покрытую костяными наростами шкуру и с размаху всадил клинок возле основания одного из таких наростов. Точнее, попробовал всадить.
Снова ничего.
– Бесполезно, – выдохнула Чу Чжунай спустя кэ бесплодных попыток, опускаясь возле Шуньфэна и жадно глотая воду из тыквы-горлянки. – Эту шкуру и тараном не пробить, мечи просто отскакивают, с духовным усилием или без. – Она с сожалением оглядела свой помятый ханьфу: мокрая пыль оставила грязные разводы, подол обтрепался, и лишь красные цветы горели все так же ярко. – Прости, А-Лин, я испортила подаренный тобой наряд. Не думала, что вместо приятной беседы за чаем мы отправимся на битву.
У Иньлин мелодично рассмеялся, присев рядом и положив ладонь на запястье супруги:
– Это всего лишь одежда, Най-Най, она не стоит твоих тревог. Я подарю тебе тысячу новых нарядов, когда вернемся в Башню Ветров!
– Если вернемся, – мрачно заметил Хань Даичжи, тяжело опираясь на меч. – Камням и воде не удержать чудовище надолго, что дальше?
Повисла тишина. Чтобы хоть немного отвлечься, Шуньфэн поднял глаза и замер. В позолоченном солнечными лучами утреннем небе появились черные точки, которые быстро приближались. Немного, около пары сотен, но это определенно была очередная подмога, и заклинатели воспряли духом. Точки выросли, превратились в людей на мечах, большая часть – в черном и шафрановом[405], примерно треть – в лазурном. И вот со светящегося бледно-голубым меча сошел Хань Дацзюэ, в клановом ханьфу с вышитыми цветами магнолии и с тщательно заплетенными серебристыми волосами, а за ним приземлился Чжао Шаюй – в черном.
– Приветствую уважаемых совершенствующихся, – вежливо поклонился он, и приведенные им адепты повторили жест. – Прошу простить меня за опоздание, мы прибыли бы раньше и с более многочисленным отрядом, но мой отец… кхм… придерживается несколько устаревших взглядов на клановое взаимодействие. Мне не удалось убедить его, увы.
– Чжао-сюн, ты что же, поднял бунт? – удивленно-восторженно выдохнул Вэй Юнмэй.
Чжао Шаюй отвел глаза в некотором смущении.
– Ну, можно и так сказать, – неохотно признался он. – Со мной адепты, верные лично мне, мои шиди, с которыми мы росли вместе. Возможно, им не хватает опыта и уровень их совершенствования не так высок, но…
– Нефрит с изъяном лучше, чем обычный совершенный камень, – У Иньлин тепло улыбнулся Чжао Шаюю. – Ваша помощь неоценима, молодой господин Чжао.
Хань Даичжи, пока не проронивший ни слова, внезапно подал голос, обращаясь к племяннику:
– Что ты здесь делаешь, Да-эр? Разве я не приказал тебе оставаться на границе и следить за нечистью? – Он говорил строго, но его голос нет-нет да и срывался. Он… волновался?
– Шуфу, – Хань Дацзюэ склонил голову, стискивая рукоять меча, – сюда идет толпа нечисти, мелкой, вроде оживших мертвецов и ванлян, и крупной – я видел яогуаев и чимэй. Наши силы на исходе, они все равно прорвутся, но вместе у нас есть надежда отбиться. Я остаюсь здесь, шуфу, и буду сражаться рядом с тобой!
Хань Даичжи ничего не ответил и вдруг покачнулся, пальцы проскользили по рукояти меча, едва не попав на лезвие, лицо стало пепельно-бледным. Хань Дацзюэ бросился к дяде, подхватил под руку и, доведя до ближайшего валуна, бережно усадил. Прикрыв глаза, глава Хань отдышался и, встретив обеспокоенный взгляд племянника, бережно, почти невесомо провел рукой по серебристым волосам.
Ощутив себя подглядывающим за чем-то очень личным, Шуньфэн поспешно отвернулся и тут же получил от матери задание: взять отряд и не пустить нечисть в долину. Он, конечно, понимал, что Янь Хайлань просто хочет услать его подальше от ворочающегося в реке чудовища, но перечить не стал – не осмелился. Хотелось ненадолго заняться привычным делом, даже если там сотни, а то и тысячи всяких ванлян и чимэй: с этим врагом он справится, его хорошо обучили. Воины Чжао Шаюя и он сам, как свежие силы, остались караулить чудовище вместе с главами Янь, Хань и У, а близнецы Вэй вызвались идти с Шуньфэном, как и Хань Дацзюэ.
– Ты же собирался остаться с дядей, Хань-сюн, почему передумал? – довольно бесцеремонно, но искренне осведомился Вэй Юнмэй.
