успехи лишь неимоверная удача, с которой не стоит играть. Никто из вас не обладает необходимым багажом знаний и опыта, чтобы самостоятельно заниматься этой опасной работой. Это уже не говоря о том, что вас всего трое.
– Как великодушно с вашей стороны, – сказал я, стараясь чтобы саркастический тон в моем голосе звучал как можно явственней. – Вы так заботитесь обо мне и моих людях. И все же, я вынужден отказать. А теперь, при всем уважении, не могли бы вы свалить к черту из моего гаража.
– Как грубо, Клайд, – Роланд покачал головой и несколько раз цокнул языком. – Я думал, ты – воспитанный юноша. Что, Пастырь не обучил тебя вести деловые переговоры?
– Вы, кажется, обознались, Роланд, я вам не Пастырь, не ваш старый друг и не коллега. Никаких дел с вами иметь не собираюсь, так что проваливайте.
В глазах Роланд я видел лютый холод. Он смотрел на меня с той же злобой, которая клокотала и в моей груди. Только если мой гнев был подобен пламени, его злость являла собой ледяную стужу.
– Что же, видимо, делового разговора не вышло, – заключил он. – Тогда нам стоит поговорит на чистоту, без фальшивых улыбок.
– Давно пора, Роланд, – согласился я, чувствуя, как заболели пальцы, и понял, что уже довольно продолжительное время с силой сжимаю край капота своей машины.
– Неужели ты думаешь, что я позволю тебе, Клайд, какому-то недоучке-водителю, стать моим конкурентом? Я позволял это Пастырю лишь из уважения к нему. Но теперь его не стало, и Койоты снова будут единственной командой Филина. Хочешь стать охотником? Иди к нам.
– И сдохнуть, как большинство ваших людей?
– Не тебе, поганому выскочке, учить меня работать. Я уже был охотником, когда ты еще из матери не вылез.
– Однако ума тебе годы не прибавили, как видно. Филин большой город, заказов хватит и на десять команд. Какой смысл в этом соперничестве и желании быть единственными?
– Тебе не понять, что такое репутация. И я тебе не папочка, чтобы обучать новым словам. Скажу доходчиво. Закрывай свою жалкую лавочку, Клайд. Нет никаких Когтей. Все это – фантазии мальчишки, не знающего ничего о реальной жизни.
Я еле сдержался, чтобы не плюнуть ему в лицо или не разбить челюсть одним точным ударом с правой.
– Убирайся отсюда, пока я лично не вышвырнул тебя на улицу. И мне плевать, сколько твоих людей там ждет.
– Ты дурак, Клайд. И это погубит не только тебя, но и твою подружку. Об этом ты не думал?
Я оттолкнулся от машины и сделал два шага в его сторону. Он не шелохнулся, ни единый мускул на лице старика не дрогнул, лишь взгляд стал еще свирепее.
– Клянусь тебе, Роланд, что еще хоть слово, и тебе придется собирать зубы с пола.
Еще никогда, НИКОГДА в жизни я не был так зол. Я готов был броситься на него, повалить на пол, размозжить голову разводным ключом. Ничего подобного мне не доводилось переживать прежде.
Роланд отвернулся и пошел к выходу. Но, конечно же, он не покинул гараж молча.
– Я предупреждаю тебя, Клайд, – он обернулся, стоя в дверях. – Если ты еще хоть раз выйдешь на дело со своей убогой командой, то закончишь так же, как и Грешники. Ты не знаешь сил, с которыми соперничаешь, не знаешь моих возможностей. Но тебе стоит понять, что ничего не происходит случайно. Всему есть причина и объяснение. Подумай над этим. Возможно, тебе стоит пересмотреть некоторые события недавнего прошлого. И надеюсь, ты сделаешь из этого правильные выводы.
С этими словами он резко развернулся и быстрым шагом удалился. А я стоял, словно вросший в пол чурбан, глядя на оживленную улицу, что начиналась всего в каких-то десяти метрах от ворот моего гаража. Там сновали люди, проезжал транспорт, а я смотрел и не видел ничего этого. Мой мозг снова и снова прокручивал в голове последние слова Роланда. «Что он хотел сказать?» – Я понял его посыл, но не мог поверить в это. Он весьма неоднозначно намекал на то, что во всем случившемся с Грешниками не было никакой случайности. Более того, он можно сказать, прямым текстом заявил, что имеет к этому непосредственное отношение. «Но, как такое возможно?» – недоумевал я, – «Может, просто блеф?». Конечно, самым логичным было бы предположить, что Роланд только пугал меня, новичка охотника, по его мнению. Тем более, что для него не секрет мои отношения с Лилит, и это тоже могло сыграть ему на руку. Одну семью я потерял и не стану жертвовать второй, если он угрожает этим. Да, логичный поступок. Но мне почему-то не верилось, что его слова только блеф. Нет, я смотрел в его глаза и видел в них нечто иное. Я видел в них угрозу. Реальную, не напущенную. И это пугало. Действительно пугало.
В тот день я уже не мог ничем заниматься. Бросил работу в гараже и большую часть времени провел в раздумьях. И, конечно же, Лилит обратила на это внимание. Она несколько раз за день поднимала тему моего странного, отрешенного и задумчивого настроения, однако я пытался либо отшутиться, либо изобразить удивление и непонимание. Я не собирался рассказывать ей правду и был рад, что Лилит в то утро нежилась в постели и не застала нашего разговора с Роландом. Пока я не решу, что с этим делать и как понимать слова Серого Койота, мне не хотелось пугать свою команду. Но как я мог что-то решить в данной ситуации? Размышления вновь и вновь упирались в недостаток информации, и это напоминало хождение по замкнутому кругу.
Понимая, что никаких новых результатов мои размышления не дадут, я пришел к единственному верному выводу – мне нужна помощь со стороны. Вот, только, чья? Сначала я всерьез подумывал о том, чтобы обратиться к Патрику. В конце концов, он влиятельный человек, именно он финансировал нашу группу, и он просто обязан знать, если нам угрожают. Но, с другой стороны, я спрашивал себя: «Что он сможет сделать?». Койоты еще более влиятельны. Они в городе уже давно, у них железобетонная репутация и серьезные связи. А оттого, что я рассказал бы Патрику о нашем разговоре
