Валерий Шубинский. [Алексей Цветков, “Шекспир отдыхает”]. — “Критическая масса”, 2006, № 2.
“Цветков — талантливый и самобытный поэт. Судя по всему, его голос по-прежнему полнозвучен, несмотря на годы молчания. И хотя он, к сожалению, не пошел по плодотворному для него, как можно было предположить, пути чисто языковой поэзии, тем не менее, балансируя между двумя своими манерами, ранней и „средней”, он порою пишет и, надеюсь, будет и дальше писать достойные своего таланта стихи. Тем не менее слабые стороны его новой книги связаны, думается, с тем, что его возвращение к поэзии вызвано не только тонкими и глубинными внутренними мотивами, но и мотивами внешними, и вот эти-то внешние мотивы представляются несколько сомнительными. Цветков публично заявил о готовности „ на старости лет принять на себя роль великого поэта ” — не потому, что считает себя непременно ее достойным, а потому, что больше никто на нее не заявляет претензий, а заявлять их — необходимо. <…> На ту вакансию, о которой говорит Цветков, уже предъявляют права — уж насколько обоснованные, другое дело — даже и совсем молодые поэты, и Дмитрий Кузьмин, доблестный зилот толерантности, из последних сил удерживает стихотворцев от кровавой схватки за первенство. То, что Алексей Петрович Цветков тоже готов вступить в эту схватку, — факт его биографии, не больше”.
Ср.: Лиля Панн, “Возвращение Алексея Цветкова” — “Новый мир”, 2006, № 8.
Валерий Шубинский. Отвага. — “TextOnly”, № 17 (2006, № 3) <http://www.textonly.ru>.
“Странно требовать от начинающего поэта безупречного мастерства, и ничего удивительного в том, что в лирическом голосе [Аллы] Горбуновой порою слышится не только обаятельная хрипотца, но и фальшивые, петушиные ноты. Это свидетельство не поддельности чувства или энергии стиха (и то, и другое у нее — подлинное), а недостаточного умения. Вопрос о том, есть ли у Горбуновой и ее сверстников и сверстниц (а в этом поколении немало талантливых людей) стимул для обретения этого умения, для меня остается открытым. В любом случае это умение будет уже новым. Жить на культурную ренту второй половины XX века больше нельзя. Горбунова принадлежит к первому поколению, для которого вопрос стоит именно таким образом. У нынешних „мальчиков и девочек” есть небольшой, но уникальный шанс начать новый цикл, новую большую поэтическую эпоху, которая (первый случай в отечественной истории) может последовать за прежней практически без перерыва. Будет жалко, если их максимализм растратится даром, если они (как многие из родившихся в 1970-е годы) замолчат или соскользнут в нервное ёрничество, в грошовый „социальный протест””. Далее — напечатана поэтическая подборка Аллы Горбуновой.
См. также: Алла Горбунова, “Тонущий город” — “Новый мир”, 2006, № 8.
Яков Шустов. Музыка проклятых. — “АПН”, 2006, 28 июля <http://www.apn.ru>.
“Говоря о „русском роке”, часто упускают из виду, что во многом рок как образ жизни заменял для молодых людей, выросших в „атеистическом государстве”, веру, счастливо соединяя в себе и модель социального поведения, и религию. <…> И никаких других аналогий, как сравнение с классической деструктивной сектой, на ум не приходит…”
“Я люблю тебя, Империя…” Материал подготовили Андрей Смирнов и Андрей Фефелов. — “Завтра”, 2006, № 27, 5 июля.
Говорит Александр Проханов: “<…> я сегодня насчитываю несколько симптомов, которых я не замечал в режиме реального времени и которые стали понимаемы мною только сейчас. Я был участником событий 93-го года. Теперь я понимаю, что танки Ельцина снесли с авансцены истории остатки советского. К Октябрю 1993 года советское — это был уже разбитый, лежащий на земле самолет, из которого вынесли остатки всего, что было. И ельцинские танки, сами того не желая, разметали руины, драгоценный хлам прошлого, освободив место новому. Образовалась пустота, которая была немедленно заполнена нарождающейся государственной субъектностью. И баррикадники 93-го были последними, кто провожал советский строй, окропив его своей кровью. И одновременно они были первыми, кто своими жертвами прославили рождение пятого субъекта русской истории…”
Нина Ягодинцева. Мифы, которые нас убивают. — “Урал”, Екатеринбург, 2006, № 7.
“Совершенно естественным образом ранняя смерть поэта накладывает особый отпечаток на восприятие его творчества. У современников возникает стремление разглядеть за трагедией некую тайну судьбы. Но стихи остаются стихами. Будем честны: смерть не прибавляет к ним ничего, кроме понимания, что поэт больше ни строки не напишет. Это понимание усиливает боль, но не придает глубины уже созданным стихам”.
