Наши ладони соединяются в дружеском рукопожатии. Все-таки характеры у нас в чем-то схожи. Оба вспыльчивые, мы быстро отходим и не помним зла. Если, конечно, это зло не носит принципиального характера. Удовлетворенный разговором, я отправляюсь вздремнуть часок где-нибудь в сухом месте, чтобы набраться сил для послеобеденного марш-броска.
Глава двадцать третья
ПАНГЕЯ
Продвинулись звезды...
Гомер, "Илиада"
33-й день 1 года Э.П. Шестой день пути
Вчера повторили рекорд своего первого дня пути, снова прошли 30 км. Сегодня же до обеда с трудом преодолеваем 8 км. Лил сильный дождь. И джунгли вдобавок, словно сговорились с воздушной стихией, стали еще непроходимее. Мы совершенно выбились из сил. А между тем режим движения я выбрал щадящий. Никого не торопил, не гнал, не требовал пройти строго по плану: столько-то километров и ни километром меньше. Да и не было у нас строгого графика. Были лишь примерные наброски, была желательность, но не обязаловка. Судите сами. Вот условный график нашего движения, составленный мною перед началом экспедиции:
Средняя скорость движения - 2,5 кмчас.
с 8 утра до 12 часов дня, до обеда, - 4 часа ходьбы - 10 км.;
с 2 до 6 вечера - 4 часа - 10 км.
Итого за день - 20 км.
Более чем скромно? Не думаю. Мы шли не по гаревой дорожке стадиона. Мы шли по джунглям; по цепким, коварным джунглям. Прибавьте сюда вынужденные остановки для замеров местности, нужные для картографии, остановки на удовлетворение научного любопытства наших спецов по флоре и фауне. И все же по большей части мы перекрывали этот график. Вчера я подсчитал, мы прошли:
1-й день - 30 км.; 2-й день - 20 км.; 3-й день - 25 км.;
4-й день - отдых - 0 км.; 5-й день - 30 км. Помогла открытая местность.
Итого, пройдено 105 км!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Осталось - 130 км.
Где-то, примерно в середине пути, мы должны отыскать подходящее место для приема вертолетов с продовольствием. Наши запасы подошли к концу.
В 3 часа пополудни дождь, опять начавшийся сразу после обеда, наконец-то полностью иссякает. Но еще долго с деревьев, с их густой кроны падают крупные капли воды. Потом начинается парилка, как в сауне. Лес окутывается тяжелым туманом, вязким, как кисель. Идти становится опасно. На наше счастье, характер местности меняется в лучшую сторону. Опять наметился небольшой подъем.
Наша колонна змеится между деревьями, которые постепенно раздвигают свой строй. Небо, очевидно, хотя и медленно, но очищается от туч, потому что сначала робко, потом уверенно золотые лучи солнца пробивают кроны лепидодендронов и лучистые венчики древовидных плаунов. И вот, стволы уж расступаются настолько, что светозарные стрелы достигают земли. Туман вспыхивает, светится и начинает таять, постепенно рассеивается, расползается по тенистым сырым местам леса. Освобожденные от гнета дождя, распрямляются кусты папоротника. Вслед за флорой оживает фауна. Парочка крупных скорпионов, величиной с белку, сваливаются откуда-то сверху чуть ли не мне на голову. Мороз продирает по коже. Я тут же их приканчиваю из своего "макара", положившись на интуитивный прицел. Пули разносят их в брызги, членистые лапки разлетаются по кустам.
Когда я прихожу в себя от шока, то какое-то время жалею явно любовную парочку, которые, может, вовсе и не собирались попробовать на прочность мою шкуру своими ядовитыми крючками; а занимались там, на кроне, своей скорпионьей любовью, прибалдели на солнышке да и сверзились с древа. Но через минуту я уже совершенно забываю о содеянном злодействе. Закон джунглей - выживает сильнейший. Пока, на данный момент, мы сильнейшие.
Этот случай помог проверить мою реакцию. Реакция оказалась неплохой. Я выхватил пистолет из поясной кобуры довольно быстро, конечно, не с такой скоростью, как это делали герои Клинта Иствуда, но все же достаточно проворно, чтобы упредить ядовитую парочку, так и не успевшую расцепиться и броситься в атаку. А ведь несколько мгновений я еще потерял на то, чтобы остановить шедшего позади меня товарища, упершись левой рукой ему в грудь.
"Макар" давно опять отдыхает в кобуре (без верхнего клапана, с хитроумным зажимом, отпускающим оружие только в случае, если дергаешь его резко вверх), отдыхает, стало быть, в кобуре, а в правой ладони еще не успевают остыть тактильные воспоминания о тяжести, твердости и удобстве рукоятки пистолета. Прямо противоположные ощущения запомнила моя левая рука. Ощущение той упругой мягкости, свойственной только одному предмету на свете - женской груди. С этой минуты Владлен для меня умирает навсегда, и его место твердо занимает Владлена - симпатичная женщина с бледным лицом и, как оказалось, развитой грудью, округлость форм которых уже не может скрыть насквозь промокшая одежда. Ее черные волосы, заметно отросшие за этот месяц, тоже намокли и плотно облегают усталое, умытое дождем лицо, подчеркивая его бледность - следствие накопившейся усталости.
Пока восстанавливался нарушенный моей стрельбой строй, мы обменялись с ней долгими взглядами, по-новому оценивающими наши отношения. Я вновь рассмотрел красоту ее васильковых глаз. После этого взгляда я твердо утвердился во мнении, что мое прикосновение к ее груди и для нее было нечто большим, чем простой физический контакт, - я прикоснулся к ее душе. К женской душе, до этого спящей. А теперь она проснулась и расцвело в ней ответное чувство. Я так думаю.
