Объектом атаки они выбрали дзот в километре от деревни Лоси. Холмистая местность и крутой поворот скрывали его от соседних огневых точек.
Хорошо замаскировавшись на чердаке одного из домов, партизаны в течение пяти суток вели наблюдение. Гарнизон дзота состоял из 10–12 человек. Днем солдаты вели себя беспечно. Службу нес только один часовой, находившийся в небольшом укрытии, а остальные, если пригревало солнце, даже пытались загорать, раздевшись до пояса. От деревни Лоси к точке подходила грунтовая дорога, затем она поворачивала вправо и вдоль железной дороги шла на деревню Плебань. Здесь, в семи километрах от дзота, был расположен гитлеровский гарнизон.
Партизаны заметили, что почти каждый день, скорее всего, самовольно, в деревню приходили два-три вооруженных солдата и выменивали у местных жителей различные мелкие товары (мыло, губные гармошки, карандаши и т. д.) на масло, яйца и сало. Это обстоятельство мгновенно родило предложение, которое внес Жуковский и сразу же поддержал Белозеров.
Вечером следующего дня они доложили план операции командиру отряда. Муц поспорил, поколебался, ссылаясь на большой риск, но, учитывая, что немцы интенсивно перебрасывают войска на Восток (за сутки до десяти эшелонов), согласился.
Серые, затхлые, застоявшиеся дни осени сменились холодом. Внезапно нахлынули сухие ночные зазимки. Рано темнело, и поздно светало. С пропуском для партизанских районов машина выехала из деревни Ловцевичи еще до наступления темноты. Жуковский в форме капитана гестапо сидел за рулем (он приехал на этой машине к партизанам), а пехотинец, майор Белозеров, находился рядом. Запасной водитель в форме ефрейтора сидел сзади. Луна и подмерзшие дороги позволяли ехать в опасных местах без света. По хорошо знакомой местности им предстояло проехать около шестидесяти километров. К утру машина подъехала к деревне Лоси и в ста метрах от нее остановилась. Встретивший их местный житель Антон, знакомый Чесика, сообщил, что поезда по железной дороге проходят почти каждый час. Немецкие солдаты находились вчера в селе с десяти до двенадцати часов. Некоторым жителям обещали принести мыло и керосин. Заказали самогон и сало.
— Крепость вашей самогонки? — вдруг спросил Жуковский.
— Хай ее халера, бье у нос, аж слезы тякуть, — ответил Антон, усмехнувшись. — Яны бяруть тольки первач.
— Это хорошо, что первач, — задорно произнес Чесик.
— Ты что, сам для смелости решил хватить шнапсу? — спросил Белозеров.
— Потом скажу. Есть одна идейка, и неплохая.
Местный житель с интересом рассматривал «немцев».
— Похожи? — уточнил Андрей.
— Як мая дочка на жонку, — ответил Антон и, глянув на ефрейтора, спросил:
— А ен лопоча па-нямецки?
— Нет, он нем, как рыба, — проговорил Жуковский. — Зато классный водитель.
Партизаны проверили немецкие автоматы, рожки к ним, пистолеты, увесистые мешки с толовыми шашками, детонаторы и стали ждать сигнала от Антона, дом которого находился на окраине села.
Когда взошло солнце, из деревни выползла телега с крестьянином. Водитель открыл капот машины и начал ковыряться в двигателе. Проезжая мимо машины, прикрытой деревьями, крестьянин снял шапку и кивнул офицерам, сидевшим у дороги.
— Но-о! — крикнул он и ударил кнутом свою клячу. — Чуть ноги тягнишь! Каб ты здохла!
Около десяти часов Антон вышел на крыльцо, постоял и зашел дважды в коровник. Это значило — немцы зашли в деревню. Спустя минут сорок он вышел на крыльцо и закурил. Сигнал — пора действовать.
Вскоре машина ехала по улице. Она остановилась возле солдат, окруженных женщинами. Немцы переглянулись и отдали честь.
— Уходите отсюда, — махнул рукой капитан.
Женщины со страхом разошлись.
— По чьему разрешению вы сюда пришли? — спросил майор, взглянув на бутылки, которые держал в руках один из солдат.
— Нас послал сюда наш начальник, — начал отвечать, видимо, тот, кто был назначен старшим. Он поспешно спрятал самогон в сумку.
— На фронте за фюрера солдаты кровь проливают! — крикнул майор. — Вы чем тут занимаетесь?
— Мы виноваты, господин майор! — со страхом произнес старший.
— Садитесь в машину! — подал команду капитан и содрал с их плеч автоматы. — Таким солдатам оружие доверять нельзя! Сейчас мы с вами разберемся!
