следствию, но все немногочисленные возможности выглядели тошнотворно. Франческа договорилась, чтобы ее перевели в хорошую частную клинику, заплатив за лечение из собственного кармана.
Амале сделали операцию на ключице и заменили имплантом кость, разрушенную переломом и инфекцией. Было ясно, что она никогда уже не сможет играть в теннис и у нее останется неприятный шрам, но в остальном серьезных проблем со здоровьем девушка избежала. Она ничего не помнила о последнем дне заключения и изумлялась интересу своей тети, с которой никогда особо не общалась, но которая теперь навещала ее каждый день. В больнице Сандей с руганью накинулась на Франческу, обвиняя ее, что та утаивала информацию о ее дочери и подвергала опасности ее жизнь.
– И ты связалась с этим наемником! – вопила она. – С этим израильским солдатом, убийцей!
«Нападок невестки не выдержала бы ни одна святая», – подумала Франческа.
Микеле Дзеннаро вызволили из холодильной камеры в критическом состоянии из-за сотен осиных укусов, но он не умер. На предварительном допросе он отказался отвечать на вопросы и потребовал внести в протокол, что, по его мнению, магистрат, полиция и вся семья Кавальканте состоят в великом заговоре с целью скрыть существование хищников. Металли назначил психиатрическое освидетельствование, надеясь, что Дзеннаро признают вменяемым, чтобы приговорить его к пожизненному заключению. Он воочию видел несчастную Софию Вулло и не сомневался, что она до конца жизни будет являться ему в кошмарах.
Джерри поместили в гражданскую больницу, где он оправился от ранений под полицейской стражей.
Через два дня Франческа посетила Джерри в тюремном лазарете. Они разговаривали за ширмой, которая предназначалась для того, чтобы в некотором роде защищать конфиденциальность беседы между адвокатом и клиентом. Его туловище и шея были забинтованы, и он выглядел немного бледным и похудевшим, но в остальном таким же расслабленным, как обычно.
– Как ты?
– Хорошо, спасибо. Здесь недурно кормят. – Джерри поднял книгу, которую читал, оказавшуюся учебником по геологии. – А когда читаешь, тебе везде хорошо.
– Хочешь стать еще и знатоком камней?
– Учитывая, что я не смог отличить жадеит от пластика… Мне принес его Ренато.
– Знаю, он поделился со мной, что ты рассказал ему о… Чезаре.
– Я проиграл пари, а я плачу по своим долгам. Он прослезился.
– А ты?
– Я притворился, что тронут, чтобы его не расстраивать. Мне он нравится.
– Ты знал его в детстве?
– Видел на маминых похоронах. Как поживает стая?
Франческа отвезла собак все в ту же ветеринарную клинику. Медсестра с радостью взяла их на попечение.
– Хорошо. Скучаешь по ним?
– Они помогают мне понять себя. Почему ты не заявила на меня в полицию за убийства?
– Осторожно, здесь могут быть микрофоны… Это незаконно, но…
– Их нет.
– Ты уверен?
Джерри поднял бровь.
– Ладно. – Франческа села в изножье койки. – Я думала об этом. Знаю, ты спас мою племянницу, но я считаю хладнокровные убийства непростительными. Однако я знаю и то, кого ты убил. И ты не виноват, что родился психопатом, ведь твой отец был отнюдь не святым.
– А моя мать задавила его грузовиком.
– В общем, я оставляю все на твоей совести. В том числе Феррари.
– Феррари?
– Вчера он скоропостижно скончался от инсульта. Я знаю, что его тоже убил ты, хотя и не понимаю, каким образом. Ты что-то нахимичил с его лекарствами?
– Хорошая версия.
Франческа поняла, что настаивать на ответе бесполезно, да и по большому счету ее это не особенно волновало.
– Не жалеешь, что оставил в живых Дзеннаро?
– Нет. Я знаю разницу между душевнобольными и извращенцами. И потом, мне любопытно, что из него вытащат психиатры.
– Человек, превратившийся в убийцу, за которым охотится. Интересный феномен.
– И предостережение всем, кто хочет проникнуть в разум убийц. Там не самое приятное место.
– Ты уже говорил мне это… о самом себе.
Джерри не возразил, продолжая улыбаться.
Франческа сняла с блузки пушинку.
– Послушай… Израиль потребовал твоей экстрадиции из-за истории с поддельными документами. Поскольку тебя так или иначе собирались депортировать, суд не станет возражать. Но если ты объявишь, кто ты на самом деле, они не смогут этого сделать. Ты ведь так и не отказался от итальянского гражданства, и мы можем это использовать.
– Нет, меня все устраивает.
– Точно?
– Да. Я уже сказал, кто я.
– Джерри.
– Джерри. Скоро я уеду, но, если что-то понадобится, звони. У тебя есть моя визитка.
Франческа, в свою очередь, улыбнулась, чувствуя необъяснимый прилив нежности к этому убийце – одно из многих противоречий.
– Не обижайся, Джерри, но я надеюсь, что больше никогда тебя не увижу.
79
Франческа не могла знать, что этот ее визит станет последним, иначе, возможно, сказала бы ему что-то большее или даже совершенно иное. В тот же вечер она впервые после возвращения в Италию пригласила к ужину гостей – Металли и Самуэле с Альфредо, который на этот раз явился без формы. Франческа познакомилась с ним во время ареста Дзеннаро, потому что Альфредо руководил действиями полиции и обыском бывшего мебельного рынка. Будучи единственной, кто не понес ни пулевых, ни каких-либо еще ранений, она была вынуждена оставаться там до глубокой ночи и тысячу раз объяснять, что произошло, умалчивая обо всем, что случилось до последнего дня.
Между ней и Альфредо чувствовалась легкая натянутость: Франческе было неловко, потому что она знала, что это Альфредо доложил о ней Металли, а ему – потому что Франческа была начальницей его парня. Ужин принес примирение с магистратом, и Франческа даже открыла несколько коробок с посудой и столовыми приборами, которые оставались запечатанными с ее прибытия в Италию.
Примерно в то время, когда они перешли к кофе, агенты тюремной полиции перевезли Джерри из лазарета в аэропорт Пратика-ди-Маре, откуда американский военный самолет без опознавательных знаков доставил его в Тель-Авив. Здесь Джерри приняли под конвой полицейские в штатском, погрузили в автомобиль с затемненными окнами и отвезли в Институт Г. Фойерштейна, где их сменил военный отряд. Джерри снова обыскали и конвоировали в палату, похожую на маленькую квартирку с решетками на окнах и постоянно включенными камерами даже в туалете.
Стоило Джерри войти, как на него напала мохнатая стая, прибывшая за несколько часов до него, и три собаки средних размеров, не покидавшие тюрьмы. Не в силах пошевелитьcя, Джерри опустился на большой полусдутый пуф, пока собаки прыгали от радости.
Несмотря на постоянную смену конвойных, с самого отбытия из Италии от Джерри не отходил один и тот же пожилой чиновник. За все это время они не обменялись ни словом, но, оставшись наедине, сочли момент подходящим.
– Как прошел отпуск? –
