«замечательно удачным и поучительным»[169],
а Боуэрс называл весёлым пикником.
«Весёлый пикник» начался при температуре -40° [-40 °C], на каждого его участника приходилось 180 фунтов груза, состоящего в основном из всего необходимого для летней геологической партии. Они прошли далеко на север — до острова Данлоп, 24 сентября повернули обратно, 29-го были на мысе Эванс. За последний переход при штормовом ветре, снежных зарядах, температуре -16° [-27 °C] они проделали 21 уставную милю, идя против ветра, но попали в пургу и были вынуждены разбить лагерь. Поставить палатку на морском льду, где мало снега, и всегда-то нелегко, им же пришлось отвязать внутреннюю палатку от бамбуковых стоек, чтобы те не унесло вместе с ней, и только после этого натягивать на них дюйм за дюймом верхнюю палатку, К 9 часам вечера пурга прекратилась, и, хотя ветер дул с прежней силой, они решили продолжать путь. На мыс Эванс они прибыли в 1.15 ночи. Этот день запомнился Скотту как один из самых напряжённых, а это много значит. Видели бы вы, какое лицо было у Симпсона! В его отсутствие обязанности главного метеоролога исполнял Гриффит Тейлор. Истово преданный науке, он обладал бойким пером. За те полгода, что он провёл с экспедицией, он засыпал нас статьями, начиная с отчётов о двух превосходных научных походах под его руководством в Западные горы и кончая описанием этой его работы во второй половине сентября. Он был наиболее плодовитым автором «Саус Полар Тайме», в его заметках, стихотворных и прозаических, всегда была изюминка, и равных ему не находилось среди наших журналистов-любителей. А когда его перо отдыхало, в действие вступал язык — он был отчаянный спорщик. При нём в доме царило необычайное оживление.
В хорошую погоду он любил лазить по скалам, пренебрегая тем, как это отражается на его одежде; я не встречал человека, который бы так быстро изнашивал обувь, а носки его впору было штопать бечевой. Движение льда и ледниковая экзарация также входили в сферу его научных интересов, и он едва ли не каждый день уделял время исследованию склонов и гигантских ледяных обрывов ледника Барн и других интересных объектов. С одинаковой страстностью он мог в раздражении кинуться на свою койку за занавеской и выскочить из-за неё, чтобы вмешаться в разгоревшийся за столом жаркий спор. Его дневник был почти таким же подробным, как отчёты о геологических изысканиях для Скотта. Он обожал делать записи и экипировался всеми возможными приспособлениями, чтобы при случае вести любые наблюдения. В санном походе у Старого Грифа изо всех карманов торчали записные книжки, а спереди, сзади, с боков висели солнечные часы, буссоль, охотничий нож, бинокли, геологический молоток, хронометр, шагомер, фотоаппарат, анероид и другие предметы научного снаряжения, не говоря уже о защитных очках и рукавицах. В руке он часто сжимал ледоруб — на благо прогресс а науки, но часто во вред своим спутникам.
Тощий, одетый как попало, он так и излучал дружелюбие. Я уверен, что иметь в палатке такого неаккуратного соседа неудобно, но ни на секунду не сомневаюсь и в том, что товарищи по палатке никак не хотели бы его лишиться. Вещи Тейлора занимали больше места, чем по справедливости ему полагалось, и его интеллект также распространялся далеко вширь. Он возвышался над нами, подобно большой скале, и, когда срок его командировки в экспедицию — два полевых сезона — истёк и он возвратился в ведение австралийской администрации, у нас образовалась ощутимая брешь.
С того момента как мы вернулись с мыса Крозир и тем сняли камень с души Скотта, он целиком погрузился в подготовку к путешествию к полюсу. Возвращение дневного света и для всех явилось могучим стимулом. Скотт же с его нетерпеливым и деятельным характером особенно радовался окончанию длительного периода вынужденного безделья. Всё шло хорошо. 10 сентября он со вздохом облегчения записал, что разработка подробных планов Южного путешествия наконец завершена.
«Каждую статью и цифру проверял Боуэрс. Он оказал мне огромную помощь. Если моторы окажутся удачными, нам нетрудно будет добраться до ледника{109}, но и в противном случае мы при сколько-нибудь благоприятных обстоятельствах всё-таки туда доберёмся. Двинуть с этого пункта три партии, состоящие каждая из четырёх человек, потребует немало предусмотрительной распорядительности. Если таковой будет достаточно, то помешать достижению цели может только сочетание слишком уж многих неблагоприятных обстоятельств. Я старался предусмотреть все возможности, какие только поддаются предвидению, и наметить меры для борьбы с ними. Боюсь тешить себя преувеличенными надеждами, однако если принять всё в соображение, то, кажется, многое говорит в нашу пользу»[170].
