— Валюша… — тихо сказала Аллахова. — Что с тобой? Чего ты молчишь, я тебя спрашиваю!
Бессонова не отвечала, и в комнате повисла тревожная тишина. Колесов взглянул на меня, беспокойно задвигался. Потянулся было за бутылкой, но раздумал. Лицо у Аллаховой опять стало напряженным, как при появлении лейтенанта милиции. Я была уверена, что, не будь меня здесь, она сейчас, вероятно, крикнула бы на Валюту, хлопнула ладонью по столу или даже ударила бы ее.
Бессонова резко повернулась и, не сказав ни слова, вышла.
Когда Аллахова обратилась ко мне, лицо ее было уже мягким и приветливым.
— Извините нас, Евгения Сергеевна, за семейную сцену.
— Ну, что там, — сказала я. — Не пойму только, чего она расстроилась.
— А, пустое. Жених улетел, вот и переживает. А тут еще Олег Владимирович со своими страхами…
— Я, кажется, ничего такого…
Я понимала Аллахову, но вот Колесов сейчас ее не понимал.
— …Со своими страхами, — продолжала Аллахова, — не ко времени напомнил ей… Мелочи все, дело прошлое, а вот она все еще побаивается.
Будь я тем случайным человеком, за которого Аллахова меня принимала, я бы по ее подсказке должна была подумать, что у Бессоновой в прошлом имелись какие-то свои грешки, этим и объяснялась странность ее поведения. Она говорила спокойно и непринужденно, смотрела мне прямо в глаза. И я невольно позавидовала ее умению владеть собой.
Однако визит мой уже затянулся. Аллахова не стала меня задерживать.
— Олег Владимирович, ты проводишь нашу гостью. А я уж лейтенанта подожду, вдруг у него вопросы появятся по поводу наших затворов и замков. Да и Валюту успокоить надо. Жалко девочку все-таки. Я думаю, мы ненадолго расстаемся, Евгения Сергеевна?
Я тоже хотела на это надеяться.
Колесов пытался поймать такси, но пришлось ехать троллейбусом. Был вечерний «час пик», люди ехали с работы. В толкотне, как бы охраняя меня, Колесов пустил в ход весь арсенал всяческих «случайных» прикосновений. Деваться мне было некуда, а ссориться с ним было нельзя. Он усиленно приглашал меня к себе домой — жена его в отъезде, дома только теща с внучкой, которых можно отправить в кино. Я постаралась выбраться из троллейбуса, не доехав до своей остановки — Дома офицеров.
Колесов собрался было выйти вместе со мной, но я отговорила его.
У автомата с газированной водой я намочила платок и старательно стерла тушь с глаз и ресниц. Игра моя на сегодня закончилась.
Я вручила бутылку Петру Иванычу. Он поблагодарил, посмотрел на этикетку, сказал «Ого!», взглянув на меня.
— Опять?
— Да. Опять.
— Знакомые попутчики?
— Нет, знакомые тех попутчиков.
— Мужская компания?
— Были и женщины.
— И они тоже употребляют?
— Конечно! Петр Иваныч, вы отстаете от жизни. Сейчас женщины тоже пьют. Не пьют только те, которым не подают.
Выпитый на пустой желудок коньяк все же действовал, иначе я не опустилась бы до столь дешевого острословия. Увы, слово не воробей… Петр Иваныч взглянул на меня укоризненно.
— Извините меня, — сказала я.
Не хватало, чтобы и в его глазах я выглядела пьющей в сомнительных компаниях бабенкой. Выбранная мною линия поведения несла непредвиденные издержки…
5
От полковника Приходько мне не звонили. Я не звонила им тоже, считая, что у меня не столь уж много новостей, которые стоили бы специального сообщения.
На следующий день я не поехала в свое кафе.
Можно было и далее наблюдать за посетителями Главного склада Торга, но теперь там меня знали в лицо, не следовало попадаться на глаза своим новым знакомым без особой на то нужды.
