сможем привлечь русских на свою сторону. Но то, что они так скоро и точно к намеченному сроку нападения на Польшу, так сказать, с сегодня на завтра перейдут на нашу сторону, я считал совершенно невероятным».
Посол Шуленбург был в растерянности. Он мечтал подготовить пакт о ненападении, который бы укрепил мир. Вместо этого Сталин и Гитлер договорились поделить Европу. Шуленбург сказал своему личному референту Гансу фон Херварту:
— Этот договор приведет нас ко второй мировой войне и низвергнет Германию в пропасть.
Ганс Херварт немедленно встретился с сотрудником американского посольства в Москве Чарлзом Боленом и рассказал ему не только о переговорах, но и о тайных договоренностях и будущих территориальных приобретениях Германии и СССР. Таким образом, на Западе сразу же узнали о секретном протоколе.
Советский полпред во Франции Яков Захарович Суриц сообщил в наркомат, что в Париже ходят слухи о том, что между Германией и Советским Союзом «заключено секретное соглашение, предусматривающее то ли раздел Польши, то ли единый дипломатический фронт».
Секретный дополнительный протокол многие десятилетия был главным секретом советской дипломатии. Все советские руководители знали, что протокол есть, но упорно отрицали его существование, понимая, какой это позорный документ.
Оригиналы секретных договоренностей с нацистской Германией Молотов долго хранил в личном архиве. Уходя из Министерства иностранных дел, сдал их в архив политбюро. Но до самой смерти доказывал всем, что протоколов не было.
Немцы сразу после войны опубликовали все секретные протоколы. В советской печати их назвали фальшивкой. В нашей стране многие и по сей день не верят в их реальность — настолько невероятным кажется сговор с Гитлером.
На самом деле еще в 1968 году, вспоминает бывший посол в ФРГ Валентин Михайлович Фалин, когда готовился сборник документов «Советский Союз в борьбе за мир накануне Второй мировой войны», министру иностранных дел Андрею Андреевичу Громыко предложили опубликовать секретные приложения к договорам с Германией 1939 года (включая документы, которые будут подписаны в сентябре).
Громыко ответил:
— Данный вопрос не в моей компетенции. Должен посоветоваться в политбюро.
Через неделю он сказал, что предложение признано «несвоевременным». Громыко в своем кругу, разумеется, не стал говорить, что эти протоколы — «фальшивка».
Секретные протоколы нарушали договоры между Россией и Польшей, Россией и Францией, но Сталина это не беспокоило. Что такое договоры? Пустые бумажки. Значение в мировой политике имеет только сила.
Разговаривая с Риббентропом, Сталин был любезен и добродушно-шутлив. Когда имперский министр заметил, что Англия всегда пыталась подорвать развитие хороших отношений между Германией и Советским Союзом, Сталин охотно подхватил эту тему:
— Британская армия слаба. Британский флот больше не заслуживает своей прежней репутации. Что касается английского воздушного флота, то ему не хватает пилотов. Если, несмотря на все это, Англия еще господствует в мире, то это происходит лишь благодаря глупости других стран, которые давали себя обманывать.
Заканчивая переговоры, Сталин сказал Риббентропу:
— Советское правительство относится к новом пакту очень серьезно. Я могу дать свое честное слово, что Советский Союз никогда не предаст своего партнера.
Прямо в кабинете Молотова был сервирован ужин. Сталин встал и произнес неожиданный для немцев тост, в котором сказал, что всегда почитал Адольфа Гитлера:
— Я знаю, как сильно немецкий народ любит своего фюрера, и потому хотел бы выпить за его здоровье.
Потом Сталин произнес тост в честь рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера как гаранта порядка в Германии. Изучая отчет Риббентропа о визите в Москву, нацистские лидеры были потрясены: Гиммлер уничтожил немецких коммунистов, то есть тех, кто верил в Сталина, а тот пьет за здоровье их убийцы...
Альфред Розенберг, один из идеологов нацизма, который в 1941 году возглавит имперское министерство по делам восточных оккупированных территорий, записывал в дневнике: «Большевикам уже впору намечать свою делегацию на наш партийный съезд».
В два часа утра, когда закончили с ужином, Молотов и Риббентроп подписали готовые документы. На подписание по просьбе Рибентропа пригласили нескольких немецких журналистов. Они запечатлели для истории рождение нового союза, изменившего политическую карту Европы.
24 августа «Правда» писала: «Дружба народов СССР и Германии, загнанная в тупик стараниями врагов Германии и СССР, отныне должна получить необходимые условия для своего развития и расцвета».
Риббентроп говорил потом, что за несколько часов, проведенных в Москве, он достиг такого согласия, о котором и помыслить не мог. Вернувшись в Берлин, Риббентроп рассказал, что русские были очень милы, он чувствовал себя в Москве, как среди старых партийных товарищей.
В узком кругу Гитлер говорил о пакте со Сталиным:
— Я выбрал меньшее зло и получил гигантскую стратегическую выгоду.
Сталин же был уверен, что это он остался в выигрыше.
Адмирал Николай Кузнецов, нарком военно-морского флота, оставил записки, в которых говорится: «После приема Риббентропа в Екатерининском зале Большого Кремлевского дворца, оставшись в своей среде, Сталин прямо заявил, что, «кажется, удалось нам провести немцев». Похоже на то, что он сам собирался обмануть, а не быть обманутым».
Никита Сергеевич Хрущев вспоминал, что, когда был подписан договор с Гитлером, «Сталин буквально ходил гоголем, задрав нос», и повторял:
— Ну и надул я Гитлера. Надул Гитлера!
На самом деле Сталин на переговорах с Риббентропом мог получить больше. Гитлер разрешил Риббентропу — в случае, если Сталин потребует добавки, — включить в сферу интересов СССР всю Юго-Восточную Европу и черноморские проливы. Это как раз то, о чем мечтал Сталин. Но тот не знал, что мог получить все разом.
31 августа Молотов на внеочередной сессии Верховного Совета доложил о заключении договора с Германией:
— Товарищ Сталин поставил вопрос о возможности других, невраждебных, добрососедских отношений между Германией и Советским Союзом. Теперь видно, что в Германии в общем правильно поняли это заявление товарища Сталина и сделали из этого практические выводы. Заключение советско-германского договора о ненападении свидетельствует о том, что историческое предвидение товарища Сталина блестяще оправдалось.
Верховный Совет единогласно одобрил политику советского правительства и ратифицировал договор с Германией.
Райхсканцлер Адольф Гитлер заявил в рейхстаге, что «может присоединиться к каждому слову, которое сказал народный комиссар по иностранным делам Молотов».
На следующий день, 1 сентября, Гитлер напал на Польшу. Франция и Англия, выполняя обязательства перед Польшей, объявили войну Германии. Началась Вторая мировая война. Советские газеты печатали только сводки немецкого командования. Сталин считал, что его этот пожар не опалит.
Генеральный секретарь исполкома Коминтерна Георгий Димитров 5 сентября попросил Сталина о встрече, чтобы понять, какой должна быть позиция коммунистических партий в этой войне. 7 сентября поздно вечером Сталин его принял. В кабинете сидели
