– Договорились, – сказал охранник, поглядевший на меня с любопытством.
– Доложить об этом только Хмурому – и рот на замке…
Затем я зашел к Кадыку и попросил его об одном одолжении, пообещав, что его отпустят и накормят.
Кадык лихорадочно закивал и стребовал с меня клятву, что с ним не случится ничего дурного. Я поклялся…
Мы вернулись к столу, где шло веселье полным ходом.
Играла музыка, пилось все, что горит, и… некоторые глядели на нас с любопытством.
– Странный! – опять закричала Дронова. – Ты уже знаешь? Точно?
– Ничего я не знаю, – отмахнулся я. – Но буду рассказывать всем то, что думаю…
– Вот! – Глаза Дроновой загорелись. – Этого я и ждала!
– Кого поймал? – хриплым голосом спросил усатый шахтер, облокотившись вальяжно на плечо худощавого фермера, на котором было надето нечто вроде обшарпанной мотоциклетной каскетки.
– Фантик от жвачки и горстку пыли, – с серьезным выражением лица произнес я.
Тот глянул на меня с недоверчивым выражением лица, и мне захотелось его добить.
– Я начал все понимать, когда пристрелил полотенце, – сказал я. – Вернее, когда этот достойный джентльмен, – я кивнул на шахтера, – сказал мне, что видел, как полотенце пролетало мимо его окна.
– Вот дела! – Фермер крякнул, разгладив окладистую бороду. – А ты уверен, мужик, что наркота тебе на пользу?
– Нет, – честно признался я. – Но не в наркоте дело, я сейчас все объясню!
– Да уж, постарайся, – попросил фермер, – я думаю, всем любопытно.
– Я уже давно жду. – Дронова заерзала на месте с возбужденной улыбкой на лице, будто пристроилась возле экрана, ожидая продолжения ее любимого сериала.
Азиз покровительственно положил ей руку на плечо, на что Дронова слегка вздрогнула, но продолжила с любопытством изучать меня.
– Я заранее прошу прощения у всех, – сказал я, – про кого я могу сказать что-то неприятное или бросить тень подозрения, но прошу меня сразу извинить – мне это необходимо, чтобы выстроить полную картину происшедшего. Я давно заметил такую свою особенность – когда я говорю вслух, мне проще думается. Поэтому потерпите немного, если мои рассуждения будут явно ошибочными или очевидно ложными. Можно давать полезные советы, но только в порядке очереди, не галдеть всем сразу. Хорошо?
Все немедленно загалдели, что хорошо, мол, все понятно.
– Итак, – начал я, – случай даже для Марса довольно непростой, при явной, казалось бы, его очевидности. Я не вполне опытен в делах такого рода, и многие элементарные вещи доходили до меня не сразу, слишком медленно. Извинить меня можно только тем, что наш рейс с группой «кси-516» спокойным, мягко говоря, не назовешь, и думать порой было просто некогда. В поезде же – дело другое. Когда произошло убийство и пока мы петляли нашим составом между этими скалами, у меня было время подумать, и первое, что мне бросилось в глаза, – то ли у убийцы отсутствует логика, то ли это сложное стечение обстоятельств, то ли он элементарно перемудрил. Объясню: в нашей группе действует хорошо подготовленный представитель элитной армейской разведки. Что странно вдвойне. Он ошибочно считает, как и многие из вас, что мы идем не в простой тур, а занимаемся поиском той самой легендарной базы «Зеркало». И все это несмотря на то что я несколько раз предлагал расформировать нашу группу. Возможно, нас используют как некое прикрытие, не знаю, не буду фантазировать, но, скорее всего, часть наших злоключений как раз и связана с этими разведиграми. Признаюсь, что незадолго до убийства я имел беседу с покойным Дарби. Он тоже предлагал мне заняться поисками этой базы, используя нас в качестве наемников. Я отказался.
– А я бы согласилась! – вставила Дронова, отчаянно захлопав ресницами.
– Тогда, – продолжил я, метнув на нее выразительный взгляд, – Дарби попросил меня помочь ему обезвредить того разведчика, который находится в нашей группе.
Я опять внимательно обвел всех взглядом.
– Он чувствовал опасность, наверное, догадывался, что его могут убить, и хотел с моей помощью обезопасить себя и одновременно лишиться конкурента в поисках загадочной базы.
Тут я согласился помочь ему, так как мне было выгодно убрать из группы человека, который подвергает наши жизни смертельному риску. И как раз к раннему утру, ближе к окончанию нашей вечеринки, он обещал назвать мне имя этого человека, но не успел этого сделать, поскольку его убили.
В связи с этим я сейчас самое заинтересованное лицо в обнаружении убийцы, так как ответственность за безопасность группы лежит на мне…
– Ну ты не очень-то, – выкрикнул Йорген захмелевшим голосом. – На нас с Сиб тоже эта ответственность.