Петр Иваныч все еще отсиживался дома. Мне хотелось купить своему больному свежих фруктов, и я в обеденный перерыв отправилась на Центральный рынок. Пора было познакомиться и с этим торговым заведением. Неторопливый трамвай доставил меня к остановке «Зоопарк».
Крытое здание Центрального рынка было огромно, как ангар.
Неподалеку у входных дверей рынка я заметила группу женщин. Они что-то оживленно разглядывали, передавая из рук в руки. Одну из женщин я узнала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Это была Валюта Бессонова.
Она продавала меховой воротник, кажется, соболий.
Я уже знала, что такие воротники обычно не поступали в свободную продажу, с товарных складов они распределялись сразу по пошивочным ателье. Значит, воротник был со склада Аллаховой. Превратить добычу Аллаховой в деньги надлежало Бессоновой.
Женщины с вожделением мяли воротник, трясли, дули на мех, разглядывали государственное клеймо. Валюта настороженно поглядывала по сторонам.
Беспокойство ее было понятным. Торговля вещами на улице запрещена. Да еще продавать такую дорогую штуку, как соболий воротник. Вероятно, Валюта не раз бывала здесь, и пока ей все сходило с рук.
Но тут я заметила молодого человека в сером пальто.
Он стоял в сторонке, возле тележки мороженщицы. И я обратила на него внимание только потому, что среди всей этой суеты он один никуда не торопился.
Но было заметно, что группа женщин уже привлекла его внимание. Без сомнения — это был мой коллега, работник райотдела милиции.
Если он задержит Валюту, то может испортить нам с полковником Приходько всю игру.
Я решительно протолкалась через окруживших Валюту женщин и тоже потянула за воротник. Но за него уже ухватилась рослая дама с перламутровым маникюром и решительными манерами.
— Очень похоже на крашеного кролика, — сказала я.
— Вы так думаете?
Дама засомневалась, сопротивление ее ослабло, и я полностью завладела воротником.
— Сколько вы просите?
Валюта ответила. Она, конечно, узнала меня и сейчас несколько оторопела от моего вмешательства, но сообразила, видимо, что все это неспроста.
— Я возьму его. Отойдемте в сторону.
Предупреждая возможную конкуренцию, я решительно скатала воротник в трубочку.
Покупательницы разошлись.
Вот тут-то молодой человек в сером пальто направился к нам. Но он уже не успевал.
— Уходи! — шепнула я Валюте. — Милиция. Оставь воротник у меня.
Магическое слово «милиция» прибавило Валюше расторопности, она мигом затерялась среди людей, входивших в просторные двери рынка. А я с воротником в руках двинулась навстречу молодому человеку.
Ему важнее было задержать продавщицу, но он сообразил, что уже вряд ли ее найдет, а тем временем исчезнет и покупательница с воротником.
Поэтому он остановил меня.
— Минуточку, гражданка. Пройдемте со мной, пожалуйста.
И мы прошли.
Дежурная комната находилась тут же, в помещении рынка. Молодой человек показал мне удостоверение. Все шло по известному мне порядку, поэтому официальную часть мы закончили быстро. На мое счастье, он не обратил внимание на то, что воротник соболий и продажа его частным образом уже может говорить о каком-то серьезном нарушении торговой дисциплины, а то и о воровстве. Но я не стала ему ничего подсказывать, разумеется. Он вернул воротник и прочитал коротенькую лекцию о покупке и продаже вещей в неустановленных местах. Я пообещала ему больше не делать этого, и наш разговор мирно закончился.
Я успела купить и яблок Петру Иванычу.
Когда я уходила с рынка, в дверях кто-то придержал меня за локоть. Это оказалась та самая дама с перламутровым маникюром, моя недавняя конкурентка. Она отвела меня в сторонку и попросила уступить воротник ей. Видимо, у дамы имелись лишние деньги, она предложила мне на полсотни больше, чем я заплатила бы, купив мех у Бессоновой.
Было заманчиво заявиться к Аллаховой не с воротником, а с готовыми деньгами. Но тут же я подумала, что такая излишняя активность может вызвать и лишние подозрения. Да и покупательница мне решительно не нравилась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Словом, я вернулась домой с яблоками и с воротником.
6