И далее:
«Всего больше надежды возлагаю я на здоровье и бодрость нашей компании. Никаких признаков слабости не найти в этих двенадцати молодцах, выбранных мною для похода на юг. Все они теперь обладают опытом в санных экскурсиях, все связаны между собой дружбой, не виданной в подобных обстоятельствах.
Благодаря им и в особенности Боуэрсу и квартирмейстеру Эдгару Эвансу все детали нашего оборудования и экипировки обдуманы с величайшей тщательностью и проверены на практике»[171].
Боуэрс и в самом деле был для Скотта нужнейшим человеком при подготовке похода к полюсу. Он не только досконально знал, что в каких складах лежит, он хорошо разбирался во всём, что касалось одежды и питания в полярных условиях, был полон идей и альтернативных предложений, а главное — не отступал даже перед труднейшими проблемами.
Именно ему в основном было доверено распределение грузов между собаками, моторными санями и лошадьми и между отдельными лошадьми. В день старта нам оставалось только вывести лошадей и запрячь в уже подготовленные заранее сани, загруженные правильно и по весу, и по составу багажа. Для любого руководителя экспедиции такой человек на вес золота.
Временами Скоттом овладевало беспокойство и уныние.
С транспортом всё обстояло благополучно, но за месяц до назначенного дня выхода на нас одна за другой посыпались неприятности. Трое из нас в той или иной мере утратили работоспособность: Форд отморозил руку, Клисолд упал с тороса и получил сотрясение мозга, Дебенем серьёзно повредил себе колено, играя в футбол. Одна из лошадей — Джию — была такой развалиной, что подумывали даже, не оставить ли её вообще дома; Чайнамен также зарекомендовал себя очень плохо. Ещё одна собака сдохла от таинственной болезни. «Печально, писал Скотт, — но я не унываю… Остаётся только рукой махнуть: будь что будет!»[172]. В другом месте он замечает, что если ожидание старта к югу затянется, экспедиция грозит превратиться в партию калек.
А тут ещё незадолго до выхода сдала ось на одних моторных санях: «Сегодня собирались было вывезти на лёд моторные сани. Поверхность от снежных наносов очень неровная, и у первых, самых лучших саней соскочила цепь. Её поставили на место, и машина двинулась дальше, но как раз перед тем как выйти на лёд, на пути попалась ледяная гряда. Передок приподнялся, и цепь опять соскочила с зубчатых колёс. В критическую минуту Дэй поскользнулся и нечаянно нажал на регулятор. Машина рванулась. Под задней осью появилась зловещая струйка масла. Осмотр показал, что раскололся алюминиевый подшипник оси. Его сняли и внесли в дом.
Может быть, удастся ещё поправить его, но времени остаётся очень мало. Этот случай показывает, что нам не хватает ещё опыта и мастерских.
В душе убеждён, что большой помощи от моторных саней нам не будет, хотя, впрочем, с ними ещё ничего не приключилось такого, чего нельзя было бы избегнуть. Побольше осторожности и предусмотрительности, и моторные сани были бы для нас драгоценными помощниками. Беда в том, что если они нам изменят, никто этому не поверит»[173].
Тем временем Мирз и Дмитрий с двумя собачьими упряжками дважды сходили с мыса Хат в Угловой лагерь и обратно. Первый раз они отсутствовали два с половиной дня и возвратились 15 октября; второй поход, очень похожий, пришёлся на конец месяца.
Первой по плану должна была стартовать партия на моторных санях, но её выход отложили до 24 октября. Она доходит до широты 80°30′ и там нас дожидается; в случае поломки саней люди своими силами подтаскивают грузы.
Вели моторы Дэй и Лэшли, помощники — лейтенант Эванс и Хупер, идя впереди, рулили с помощью привязанных к саням верёвок. Скотту ужасно хотелось,
«чтобы этот опыт удался, даже если моторным саням не суждено сыграть большую роль в нашей экспедиции. Небольшой доли успеха было бы достаточно, чтобы доказать, чего можно от них ожидать и способны ли они в конце концов произвести переворот в транспортировке грузов в полярных условиях»[174].
