Но уже ближе к вечеру ему позвонил Умник.
— Может, тебя это не интересует, — начал он, — но я решил тебе сообщить, а ты уж сам думай, что тебе делать с этой информацией. Соль пакует вещи и просматривает рейсы, хочет заказать билет. Она собирается покинуть Леду.
— И что, даже не экранировала дом? — скептически поинтересовался Джойс, пытаясь не замечать, как в груди внезапно сжалось сердце.
— Не мудрствуя лукаво поставила автоматическую экранировку, которую взломать раз плюнуть. Мне кажется, ей просто уже все равно.
— Спасибо, Мэттью. Ценю.
— Неужели она проигнорирует завтрашнее награждение? — не удержался Умник.
— Не знаю, — вздохнул Джойс. — Теоретически, ей не должны этого позволить. Но насколько я понял, упрямства ей не занимать. С нее станется устроить переполох.
Умник помолчал. Джойс ждал, что друг спросит, собирается ли он вмешаться, и не знал, что ответить. Но после паузы Мэттью попрощался и отключился.
Через семнадцать минут Джойс стоял у дверей дома Соль.
Где-то минуту он вполне допускал, что девушка не впустит его, но затем дверь открылась.
Равнодушно взглянув на него, девушка произнесла:
— Проходи, раз пришел, — и, отвернувшись, пошла в гостиную.
Джойс двинулся следом.
Соль села на диван, всем своим видом изображая безразличие к тому, что мог бы сказать ее гость. Парень сел на диван напротив и спросил:
— Ты собираешься завтра прийти на объявление результатов и награждение?
Девушка невесело усмехнулась:
— Как всегда подсматривал.
Джойс не стал ее разубеждать и выдавать Умника, просто молча ждал ответа.
— Не переживай, пойду, — в ее голосе прозвучала горечь. — Даже если бы я хотела пропустить, никто мне не даст. Если нужно, силой приведут.
— И отец не заступится?
Девушка кинула на него мгновенно ставший острым взгляд:
— Что тебе до моего отца?
— Не знаю, в курсе ли ты, но он связывался со мной, — осторожно произнес Джойс, внимательно наблюдая за реакцией девушки.
— И что он от тебя хотел? — сухо спросила Соль.
Джойс не понял, знала она об их разговоре или нет.
— Обещал не трогать меня по крайней мере до того… — тут Джойс замялся. Ему показалось неудобным упоминать в присутствии Соль о предполагаемой будущей кончине ее отца, поэтому он неловко закончил: — По крайней мере полвека.
— Что так? — вскинула брови Соль.
Джойс никак не мог понять, действительно ли она удивлена или умело разыгрывает перед ним неведение.
— Видимо, потому что у них теперь есть ты, — заметил парень.
Девушка задумчиво кивнула:
— Вообще не очень похоже на моего отца: отпускать из рук добычу. Но возможно, ты и прав: у них теперь есть я, гораздо более управляемый и послушный объект для исследований.
Джойс вновь осторожно спросил:
— И что, твой отец вот так запросто отдаст тебя на растерзание ученым?
Уголок губ девушки чуть приподнялся:
— Ну ты и выразился — «на растерзание»! Но с другой стороны, что тебя удивляет? Уж, наверное, жизнь одного человека менее значима, чем польза, которую может получить все человечество.
— То есть ты с радостью на это согласишься? — уточнил Джойс.
— Издеваешься? — вспыхнула Соль. — Я, конечно, ответственная, с чувством долга и все такое, но не нужно делать из меня фанатичку.
И тут Джойс решился.
Он поднялся и пересел на диван рядом с девушкой. Она настороженно смотрела на него, но по крайней мере не отстранилась.
Ее пальцы вздрогнули в его руке.
— Я помню, что между нами есть некоторое недопонимание. Но сейчас я хочу тебе кое-что сказать и прошу сначала выслушать до конца, подумать и только потом дать ответ. Пожалуйста!
