Далее говорится о том, что «один очень молодой человек смотрел в Ленинграде фильм “Шербургские зонтики”», где героиней была «девушка с белыми волосами и грустными голубыми глазами». Этот фильм опять же выполняет функцию замещения картины «Колдунья» (1956), которая в 1959 году демонстрировалась в СССР. Главную роль там играла Марина Влади, и именно она была «девушкой с белыми волосами», в которую сразу же влюбился молодой Высоцкий.
Как гласит дневниковая запись В. Золотухина от 26.05.1969, Марина Влади носила заявку Высоцкого на сценарий «Удивительная история…» председателю Госкино Алексею Романову: «Он в восторге. Его не смутила даже фамилия Высоцкого. “Надо договариваться с банкетом” и т. д.»[770]. Однако дальше восторженных отзывов дело не пошло.
***
Теперь вернемся к «Смотринам» и сопоставим их с «Песней завистника» (1965), где герой также завидует богатому соседу и противопоставляет ему свое неблагополучие: «Мой сосед объездил весь Союз. <.. > У него на окнах — плюш и шелк, / Баба его шастает в халате» = «Там у соседа — пир горой / И гость солидный, налитой /Ну, а хозяйка — хвост трубой — / Идет к подвалам. / В замок врезаются ключи, / И вынимаются харчи, / И с тягой ладится в печи, / И с поддувалом»; «А у нас на водку не хватает» = «А я сидел с засаленною трешкой, / Чтоб завтра гнать похмелие мое».
Герой завидует изобилию своих соседей: «Ох, какие крупные деньжищи!» = «Ох, у соседа быстро пьют!». Но если в «Песне завистника» он негодует: «Ему, значит, — рупъ, а мне — пятак?!», то в «Смотринах» уже с грустью констатирует: «Смотрины, стало быть, у них. / На сто рублей гостей одних, / И даже тощенький жених / Поет и скачет» (интересно также сравнить «Песню завистника» с «Песней о хоккеистах»: «Ох, какие крупные деньжищи <….> Я б в Москве с киркой уран нашел / При такой повышенной зарплате» = «Профессионалам — зарплата навалом. <…> Им платят деньжищи — огромные тыщи»).
В первом случае герой упоминает пятак, а во втором он сидит «с засаленною трешкой». И ему досадно от такой несправедливости: «Но мне очень больно и обидно» = «А я стонал в углу болотной выпью».
При этом в обеих песнях упоминается сын богатого соседа: «А вчера на кухне ихний сын / Головой упал у нашей двери» = «Все сразу повскакали с мест, / Но младший сын с поправкой влез: / ‘“Кто не работает — не ест’! - / Ты спутал, батя”» (АР-366). И герой хочет испортить жизнь своим соседям: «Ничего, я им создам уют — / Живо он квартиру обменяет» = «А что не петь, когда уют и не накладно? <…> И посредине этого разгула / Я пошептал на ухо жениху, / И жениха как будто ветром сдуло,
- / Невеста вся рыдает наверху».
Как видим, оба персонажа одинаково говорят о своих бедах и о своем отношении к богатым соседям, но при этом герой «Песни завистника» на внешнем уровне подвергается сатире, а герой «Смотрин» изначально предстает в трагическом свете. Таким образом, в первом случае сатирическая окраска имеет своей целью скрыть личностный подтекст произведения.
Можно еще добавить, что реплика завистника: «А вчера на кухне ихний сын / Головой упал у нашей двери», — предвосхищает «Балладу о детстве» (1975), где тоже будет фигурировать богатый сосед, хотя и женского пола: «Спекулянтка была номер перший — / Ни соседей, ни бога не труся, / Жизнь закончила миллионершей — / Пере-светова тетя Маруся. / У Маруси за стенкой говели, / И она там втихую пила. / А упала она возле двери — / Некрасиво так, зло умерла». И далее говорится об одном из авторских двойников — метростроевце, — увидавшем роскошь, в которой жила «богатенькая тетенька Маруся Пересветова»: «Но было все обыденно: / Заглянет кто — расстроится. / Особенно обидело / Богатство метростроевца» (вспомним реплику завистника о богатстве соседа: «Но мне очень больно и обидно»). А поскольку Маруся Пересветова «втихую пила», можно предположить, что о ней же (и ее муже) говорилось в следующих строках: «Там за стеной, за стеночкою, / За перегородочкой / Соседушка с соседочкою / Баловались водочкой» (а герой «Песни завистника» как раз сетовал: «У них денег — куры не клюют, / А у нас на водку не хватает»). Метростроевец же, столкнувшись с роскошью только что умершей соседки, так разозлился, что «дом разбил, / А нам сказал: / “У вас носы не вытерты, / А я за что, мол, воевал?!” / И разные эпитеты» /5; 352/, - повторив действия лирического героя в «Путешествии в прошлое», где он также оказался в богатой квартире: «Выбил окна и дверь, / И балкон уронил». Причем в одном из вариантов исполнения «Баллады о детстве» также упоминалась дверь: «Он дверь сломал…»[771] [772]; а на темной фонограмме исполнения «Песни автозавистника» встретилась строка: «Дверь отломать — купил отбойный молоток»555. Во всех этих случаях реализован один и тот же мотив.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Кроме того, герой, сломавший дом в «Балладе о детстве», назван метростроевцем, то есть, по сути, шахтером. И этот образ иногда применяют к себе лирический герой или лирическое мы Высоцкого (вспомним, например, «Гими шахтеров» и стихотворение «Осторожно! Гризли!»: «Мне б по моим мечтам — в каменоломню: / Так много сил, что всё перетаскаю!»).
