Он смахнул слезы, затуманившие глаза, и отвернулся. Ответом на свершившееся здесь кровопролитие могло быть только одно: добиться, чтобы подобное никогда больше не повторилось.
Каст зашагал прочь из башни.
Следовало дождаться рассвета.
Тайрус стоял в окружении каменных д’варфов. Занимающийся день прогнал с неба звезды. Зыбкая грань между светом и тьмой окутывала весь мир серебристым сумраком, и казалось, что д’варфы только и ждут утра, чтобы пробудиться от волшебного сна.
Принц медленно прошелся вдоль рядов. Он чувствовал, как гранитные глаза воинов следят за ним, и припомнил собственные ощущения — будто весь мир вокруг застыл, удерживая тебя в ловушке. Перед ним стояли и рядовые бойцы, и сержанты, и капитаны с лейтенантами.
Где-то там, в плотных рядах, в долине или на склоне холма, наверняка замер Веннар, возглавлявший все эту армию. Тайрус хотел бы отыскать его, поговорить, обнадежить, что выход обязательно найдется и война восставших против векового рабства д’варфов не закончится на этом побережье.
— Я же не знал, — произнес тихий голос позади.
Принц закрыл глаза. Как заставить себя простить мага?
— Когда я последний раз слышал о д’варфах, — продолжал Каменный Знахарь, — они служили Темному Властелину, были его послушным орудием в наших землях. Я думал лишь о том, чтобы защитить…
— Когда-то ты был целителем, — повернулся к нему Тайрус. — Если, конечно, истории, которые я слышал, правдивы. — Он обвел рукой ряды живых надгробий. — Смотри, к чему привел твой слепой гнев! Ты отнял у них жизнь, причем отвратительным способом! Так почему ты считаешь себя добрее и справедливее, чем Черное Сердце?
— Я не знал…
— Невежество — смертельный яд, — отмахнулся от его слабых оправданий принц. — Сила, которую ты обрел, возложила на твои плечи огромную ответственность. И она была тебе дана не для того, чтобы множить зло в этом мире. Могущество — это всегда ответственность.
Каменный Знахарь ссутулился от суровых слов Тайруса.
— Но я не жаждал этой силы! — проговорил он, поднимая голову и протягивая каменные руки. — Я ничего не чувствую. Ни ветра в лицо, ни капель дождя. Ни прикосновения руки к щеке, ни мягкой кожи ребенка. Все, к чему я прикасаюсь, обращается в камень.
Тайрус разглядел в глазах собеседника бесконечный источник боли и… обузданное безумие.
— Освободи меня… — взмолился волшебник.
Выслушав Каменного Знахаря, принц многое понял.
Гнев целителя питала вовсе не ненависть к Темному Властелину, а обычное одиночество. Всю жизнь он провел в северных лесах, коротая дни отшельником в пещере под холмом. Но, даже отгородившись от всего, он все же не был по-настоящему одинок, так или иначе соприкасаясь с миром. А после преображения все изменилось. Знахарь оказался запертым в камне-ловушке, как и все остальные. Отрезанный от мира, он утратил связь с ним. Он забыл, что значит жить и дышать. В памяти Тайруса всплыли слова Рубаки: «Помните и не забывайте никогда, что сердце Каменного Знахаря тоже стало каменным». Они оказались куда более пророческими, чем можно было предположить.
Тайрус не мог простить волшебника, но мог его понять. Он повернулся к Знахарю, застывшему с поднятыми руками.
— Мы придумаем, как их освободить, — указал он гранитной рукой на изваяния. — Д’варфов, моих людей, жителей деревни.
— Это невозможно, — возразил маг, бессильно опуская руки.
В свете занимающегося утра принц еще раз окинул взглядом армию д’варфов. Склоны дальних холмов были покрыты голыми, напоминающими скелеты деревьями. По всей видимости, там начинался Каменный Лес — одинокое обиталище несчастного целителя, стоявшего рядом.
— Расскажи мне о приходе Блэкхолла, — попросил Тайрус.
— О, это были ужасные времена, — знахарь прикрыл лицо ладонями. — Я не хотел бы вспоминать о них.
— Ты должен! — жестко потребовал принц. Потянувшись к магу, он силой отнял одну руку от его лица. — Чтобы придумать хоть какой-нибудь способ противостоять твоей магии, я должен знать, каким образом ты обрел свои способности.
— Это слишком темные времена, чтобы оглядываться на них, — покачал головой Знахарь.
Тайрус отдернул вторую ладонь от лица собеседника.
— Тогда оглядывайся на них! — закричал он, шагая вдоль рядов окаменевшей армии. — Тысячи! Тысячи заключены в темницу твоими руками, пойманы в ловушку так же, как и ты! Ты слышишь их мольбы о свободе? Ты видишь, как их глаза смотрят на тебя?
— Нет… нет… — Знахарь рухнул на колени, раскачиваясь. — Я же не знал…
— Но теперь ты знаешь! Ты задолжал им больше, чем разведенный в ночи костер или слезливые россказни. И если ценой свободы могут стать твои воспоминания о прошлом, ты должен заплатить ее!
Целитель продолжал раскачиваться. Его колени погрузились глубоко в суглинок. Тайрус в душе надеялся, что не перестарался и что волшебник не впадет в прежнее безумие.
— Я собирал травы в долине лесной реки, — медленно проговорил маг. — Анис и кошачью травку. — Он поднес пальцы к носу. — Я все еще ощущаю их запах.
Тайрус подошел на шаг, хотя боялся прикоснуться к каменному человеку, чтобы ненароком не отвлечь его от воспоминаний о былых временах.
— И вдруг прогремел гром, словно тысяча гроз, грянувших одновременно, раскололи тишину. Земля задрожала, то вздымаясь огромными буграми, то опадая вновь, как будто она превратилась в бурное море. Я упал ничком и вцепился пальцами в дерн, вознося молитвы Доброй Матушке вверху и земле внизу. Когда дрожь подо мной стихла, я думал, что мои молитвы были услышаны. Поднявшись, я бегом отправился к своему дому в холме, но, добравшись до него, увидел, что все окна выбиты, а прочная дубовая дверь треснула пополам. Я вошел внутрь, чтобы посмотреть — уцелело ли имущество… И тогда… — Он принялся неистово раскачиваться, из горла его вырвался скорбный крик, будто распирая каменного волшебника.
— Все это в прошлом, — поспешно пробормотал Тайрус. — Сейчас ты в безопасности.
Но Знахарь не слышал его, сорвавшись на крик и выплевывая слова одно за другим:
— Ветер… горячий суховей… Отравленный ветер налетел, завывая, с моря. Он смел с деревьев всю листву, а молодые деревца вырвал с корнем. Старые стволы лопались и валились друг на друга. Я кинулся в подвал, думал там спрятаться, но обжигающие ветры настигли меня. Я задыхался… — Волшебник схватился за горло, раскачиваясь, давясь от внезапно накатившего удушья.
— Успокойся, — подбодрил его Тайрус. — Ветра уже нет. Он остался в прошлом.
— Он никогда не исчезнет, — покачал головой целитель. — Я все еще слышу его завывания в ушах. Это голос проклятого… — Он сорвался на визг, дрожа, словно в лихорадке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
