военным канонам командование над кораблем перешло к старшему офицеру — командиру космической пехоты. Но все это меня в тот момент мало волновало. Боевой запал схлынул, отняв остатки душевных сил. И хоть само тело Луары вряд ли сильно утомилось, его хозяйка от волнения устала чуть ли не больше меня. В первый раз по обоюдному согласию мы оба провалились в сон, едва добравшись до своей каюты грузового судна.
Как и следовало ожидать, первым проснулся я. Из рассказа пассажирского семейства грузовика я узнал, что ведутся восстановительные работы, даже разработаны какие-то варианты выхода из ситуации. Связь на грузовике с горем пополам наладили, и я некоторое время просидел в уцелевшем пилотском кресле, слушая эфир. Зашедшая по какой-то надобности Индра слегка просветила меня в сложившейся ситуации.
Вокруг боевого корабля действительно развернулась бурная деятельность. От безысходности руководство приняло решение совершить прыжок под руководством второго помощника грузовика, но с осуществлением задуманного через одного из пилотов-истребителей, имевших разъемы для включения в систему эсминца. Грузовик решили оставить на орбите ближайшей планеты, сообщив компании-владельцу его координаты. Топливо на грузовике по своим параметрам сильно уступало тому, которое требовалось эсминцу для нормальной работы, но его на всякий случай тоже переместили на боевой корабль. Худо-бедно даже на нем эсминец мог функционировать приблизительно в треть своей мощности. Запасливые техники прихватили и топливо с уцелевшей установки корабля противника. Хоть оно и не годилось для эсминца, но оставалось ценным трофеем, который легко продавался хоть на белом, хоть на черном рынке. Используя кое-какие компоненты корабля висектов, техники смогли восстановить орудия системы ближнего боя. А из трех спарок поврежденных орудий главного калибра собрать одну работающую. Зато эту орудийную спарку можно было использовать без каких-либо ограничений. Находчивые технари успели притащить еще что-то из техники чужаков, умудрившись приспособить под временные нужды собственного корабля. Шаг за шагом эсминец восстанавливал статус военного корабля.