Солдаты находились в машине между офицерами. У выхода из деревни машина припарковалась к забору, заросшему кустарником.
— Господа офицеры, отдайте нам оружие. Нас отдадут под суд, — взмолился старший. Он готов был заплакать.
Жуковский разрядил автоматы, проверил, нет ли у немцев запасных рожков, и протянул оружие:
— Боевые патроны таким солдатам, как вы, доверять нельзя.
— Спасибо, — сказал старший.
Капитан достал из сумки четыре бутылки первача и вместе с майором уговорил солдат выпить. Те сначала сопротивлялись, но постепенно разошлись и высосали последнюю бутылку. Машина постояла еще несколько минут. А когда немцы не вязали лыка, направилась к дзоту.
Майор вышел из машины и, презрительно наблюдая, как ефрейтор и капитан вытаскивают пьяных солдат из машины, рявкнул:
— Старшего ко мне!
На ходу одеваясь, к нему подбежал сержант и вытянулся в струнку. Рядом лежали пьяные в стельку два солдата с автоматами на шее. Один из них, уткнувшись носом в землю, молчал, старший оказался покрепче. Он, не открывая глаз, пел:
Es geht alles foruber,Es veht alles forbei…[39]
— Молчать, скотина!.. Черт бы вас подрал! — кричал капитан. — Позор на всю Германию!
— Ваши! — ткнул пальцем майор.
— Так точно, наши!
Жуковский замахал руками перед самым носом:
— Пойдешь под суд! Тварь! Дерьмо!.. Вы все тут пьяны!
— Нет, не все! — вытаращил глаза сержант.
— Уберите их отсюда! — закричал майор. — Оружие поставьте в пирамиду!
По команде сержанта прибежали человек семь, в том числе часовой, и начали тащить в бункер «пьяниц». Поднялась всеобщая суматоха.
Майор поставил часовым своего ефрейтора и, собрав в спальный бункер весь личный состав, в грубой форме продолжал разнос.
А тем временем Жуковский присел к телефону, находившемуся в первом отсеке, где стояла пирамида с оружием. Он уяснил, что спальня изолирована и массивные железные двери позволяют закрыть весь личный состав на замок.
— Мне должны звонить, господин майор! — сказал сержант. — Через час проследует эшелон.
— Я об этом знаю! — отрезал майор. — Вы не солдаты великой Германии, а ее предатели!
— Господин майор! Подойдите сюда! — крикнул капитан. — Об этом преступлении надо немедленно доложить по команде!
— Иду! Все пойдете под суд!
Как только майор переступил порог, Жуковский захлопнул дверь и повернул ключ.
В течение тридцати минут на железной дороге все было готово. За двадцать пять минут до прихода по телефону была выдана информация, во сколько проследует эшелон с техникой.
Через амбразуры партизаны сначала хотели забросать немцев гранатами, но потом передумали — поднимать шум раньше времени не было никакого смысла.
Только они выехали из села, как за их спиной раздался оглушительной силы взрыв.
— Теперь они долго будут чесать в затылке! — сказал удовлетворенно Жуковский.
Машина повернула на шоссе Молодечно — Минск, пролетела по нему километра четыре и за кладбищем села Красовщина повернула влево на грунтовую дорогу.
Километров через пятнадцать начиналась партизанская зона, но им предстояло проскочить небольшой немецкий гарнизон, расположенный на деревенском кладбище в полукилометре от дороги.
Когда до спуска, где им уже не был страшен огонь из стрелкового оружия, оставалось метров двести, Жуковский обнял Белозерова и воскликнул:
— Все, Андрей, считай, проскочили! Вот это удача!
И в этот момент затарахтел крупнокалиберный пулемет, несколько пуль прошили кузов машины. Чесик покачнулся, произнес что-то невнятное и упал на руки Андрея. Отъехав в безопасное место, машина остановилась. Жуковского вынесли из машины, положили на траву, зажали бинтом рану на шее, из которой хлестала кровь.
— Чесик! Чесик! — кричал Белозеров, пытаясь привести его в чувство. — Чесик! Ну!.. Отзовись! Чесик!
Но тот не подавал никаких признаков жизни. Андрей пощупал пульс и медленно опустил руку. На бледных губах Жуковского застыла последняя в его жизни улыбка.
3
Вячеслава Жуковского похоронили в деревне Ловцевичи. На его похороны собрался весь партизанский отряд. Многие не верили, что того, с кем они пришли прощаться, уже нет в живых.
Как же это может быть, если только несколько дней назад они вместе обсуждали дела, шутили, пели песни, рассказывали забавные истории, слушали его сказ-мечту о том, как он в составе фронта Рокоссовского будет освобождать Варшаву, где у него остался младший брат Юзеф Зигмундович Жуковский.