– Да, – кивнул я, – это так, но в связи с тем…
– В связи, блин, с тем, в связи, блин, с этим… – перебил Йорген, передразнивая меня. – Странный, ты не можешь нормально сказать?
– Что? – спросил я, понимая, что лучше не спрашивать.
– То! – почти выкрикнул он. – Я, конечно, само собой, да любой кипиш, кроме голодовки, но скажу… Группу эту провести – это такой трындец! Ты на гида залип… какого хрена мы всех сразу на заводе не разогнали??? А?! Ты у нас добрый типа…
– Да… – тихо сказал я. – Залип я на девушку, полюбил ее, как ты Сибиллу… Может, и сильнее! А впарывался под пули не меньше твоего, дерьмо ты бессердечное! Сколько трупов-то за нами… Да ты совсем уже охренел!..
Меня кто-то схватил за локти, потому что я встал над столом и уже отвел руку для удара, а Йоргена схватила Сибилла с одной стороны и полковник с другой…
Я ослабил напряжение рук и сел за стол.
В голове моей стучало… вновь заныли раны – я чувствовал себя злым и беспомощным, и мне было стыдно…
– Странный, – сказал Хмурый укоризненно, – вот от тебя не ожидал… Все нормально, чего это тебя? Давай дальше…
Я сидел, потупясь в стол, с чувством стыда за свою вспышку, стараясь подавить невесть откуда сочащиеся из глаз слезы… Глубоко вздохнул…
– Извините, – выдавил я, – сам не знаю, зачем психую…
– Дэн, – сказала Сибилла спокойно, – все мы перенервничали, – может, тебе больше не подливать в кофе?
– Все нормально, Сиб, спасибо… – пробормотал я.
– Ой, ну прям как красавица… – хмыкнул кто-то из шахтеров.
– Заткнысь, ты… – сказал хрипло Азиз, – ми с ным вмэсте… таких стрэляли…
Возникла пауза…
– Все… – Дронова помотала головой. – Домой уже хочу…
– Извините, – хрипло сказал я, подняв руку вверх, надеясь, что моих красных век никто не заметит. – Я еще не все сказал про это… Так вот…
Я вздохнул, сделал глоток из чашки и закурил.
– Наша задача – остаться в живых, а ваша – гулять на воле. – Я выровнял дыхание. – Если в колониях творится полное дерьмо, это всех нас касается. – Я кашлянул. – В общем, так. Дарби грохнул кто-то из наших… Я это точно могу сказать, и было это примерно так… Из беседы с Дарби я понял, что ваш бригадир работает на разведку. Дарби его использовал, чтобы попасть на поезд.
– То-то, я гляжу, он мне никогда не нравился, – вставил давешний повар.
– Я сделал предположение, – продолжил я, – что наш разведчик переманил его или заставил работать на себя. Смерть Дарби была сложной – сперва его вырубили баллончиком с нервно-паралитическим газом. Время разложения консервантов в баллоне, которое вычислил человек, разбирающийся в химии, примерно между двумя тридцатью и тремя. Но возникает вопрос – если бригадир мог убить Дарби, то не проще ему было пристрелить его в собственном купе, а потом выкинуть труп в окно, вместе с пистолетом? А главное – зачем такие сложности с баллончиком газа?
У всех в глазах был вопрос… ожидание разоблачения, к которому я был готов не совсем и не окончательно…
– Ну а потом, – продолжил я, – много кто из наших мог убить этого Дарби, да и не только из наших, учитывая, что за его голову назначена награда… Вот сейчас начнется то, за что я извинялся вначале… Я буду говорить о людях плохо, но лишь предполагать их вину…
Дронова взглянула на меня почти с любовью, взмахнув ресницами, как стартовым флажком.
– Опять же, – ухмыльнулся я, – начну с вас, пани: уж больно вы не вызываете подозрений…
– Я прямо ждала этого! – Она порозовела.
– Отлично! – Я потер руки. – Сегодня в мусорном ведре последнего вагона была обнаружена записка, написанная на клочке пористой бумаги для рисования печатными буквами. Записка гласила: «Дарби здесь». Я подумал сперва, что это дикость: зачем писать такое на бумаге, если можно воспользоваться Сетью? Необходимо это было только в одном случае – если у получателя отсутствует КПК.
– Да! – восторженно блеснула глазами полячка. – Верно!
– А как мы только что выяснили, – продолжил я, – КПК потерял у нас Азиз.
– Ну… – стала было возражать она.
– Странний, ты щто? – Азиз выпучил белки.
– А что? – Я тоже вскинул брови. – Для растамана ты неплохо владеешь оружием, твои отпечатки нашли на этой записке, и, кстати, отпечатки твоей подруги тоже там были…