– Я уже видел, что за нечисть поднимают «волны», и знаю, как она себя ведет, – с достоинством ответил молодой заклинатель. – К тому же я не ухожу далеко и смогу оказать помощь дяде, если понадобится.
Занять оборону решили у единственного перевала в западной части долины. Как пояснил Хань Дацзюэ, разбуженную нечисть как магнитом тянет на восток, следом за чудовищной птицей, потому она пойдет самым коротким и удобным путем – через перевал.
Сначала появились звуки – как тогда, на поляне, когда Шуньфэн впервые столкнулся с «волной». Скрежет, завывания и шорохи, цоканье когтей по камням; затем пришел холод от темной энергии, окружавшей армию нечисти, и только потом показались сами твари. Грязно-серым потоком шли ожившие мертвецы, причем явно не похороненные как подобает, – переломанные, в полуистлевшей, обгоревшей одежде («Неужели те жертвы Сошествия гор, которых так и не достали из-под завалов?»); у них под ногами крутились чернотелые красноглазые ванлян; сквозь ряды мертвецов ломились яогуаи – исходящие темной энергией яки, кабаны, медведи, снежные барсы и леопарды, сминающие неживые тела как сухую траву. Но главное – над всей этой искаженной, изломанной толпой реяло несколько светящихся духов, при виде которых Хань Дацзюэ судорожно втянул воздух сквозь сжатые зубы и поднялся на мече в воздух, выхватывая из-за спины гуцинь.
– Берегитесь, это чимэй! – выкрикнул он и, стремительно проведя по струнам, послал широкую музыкальную волну. Один дух рассеялся, но остальные, потревоженные и злобные, резко поменяли направление и устремились к Хань Дацзюэ. За его спиной сразу же встали с гуцинями другие адепты Хань Ин.
– Удачи, Хань-сюн, остальных мы возьмем на себя! – пожелал ему Вэй Юншэн и вместе с братом спрыгнул в самую толпу.
Вот этого Шуньфэну как раз и не хватало: четкого понимания, как именно действовать и что применить против той или иной нечисти. Для мертвецов и ванлян хватит талисманов и хорошего удара духовным оружием, с яогуаями помогут справиться приемы вроде «Водяного хлыста» и ограничительные печати, а чимэй как частично материальных существ можно рассеять хорошим звуковым ударом, а после добить энергией, чтобы не собрались заново.
Заклинатели заняли удобную позицию: после перевала начинался довольно крутой спуск в долину, и мертвецы на своих негнущихся ногах запинались и задерживали остальных, нечисть можно было просто сталкивать вниз поодиночке или небольшими группами, а после добивать мечами. Руководя своими адептами, Шуньфэн то и дело бросал взгляд на братьев Вэй. Те так и сражались на тропе, в самой гуще напиравшей нечисти; Вэй Юншэн в правой руке сжимал меч, в левой – пылающую золотом плеть, Вэй Юнмэй держал эрху и, водя смычком по струнам, одновременно с силой дергал за них. Братья не стояли на месте, а медленно продвигались вперед, к дальней стороне перевала, постоянно перемещаясь так, чтобы описать полный круг. Из-под пальцев Вэй Юнмэя вместе со звуками вылетали золотые искры, Вэй Юншэн подхватывал их плетью, та прокручивалась в его руке, как живая, посылая расходящиеся световые круги. Задетая этим светом нечисть замедлялась, ошалело мотая головой, и старший близнец добивал ее одним-двумя точными ударами.
Это было слаженно, завораживающе и очень красиво, будто сражались не двое, а единое существо, многорукое и многоногое, но гармоничное, и Шуньфэн снова подумал об одной разделенной на две половинки душе, помещенной в разные тела. Как было бы хорошо, если бы эти сражения и испытания наконец закончились и они все смогли спокойно заняться делами кланов, побывать друг у друга в гостях и, возможно, возродить старую традицию состязаний и охот, приуроченных к Советам кланов…
Невольно отвлекшись, Шуньфэн едва не пропустил удар: леопард-яогуай подпрыгнул невероятно высоко и почти задел когтями полу ханьфу стоящего на мече заклинателя. Развернувшись, Шуньфэн взмахнул «Водяным хлыстом» и захлестнул его вокруг шеи яогуая, подтягивая того к себе, чтобы добить; но леопард внезапно отпрянул за спину огромного медведя, хлыст резко натянулся, и Шуньфэн, не желая выпускать его, полетел с меча лицом вперед, прямо в толпу нечисти.
Однако его подхватили и удержали чьи-то вполне человеческие руки.
– Не зевай, Янь-сюн! – подмигнул ему Вэй Юнмэй, по волосам которого пробегали золотые искры энергии. – Каждая
