наклонился и поцеловал меня. Его теплые губы увлекли, заставили весь мир выключиться, оставляя только нас. Его ладонь лежала на моем затылке, а я цеплялась пальцами за ворот его пальто, ощущая, что ноги подкашиваются и я пьянею. Я будто пробовала на вкус сухой ветер, а внутри меня зазвучала хрипловатая песня воздушных потоков, шелестящей листвы или зелёной травы, в которую я почти не вслушивалась.
Почувствовала спиной чужой взгляд. Он заставил меня вздрогнуть и резко оглянуться.
— А ну-ка постой! Эй, прошмандовка!
Я аж поперхнулась. Оборачиваться не хотелось, но я понимала, что зовут меня.
— Что-то случилось? — спросила я, поворачиваясь к женщине лицом. Худощавая, невысокая, с короткими седоватыми волосами, скрытыми под черным беретом. Тонкие губы намазаны ярко красной помадой, на шее розовый платок с брошкой, пальто цвета фуксии. Сразу видно — весна пришла. И ее мелкая собачка сидела на руке, дышала, высунув язык.
Арриан заметно напрягся и застыл за моей спиной, превратившись в статую. Немую, внимательно следящую за развитием событий статую.
— Случилось! Что ты бардак разводишь у нашего подъезда? Думаешь, что дворник наш должен за всеми вами бегать? У него полно работы! Он приличный человек, в отличие от тебя.
Я пропустила мимо ушей все неприкрытые оскорбления, как впрочем и всегда. Хотя моё дыхание от волнения и тревоги сбилось, а сердце заплясало в груди.
— Извините.
Мой голос был хриплым, но твёрдым. Вся романтическая дымка испарилась в мгновение, а вот дрожь в коленях никуда не делась. Я почувствовала, как Арриан сжал мои пальцы в знак поддержки, — а когда я развернулась, я продолжала держать за спиной наши не расцепленные руки.
— Извините! — повторила соседка с собачкой с издёвкой, явно недовольная одним единственным словом. Ей нужно было куда больше! — Мало того, что устроила притон, ты и разборки устраиваешь у всех на виду! А по ночам? Мы, между прочим, глаза закрываем на то, что к тебе мужики нахаживают! — тетка бросила слишком острый оценивающий взгляд на Арриана. Мне стало ужасно стыдно за их слова. За себя и образ, который на меня вешали. Я судорожно сглотнула. — Хоть бы соизволила делать вид, что ты ведёшь себя прилично. Твоя репутация всем вокруг уже известна. — Интересно, подумала я, благодаря кому. — У нас, девонька, приличный, добропорядочный двор. И дворник хороший человек. А ты? — Она сделала жест рукой прямо под мои окна и начала махать ладонями. — Глядите — раскидала, разбросала! А кто мусор твой убирать будет?
Я закрыла глаза. Проклятый букет!
— Сейчас уберу, — сглотнув ком обиды, произнесла я. Едва ли я слышала свой хриплый сухой голос.
— Будь любезна! И не порти наш двор. Ты тут не хозяйка. А хозяйке твоей я всё передам, пусть знает.
Я выпустила руку Арриана и сделала шаг вперёд. Моей ладони резко стало холодно. Его поддержки больше не ощущалось. Он пытался поймать мои пальцы, но я убрала руки в карманы пальто, отсекая себя от него. Попыталась сглотнуть ком в горле.
Как бы я хотела убрать его прямо сейчас куда-нибудь, попросить уйти, раствориться, подождать где-то там за углом, чтобы он не видел моего унижения и позора. Чтобы он вообще не слышал ни одного дурного слова, вылетевшего изо рта этой женщины! Я даже боялась обернуться. Что я прочту в его взгляде? Немой вопрос: это всё правда?
— Что случилось? — совершенно тихо спросил Арриан.
— Ничего, — выдохнула я и пошла под окна своей квартиры — собирать разбросанные розы.
Я полезла прямо через забор и кусты, не беспокоясь за одежду. Последнее, о чем я думала, это мой образ и вероятность порвать, испачкать одежду. Я хотела быстрее это убрать и притвориться, что ничего не было. Стереть это из моей головы! Ком в горле больше не проглатывался. До чего же мерзко!
— Помочь? — спросил Арриан, приближаясь ко мне. Казалось, он не видит женщину вовсе, будто её не существует. Будто она настолько мелкая и ничтожная, что ему не нужно до неё снисходить.
— Не нужно! — рявкнула я. — Стой там!
Он послушался. Даже немного удивился моему тону. И помрачнел, глядя на меня и рассматривая устроенный под окнами «бардак».
— А розы какие красивые! Выкинула. Раскидала. Твой благоверный дарил, старался. Ты ему в глаза как вообще смотришь? — и, продолжая смешивать яд с комплиментами, ахать и вздыхать, женщина сложила руки в молитвенном жесте.
Арриан же старательно игнорировал ее, стоящую рядом с ним по ту сторону изгороди. Зачем она старается к нему подмазаться? Пыталась к себе расположить? Я усмехнулась. Хотя, почему нет? Он, возможно, был её ровесником! Я даже не знаю сколько ему лет! Бросила косой взгляд на него — Арриан был ужасно привлекательным мужчиной, таким, что у меня внутри всё сжималось в истоме. Его внешность и красота были чем-то неземным, что соответствовало его статусу Хранителя и конечно же притягивало взгляды. Даже таких отчаянных и недовольных жизнью старушек.
Лепестки выскальзывали из дрожащих холодных пальцев. Я дышала через раз. Собирала мокрые грязные розы. Их аромат теперь останется со мной надолго — воспоминанием о моей ошибке и очередной совершенной глупости. Я ведь прекрасно знала, что добром это не кончится и не останется незамеченным. И думала я, выкидывая букет, совсем не головой. Вот оно — наказание. Хлебни сполна, Салдарина!
— А вы в следующий раз выбирайте букетик похуже. Розы — такие прекрасные, ох — ей не нравятся, наверное, кактусы будут симпатичнее девичьему сердцу. Какой характер, такие и подарки будут, девонька!
И я ещё пуще расстроилась.
Я роняла слезы. Я чувствовала себя растоптанной, униженной. Ну, правда, чем я думала, когда на эмоциях швыряла букет из окна?
А внутри поднималось что-то похуже простой обиды. Там закипало что-то жуткое, злое.
После этих слов я ощутила какой-то промозглый холод, пробежавший по спине. Я тут же обернулась.
— Прекратите, — Арриан как-то нехорошо на неё посмотрел, и голос звучал уж больно грозно.
И женщина как-то резко потерялась, кашлянула в кулак и вздрогнула.
Внутри меня стыд обратился злостью.
Я собрала поломанные, ещё ароматные бордовые розы в одну кипу и выползла из голых кустов. И силой запихнула букет бутонами вниз в мусорный контейнер. Но он был мал, а букет — широк.
— Дара, — обратился ко мне Арриан, подойдя ближе, и я ему это позволила.
Я стала ломать и бить несчастные цветы и то, что от них осталось, чтобы они достойно нашли свой покой в мусорке!
— Дара! — снова позвал меня Хранитель, но уже резче, громче.
Я не слышала его. Не хотела отвечать. Я не могла