В «Песне завистника» герой завидует роскоши своего соседа: «У него на окнах
— плюш и шелк». Сравним это с черновиком «Песни попугая»: «Царь русский пришел в соболях и бобрах, / Сказал вместо “здравствуйте”: “Попка — дурак!”» (АР-1-138), и с «Балладой о манекенах», где манекены «живут, как в башнях из брони, / В воздушных тюлях и газах» /4; 368/. Это черновик, а в основной редакции сказано: «Вон тот кретин в халате / Смеется над тобой <…> Ее, закутанный в меха, / Ласкает томный манекен»[773], - что вновь напоминает «Песню завистника»: «Баба его шастает в халате». Впервые же все эти мотивы возникли в исполнявшейся Высоцким песне на стихи В. Дыховичного: «Получил завмагазина / Триста метров крепдешина, / Был он жуткий жулик и прохвост: / Сто он метров раздарил, / Тридцать метров разбазарил, / Остальное всё домой принес» (фактически речь идет о той же Марусе Пересветовой: «Спекулянтка была номер перший»).
И вполне закономерно, что в «Случае» (1971) у лирического героя происходит столкновение с одним из богатых людей: «Вот он — надменный, словно Ришелье, / Как благородный папа в старом скетче, — / Но это был директор ателье, / И не был засекреченный ракетчик». А в черновиках об этом человеке говорится как о закройщике: «Я тост ехидный предложил ему, / Просил закройщик: “Вы бы, что ли, спели!”» /3; 350/. Позднее эта ситуация повторится в «Смотринах»: «Он захотел, чтоб я попел, — / Зря, что ль, поили?!».
Еще в двух произведениях у лирического героя возникает конфликт с богато одетым противником: «Который в фетрах, давай на спор: / Я — на сто метров, а ты — в упор» /1; 141/ (фетр — это тонкий войлок, изготовленный из пуха), «И фуфайка на нем, и хозяйка при нем, / Потому я и псами облаян» /4; 202/. Поэтому и в «Путешествии в прошлое», оказавшись в богатом доме («Только помню, что стены с обоями»), он начинает крушить всё подряд.
Помимо «Получил завмагазина…», Высоцкий исполнял еще одну песню на стихи В. Дыховичного — «Может, для веселья, для острастки…». В ней фигурирует «добрый молодец», который «заведовал Главбазой», — то есть тот же завмагазина, получивший «триста метров крепдешина»; тот же завмагом в стихотворении Высоцкого, написанном еще в 1958 году: «Толпится народ у отдела “Рыбсбыт”, / Живых судаков поджидая, / Завмагом, качаясь, в прилавке стоит, / Торжественно всем заявляя: / “Товарищи, проходите, не толпитесь! / Есть в любом количестве!” / “А где?” / “У Черного моря”» /1; 310/; тот же завмагазином в стихотворении «Мы воспитаны в презренье к воровству…» (1972): «Куда идем, чему завидуем подчас? / Свобода слова вся пропахла нафталином. / Я кончил, всё. Когда я говорил: “У нас”, - / Имел себя в виду, а я — завмагазином»[774] [775]- тот же завзалом в черновиках песни «А люди все роптали и роптали…» (1966): «И им завзалом, чтобы не ругаться, / Сказал: “Прошу без шума, дорогие! / Те, кто едят, ведь это — иностранцы! / А вы, прошу прощенья, кто такие?”» /1; 496/ (этот вопрос в том же 1966 году встретится в «Парусе»: «Кто вы такие? / Вас здесь не ждут»); и тот же завцеха в «Диалоге у телевизора» (1973): «Ой, Вань, умру от акробатиков! / Смотри, как вертится, нахал! / Завцеха наш, товарищ Сатюков, / Недавно в клубе так скакал». У последней цитаты имеется равноправный вариант исполнения: «Завклуба наш, товарищ Сатюков, / Недавно в цехе так скакал». Все это говорит о взаимозаменяемости клуба и цеха, о том, что не столь важно, где «скакал» «товарищ Сатюков»: важно только, что он — «зав», то есть главный558, и что он «скакал». Последний мотив у Высоцкого довольно часто встречается применительно к представителям власти — например, в черновиках «Баллады о манекенах»: «А он — исчадье века! — / Гляди, пустился в пляс / В обличье человека, / Но — много веселее нас!» /4; 370/; в «Песне-сказке про нечисть»: «Танцевали на гробах — богохульники» (АР-11-6); и в черновиках «Набата»: «Всех нас зовут зазывалы из пекла / Выпить на празднике пыли и пепла, / Потанцевать с одноглазым циклопом, / Понаблюдать за Всемирным Потопом» /3; 408/.