Он вопросительно посмотрел на Соль. Возможно, ей изменил голос, потому что в ответ она лишь мелко покивала. Джойс набрал в грудь воздуха, словно собирался нырнуть в водоворот.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я знаю, что тебе сейчас нелегко. Ты не можешь справиться с новыми ощущениями, с новыми возможностями своего организма. Мне было проще, я сразу родился таким и не понимал, что бывает иначе. Все стало сложно, когда я осознал, что люди вокруг меня не умеют многого из того, что для меня естественно, как дышать. Еще я знаю, что с каждым днем ты будешь чувствовать себя все более одинокой, все более оторванной от мира. В отличие от меня у тебя есть родители и давние друзья, но поверь: это не поможет. Со временем ты начнешь осознавать, что больше не одна из них. Тебя будут изучать, и чем больше опытов проведут, тем больше станут бояться. А потом ты заметишь, как стремительно стареют окружающие, тогда как в себе не будешь чувствовать изменений. Ты больше не будешь человеком, ты будешь любопытным экземпляром, монстром, чудовищем, которого нужно препарировать. Тебя перестанут воспринимать как личность. Это если события будут развиваться по самому оптимистичному варианту. А если в тебе выгорит моя кровь, ты перестанешь их интересовать, но тогда тебе самой нужна будет помощь, а они не в силах будут ее тебе оказать. И если тебе не нравится обрисованная мной картина, то… — Джойс снова сделал глубокий вдох, — … я предлагаю тебе сбежать. Давай сбежим вместе. Не думаю, что нам будет трудно прятаться вдвоем. Не с нашими возможностями. Я помогу тебе справиться с твоим новым состоянием, научу, как пользоваться появившимися способностями. А если вдруг случится кое-что похуже… моя кровь всегда будет к твоим услугам.
Джойс замолчал и лишь вопросительно смотрел на девушку.
Она перевела взгляд на его руку, в которой покоилась ее маленькая ладонь.
— Другими словами, — спокойно и медленно начала Соль, и Джойс про себя порадовался, что она, кажется, готова хотя бы подумать над его словами, — ты готов бросить Космостар и снова окунуться в жизнь беглого зайца. И это несмотря на то, что тебе пообещали дать передышку на полсотни лет. — Девушка подняла на него глаза. — Зачем тебе это нужно?
— Я не хочу, чтобы ты стала подопытным кроликом вместо меня. И если твой отец не хочет или не может тебя защитить, то это сделаю я. В конце концов, это моя вина, что ты стала такой…
Девушка вспыхнула и попыталась отнять ладонь, но Джойс ее удержал.
— Хватит меня спасать! — выкрикнула она, выдергивая руку и пытаясь оттолкнуть парня. — Хватит меня жалеть! Не нужна мне твоя жалость!
— Да не жалею я тебя! — воскликнул Джойс, в попытке остановить обхватывая девушку обеими руками. — Я тебя… люблю!
Последнее слово вылетело из его рта словно помимо его воли. Он не планировал такого говорить, он даже не думал об этом, но уже произнеся, осознал, что так оно и есть.
Девушка замерла и уставилась на него, словно пыталась по его лицу прочитать правду. Стараясь убедить, Джойс продолжил говорить:
— Я всю жизнь был одиноким. Мне казалось, что я привык, что это мой мир, мой путь. Но тут появилась ты. Странная, невозможная, невероятная, удивительная. Только ты и могла умудриться стать такой же как я. Я больше не единственный представитель несуществующей расы, нас уже двое. И я не хочу снова оставаться в одиночестве. На черта мне этот Космостар? Мне нужна ты!
Соль продолжала смотреть на него круглыми от растерянности глазами. Потом тоненьким вздрагивающим голосом недоверчиво произнесла:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ерунда. Ты не умеешь любить.
Джойс вздохнул, в отчаянии покачал головой и, не имея больше аргументов, просто нашел своими губами губы девушки.
* * *
Утро на Леде было феерическим. Розово-оранжевые сполохи встающего солнца огненным маревом заливали медленно уходящую синеву неба. Солнечные лучи скользили по лицу мерно дышащего Джойса, иногда перекрываясь тенями всех оттенков тиоиндиго от тихо шевелящейся под легким ветерком листвы.
