Зато все неизменно возвращались к залу времён года, чтобы подробнее познакомиться с особенным волшебством хозяйки, пользующейся силой источника.
Злата старалась следовать указаниям лэра Вакари и у неё получалось колдовать, получая в результате именно то, что она хотела, ну хотя бы в определённых рамках. Но с залом всё вышло иначе.
Ей вызвались помогать сыновья и она, размахивая кисточкой, подпевая Каджи «пибади-пабади» получила весьма своенравную картину. По её задумке пейзажи должны были соответствовать временам года, но когда она взялась за дело, то показалось скучным изобразить всего лишь зиму, весну, лето, осень и понеслось…
Злата придумывала, мальчишки советовали, пробегающие мимо воспитанницы отвлекали вопросами, лэр Вакари всё что-то уточнял, а Имрус невовремя срывал поцелуи.
В результате на декабрьской картине самовольно появились дети и девицы, которые с визгом, писком скатывались с горки, пугая проходящих мимо гостей замка, по ночам по стенной росписи шастали снеговики, спрашивая у редких полуночников хрипловатым голосом, не видели ли они потерянную морковку или нельзя ли где залатать дырявое ведро.
В январском лесу, где должны были сверкать снег, ночные звёзды, снегири сидеть на ветках, скрипя и кряхтя разворачивалась разлапистая ёлка, открывая взору Марфушу из фильма «Морозко» и она, почёсывая щёку, грубовато спрашивала… в общем разное спрашивала, иногда ставя в тупик даже языкастого командира Руса.
Тех же гостей, кто возмущался невежливостью и откровенной прямотой Марфуши и приводил к ёлке лэра Больдо, чтобы пожаловаться на неё, то их встречал дед Мороз из той же картины и хмуря брови, грозил ябедникам пальцем, а то и посохом.
В февральском пейзаже очаровательный заяц бросался каждому встречному-поперечному прося выгнать из его домика лису.
Для марта Злата заготовила городские виды, с прорисованными крышами домов, на которых таяли сосульки, и она сама недоумевала как туда затесались десятки котов, устраивающих по ночам концерты.
Не успели отдохнуть от кошачьих воплей, как пришлось обзавестись платочками, чтобы сопереживать тающей Снегурочке. Злата задумывала цветы, предвкушала всех порадовать яркими красками первоцветов и отчего-то вспомнилась опера, где славили Ярило ну и… бродящая Снегурка затесалась сама собой. Ладно бы просто строила глазки, так нет же, она трогательно прощалась и бежала к костру, чтобы истаять дымком. Дети рыдали, муж хмурился, у кухарки тряслись руки, воины уходили переживать в казарму, а Злата никак не могла изловить мерзавку и та каждый раз доводила всех до нервного срыва.
В майскую картину слава всем богам ничего ужасного не прокралось. Дожди, грозы, шквал ветра, но всё это с азартом, с пузырями на лужах, свежестью и радугой. Июньская картина радовала шикарными пионами, которые болтали без умолку, выясняя кто красивее.
В июльской зрители с удовольствием наблюдали за зайчиками и ёжиками, кому-то довелось увидеть фей, а вот мимо августовского полотна старались пройти поскорее, не задерживаясь. Покоя не было от грибов-боровиков, норовящих всех учить жизни и раздавать непрошенные советы. А всё потому, что лэра Макинто во время создания августовского полотна отчитывала своих воспитанниц, ну и вспомнилось множество цитат, которые тут же вплелись в картину.
С большей осторожностью Злата колдовала над сентябрьскими видами, стараясь передать все краски этого месяца, но из-за Иржи туда вкралась царевна с отравленным яблочком, а Каджи внёс свою лепту в виде Алёнушки у пруда. Всё закончилось тем, что две девицы стали сражаться за внимание зрителей и часто поступали не по сценарию. Госпожа Фара ругалась на них, призывала к порядку, но только лишь обогатила их словарный запас. Таких хамок свет не видывал! Каждая по отдельности душа-девица, но вместе… тьфу на них.
