С 1 марта по 15 июля на народное освобождение поступили суммы: от Кудрявой 20 рублей, Волека – 60 р., С. – 15 р., Л.Л. – 116 р., Филиппа– 2000 р., К.И. – 150 р., Кассы помощи «Народной воли» – 129 р., Ъ – 22 р., Молнии – 29 р., Г. – 8 р., Т. – 11р. 68 к., Барыни – 3 р., У. – 193 р., Щ. – 2 р., КЦ – 10 р., Жаворонка – 100 р., Б. – 25 р., Кулака – 281 р., О – 23 р., Новорожденного – 60 р., Неизвестного – 950 р., УРУ – 500 р., Власа – 15 р., Грузина – 1 р., Миколы – 1 р., Нерусского – 1 р., Сочувствующего – 1 р., Армянина – 1 р., К. – 1 р., Хо – 1 р., Хохла – 3 р., из К. – 275 р., Ученика – 50 к., Улана – 1 р. 50 к., Сергея – 4 р., Наследника – 1 р. 50 к., Правдолюба – 2 р., Сочувствующего из Ярославля – 22 р., через О. – 4 р. 10 к., от Новичка – 1 р., от Т. и К. – 20 р., Последние – 49 р. 85 к. получены по листку № 26, от Кузнеца – 3 р., Доктора – 50 р., Гражданина – 1 р., от Д. – 25 рублей.
В августе 1881 года Победоносцев писал царю: «Дело безопасности в столице Вашего Величества – дело страшно трудное. Никакого сомнения в том, что с наступлением осени начнутся повсюду заговоры, слухи, дикие проявления и попытки, а власть не организована. Петербург – центр всех заговоров и смут».
14 августа 1881 года Александр III подписал «Положение о мерах сохранения государственного порядка и общественного спокойствия». На территории империи Кабинет министров и министр внутренних дел мог вводить «усиленную и чрезвычайную охрану». Губернаторы могли запрещать народные, общественные и частные собрания и праздники, закрывать торговые и промышленные предприятия, ссылать, судить военным судом, проводить закрытые судебные процессы. Приговоры военных судов могли утверждать генерал-губернаторы. Жандармы и полицейские получили официальное разрешение задерживать на пятнадцать дней всех подозрительных и тех, кото они захотят объявить подозрительными, а также обыскивать все и всех в любое время. «Положение о чрезвычайной охране» дало генерал-губернаторам право административного ареста в тюрьме или крепости на срок до трех месяцев всех, кого они пожелают, право штрафов до трех тысяч рублей, право закрытия всех газет и журналов, право закрытия на месяц всех учебных заведений. В Министерстве внутренних дел было создано Особое совещание из четырех человек от МВД и Министерства юстиции, получившее право с санкции министра внутренних дел ссылать без суда всех лиц, которых оно захочет, на срок до пяти лет с последующим его продлением. За всеми репрессированными установлен негласный надзор полиции.
До 1917 года в какой-нибудь российской губернии всегда действовало «Положение о чрезвычайной охране». За тринадцать лет своего правления Александр III утвердил почти сто смертных приговоров, по которым не помиловал семнадцать человек, казненных в тюрьмах. По политическим делам арестовывались тысячи человек, сотни людей были отправлены на каторгу, многие были замучены в казематах, сошли с ума, покончили жизнь самоубийством, умерли от тюремных болезней, тысячи сослыны. Студент петербургского университета и член группы Перовской двадцатидвухлетний Аркадий Тырков был выдан Рысаковым в марте 1881 года, на основании одного показания три года находился в психиатрических больницах, в 1884 году был пожизненно сослан в Восточную Сибирь, в Минусинск. В 1884 году ему определили двадцатилетний срок ссылки, который закончился в 1904 году. Таких людей, у которых самодержавие, по выражению революционера Германа Лопатина «слизнуло жизнь», было множество и, несмотря на неограниченный произвол и ужасающие злоупотребления чиновников, жандармов и полиции, постоянно увеличивалось. Сосланному ни за что, выдающемуся русскому писателю Владимиру Короленко предложили подписать присягу Александру III, по которой он был обязан доносить на товарищей и вообще на всех. За отказ это сделать Короленко из Перми был отправлен в глухое село в ста километрах от далекого Якутска. Короленко писал: «Законным властям дано опасное право – право произвола и жизнь доказала массой ужасающих фактов, что они злоупотребляли этим правом. Произвол вторгается во все стороны жизни, часто в самые честные и законные и, задушив эти стремления, порождает разлад между законом и совестью».