Составитель Андрей Василевский.
“Алконостъ”, “Власть”, “Вопросы истории”, “Дети Ра”, “Дружба народов”, “Звезда”, “Знамя”, “Илья”, “Континент”, “Нескучный сад”, “Октябрь”, “Фома”
Михаил Айзенберг. Рассеянная масса. Стихи. — “Знамя”, 2006, № 8 <http://magazines.russ.ru/znamia>.
Тут есть, на мой вкус, маленькое чудо: стихотворение “Погреб”, открывающее подборку. Вот, предположим, не знал бы я, что такое стихи и зачем они пишутся, — но увидел этот этюд — и все. Как после этого не полюбить поэзию? Так понравилось, что даже журнал отложил на время: до вечера, можно сказать, “простоял” в этом домашнем подземелье — музыка стиха никак не выветривалась. И написано оно как будто от лица ребенка, мудрого и доверчивого разом.
Лев Аннинский. “Я лежу в пристрелянном кювете…” Александр Межиров: судьба, доигранная до упора. — “Дружба народов”, 2006, № 7 <http://magazines.russ.ru/druzhba>.
Цитируя из “Бормотухи”, последней книги Межирова, изданной в СССР (“О, какими были б мы счастливыми, / Если б нас убили на войне”), Л. А. пишет:
“Не в силах сладить со временем, безвозвратно лишившим его счастья гибели, Межиров решает проблему броском через пространство: отбывает за кордон.
Считается, что причина „бегства” — несчастный случай, дорожно-транспортное происшествие, которое действительно произошло. Безжалостна семантика судьбы: всю жизнь прославлявший „шоферскую работу”, Межиров сбил человека. И поехал дальше, оставив того лежать на дороге. Человек умер. Разумеется, пешеход был пьян, и это следовало учесть как смягчающее для водителя обстоятельство. Но погибший, как выяснилось, был знаменитым артистом, и это обстоятельство, по понятным общечеловеческим причинам, не могло не стать для водителя отягчающим.
Как заметил, обсуждая со мной казус Межирова, проницательный литературовед Станислав Лесневский: на фронте убивал и не мучился, а тут убил и сломался.
Я не верю, что Межиров „бежал” из страны как с „места преступления”, потому что не выдержал „остракизма со стороны коллег” (как сказано в позднейшем справочнике). Во-первых, он уехал не сразу, а через несколько лет после несчастья. И, во-вторых, никакого „остракизма” не было, как не было никогда и никаких гонений со стороны власти. Сборники выходили один за другим, присуждена даже была в 1988 году Государственная премия. Можно бы раньше, да, видать, мешало, что не присоединялся „ни к тем, ни к этим”.
Так что никакого политического разрыва тут не сыщещь. Это не эмиграция. „Безразлично, беженец или изгнанник”. Просто сменил человек такую малость, как место жительства: переехал с Лебяжьего — на Манхэттен.
И даже крадучись по краю,
В невозвращенца, в беглеца
И в эмиграцию играю.
И доиграю до конца.
Опять игра прикрывает трагедию? Ее сюжет: герой должен был счастливо погибнуть, но, к несчастью, оказался долгожителем. Это финал драмы”.
Ефим Бершин. И мир сошел с ума по вертикали… Стихи. — “Дружба народов”, 2006, № 7.
“Человек параллельной эпохи, / убежавший от Судного дня, — / и не то чтоб дела мои плохи, / просто больше их нет у меня. // Разве это серьезное дело — / неожиданной прихоти для /выковыривать душу из тела, / cловно зернышки из миндаля?”
Екатерина Бушуева. Я в поезде Москва — Новороссийск. Стихи. — Альманах “Илья”, 2006, выпуск пятый <http://ilyadom.russ.ru>.
Стихи эти публикуются в разделе “Холл и лестница” (напомню, что альманах “Илья” — это и “Дом Ильи” Тюрина прежде всего), под общей шапкой “Финалисты Ильи-Премии’2005”.
Поэтессе 24 года, начинала она в студии “Кипарисовый ларец”, сейчас учится в Гренобле и “сотрудничает с Альпийским Домом поэзии” (?). Стихи, что называется, “по возрасту”: много красок, воздуха, рефлексии. Серьезно: все в порядке, в контексте издания они смотрятся достойно и уместно. Но вот читаю стихотворение “Ежик в тумане”, где лирическая героиня “отождествляет” себя с героем известного мультфильма: “На ветках пушистыми вишнями / Толпа воробьев-простофиль. / Лошадка, лошадка, услышь меня! / Ты помнишь, такой был мультфильм? // Про то, как молочными клочьями / Туман плыл в дремучем краю / И ежик ходил озабоченный, / Искал там лошадку свою”.