Злата не сразу поняла, что в создание зала времён года затесалось множество ошибок и её колдовство пошло не по плану. Первые часы все сотворённые магией картины вели себя прилично и выполняли только заложенные в них действия, аккуратно чередуясь по заданному графику, но с каждым днём они набирались смелости, ощущали себя более самостоятельными и лэр Вакари первым заметил появление неучтённых персонажей и начал их изучать, подначивая к проявлению собственной воли. Ему было интересно, как происходит процесс осознавания себя личностью, и он всё изучал, тестировал, экспериментировал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Потом Злата с радостью переложила всю вину за свои шедевры на учителя. Он согласился, всё же княгиня была беременна и не стоило с ней спорить.
Злата думала, что если не будет подпитывать свои излишне самостоятельные картины, то они перестанут быть волшебными, но магия источника взяла их под свою опеку. Так что легенда среди жителей о том, что всё в замке создано благодаря источнику отчасти была верной. Лэра Больдо могла надеяться, что наиболее яркие её работы навсегда останутся здесь, а небольшое оживление картин, которое она научилась просчитывать и создавать, не привлечёт к ней излишнего внимания.
Макинто качала головой, видя, как светская красавица подчинила свою жизнь мужу, детям, дому, но Злата только улыбалась в ответ на все поучения лэры.
Она не скучала по столице, по балам или по соперничеству с другими девушками. Ей даже не особо были интересны возникающие за последнее время изменения в королевстве. Своих хлопот и перемен было столько, что она не успевала осознать, привыкнуть, насладиться ими.
Жаркие откровенные ночи с Имрусом, подрастающие мальчишки, учёба у лэра Вакари, обустройство замка, живопись, торговые хлопоты, а скоро уже станет заметнее животик. Вот за его ростом она каждое утро наблюдала, поглаживала и всё не могла поверить, что сможет родить. Когда никто не видел, Злата устраивалась поудобнее, клала ладошку на живот и принималась рассказывать, как все ждут рождения малышки, давала ей наставления, чтобы та хорошо питалась в животике и правильно развивалась.
Ну когда, скажите, ей интересоваться столичными новостями?
Осенью, как только закончились дожди и ночной морозец стал прихватывать дороги, лэра Макинто с воспитанницами покинула замок. Лэра Эйш, а нынче княгиня Больдо, оказалась права, и источник помог девочкам контролировать свою опасную стихию, а ещё им очень помог замечательный лэр Вакари, который разбирался в любых направлениях магической силы.
Весь материал в его изложении воспринимался воспитанницами с интересом и казался им важным; к сожалению, девочки поголовно влюбились в него и пообещали, что когда вырастут, то будут ждать от него предложения союза. Опекунша надеялась, что к следующем лету, а она уже получила приглашение вновь погостить в замке, эта проблема забудется. Пребывание в замке под строгим генеральским присмотром девочкам пошло на пользу и можно было надеяться, что они не выскочат замуж в пятнадцать лет, а продолжат обучение, доказывая свою компетентность в качестве магинь.
Сама Макинто все прошедшие месяцы с удивлением наблюдала за жизнью четы Больдо и поначалу не понимала, как можно так потакать мужу, а потом даже позавидовала. Генерал живёт и дышит семьёй, горит чувствами при виде жены. Макинто лишь в начале своей супружеской жизни видела похожий взгляд у своего мужа, но он быстро потух, и на долгие годы осталась вежливость, которую она принимала за благополучие. Сейчас она с супругом в хороших отношениях, несмотря на его заключённый договор с другой лэрой, но после пребывания в гостях ей этого мало.
Либо она возродит любовь лэра Макинто к себе, которая, несомненно, была, либо начнёт новую жизнь. Она вместе со своими девчонками на виду и вполне может рассчитывать на мужское внимание, и уж тогда… тогда она будет любить мужа как княгиня Больдо, и кто знает, может и у неё будут пылать щёки при одном только его взгляде!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Эпилог
Десять лет спустя
— Золотко моё, ты не хочешь встретить нового князя с супругой и передать им дела?