В 1885 году срок ссылки «ни за что» у Короленко закончился. В первый же день его приезда в Москву писателя арестовали за праздничным семейным столом. Жандармы подделали письмо, в котором полицейский даже непохожим на его почерком писал: «Я покрыл уезд сетью нелегальных организаций. Вл. Короленко». Экспертиза почерка, само собой, не проводилась, никто не заинтересовался, как за три часа Короленко успел «покрыть уезд» нелегальной сетью. Выдающегося писателя перевезли в Петербург под усиленной охраной, где долгое время допрашивали в доме предварительного заключения. Поскольку Короленко твердо стоял на том, что он не писал письмо, оно поддельное, – то его все же выпустили. Жандармы установили за ним негласный надзор. Когда известный всей России и Европе писатель Владимир Короленко посетил с лекциями Соединенные штаты Америки, по возвращении на родину жандармы завели на него дело, несправедливо обвинив в том, что он часто выступал перед американскими рабочими с антиправительственными речами. Короленко мгновенно в прессе доказал, что он не знает английского языка и с ним не было переводчика, а выступал он с лекциями о литературе в учебных заведениях. Над жандармами и покрывавшей их монархией в тысячный раз смеялось общество во многих странах. Александр III успешно и быстро приближал 1917-й год.
Новым начальником личной охраны императора стал генерал-майор Петр Черевин, сменивший И. Воронцова-Дашкова, назначенного министром двора. 3 сентября 1881 года указом Сената была создана «Собственная Его Величества охрана», в которую вошли секретная часть, дворцовая полицейская служба, гвардейцы конвоя и железнодорожная инспекция. В охране царя стало служить несколько сот человек, а ее начальник подчинялся только императору. Все служащие императорских резиденций были тщательно проверены на благонадежность и получили пропуска со своими фотографиями, удостоверенные жандармами и охраной. Десятки постов охраны несли дворцовую службу. Александр III не объявлял заранее своих маршрутов, и охрана несла службу сразу на нескольких направлениях. Всю свою самодержавную жизнь император прожил под усиленной охраной, всегда и везде его сопровождавшей. Вера Фигнер писала: «Мы знали, что царь спрятался в Гатчине и живет там, как узник, доступ к которому невозможен».
Осенью 1881 года в Москве члены Исполнительного Комитета «Народной воли» Фигнер, Тихомиров, Корба, Ошанина, Теллалов, Грачевский, Богданович и Златопольский продолжили работу в Москве. Была восстановлена на Солянке типография «Народной воли», в которой тысячными тиражами выходили 6,7,8 и 9 номера газеты революционеров, ее «Листки», третий номер «Рабочей газеты», листовки и прокламации к рабочим, военным, казакам. В Москве была восстановлена динамитная мастерская. Исполнительный Комитет писал, что он готовит бунт для свержения правительства и просил крестьян сговариваться друг с другом, запасаться оружием, не верить начальству и быть наготове. Газета «Народная воля» утверждала в то же время, что «организация крестьянских сил не входит в наши расчеты, а крестьянское движение в минуту действия способно породить не более, как хаос и анархию». В Москве активно действовала созданная Петром Теллаловым «Рабочая группа пропагандистов» из студентов и нелегалов, бежавших из ссылок. Была разработана специальная инструкция для пропагандистов, работающих на московских фабриках и заводах. Халтурин и Теллалов за городом обучали пропагандистов, разбирая работу Лассаля «Труд и капитал», книги и статьи о европейском пролетариате. Однако попытки создать большую организацию рабочих-народовольцев натыкались на жесткие действия полиции, активно внедрявшей провокаторов в заводские кружки. Работать народовольцам предстояло годы, и не все были к этому готовы, понимая, что их быстро арестуют и дадут, в лучшем случае, двадцать лет сибирской каторги. Большинство в Исполнительном Комитете предпочитали активные действия против властей, заявляя в листовках, что «цареубийства будут производиться систематически, и оружие не будет сложено до тех пор, пока самодержавие не сдастся, и свободные учреждения не заменят царского режима». Исполнительный Комитет начал готовить военный переворот, работа над которым активизировалась осенью 1881 ода. В Петербург из Москвы был переведен Теллалов и почти тут же арестован. В октябре 1881 года в Москву из Одессы приехала Вера Фигнер. Она поняла, что «Народной воле» работать в Петербурге после 1 марта – значило идти на неминуемую гибель, так как членов и агентов Исполнительного Комитета после появления на улицах столицы империи арестовывали очень быстро после опознания провокаторами, дворниками, лавочниками, знавшими их в лицо. Фигнер также быстро поняла, что Москва не смогла заменить Петербург в деле революционной борьбы с самодержавием:
