консервативного банкира. Мы продолжили обсуждение деталей, и к девяти утра все документы были подписаны, инструкции переданы, и первая часть операции «Серый капитал» была запущена.
— Мы выполним ваши распоряжения в течение трех рабочих дней, — заверил меня Морган, закрывая встречу. — С учетом объемов, необходимо действовать постепенно, чтобы не вызвать нежелательных колебаний цен.
— Разумеется, — я поднялся, давая понять, что встреча окончена. — Я буду ждать ежедневных отчетов об исполнении ордеров.
Покинув отель, я проверил отсутствие слежки, используя витрины магазинов как зеркала и несколько раз меняя направление. Убедившись в безопасности, я сел в подъехавшее такси и назвал адрес в финансовом районе.
— Банк «Континенталь Траст», на углу Бродвея и Уолл-стрит, — сказал я водителю.
Название банка не имело ничего общего с печально известной Continental Trust, являясь совпадением, которое я находил иронично подходящим для моих целей.
Когда я предложил Кляйну оставить значительную часть моей доли под управлением Atlas Trading, это был тактический ход. Втайне я уже планировал взять полный контроль над своим капиталом. За прошедшую неделю события развивались стремительно, и я вынужден пересмотреть первоначальную стратегию.
Прежде всего, разговор с Джонсоном и другими консервативными финансистами убедил меня, что внимание к необычным операциям растет. Оставлять такие суммы под контролем Мэддена и его людей становилось все рискованнее.
К тому же, личность Роберта Грея давала уникальную возможность.
Можно создать полностью автономную финансовую структуру, не связанную ни с Уильямом Стерлингом, ни с криминальным миром. Преимущества очевидно.
Если что-то случится с Мэдденом или его организацией (а в преступном мире это лишь вопрос времени), мои активы останутся в безопасности.
Я направил Кляйну зашифрованное сообщение через одного из его курьеров три дня назад. В нем, используя наш предварительно согласованный код, я объяснил необходимость «полной изоляции линии Серого».
Так мы называли операции через мой альтер-эго. Сославшись на «повышенную активность наблюдателей у доков» (наш термин для обозначения интереса со стороны властей), я запросил «выдачу всех товаров для перемещения на новый склад».
Кляйн хоть и был удивлен, но быстро понял практический смысл моего решения. Он согласился и через день передал мне чемодан с наличными.
Вся моя доля, уже конвертированная в разные купюры. Он также передал короткую записку: «Поддерживаю решение. Рассредоточение активов лучшая защита в неспокойные времена. Контакт по обычному каналу. К.»
Для человека с криминальным опытом Кляйна такая осторожность понятна. За годы работы с Мэдденом он видел, как многие «партнеры» теряли не только деньги, но и свободу, а иногда и жизнь из-за чрезмерной концентрации своих операций.
И хотя я не сомневался в деловой честности Кляйна, особенно после успешной операции с Consolidated Oil, в сложившейся ситуации мне необходим абсолютный контроль над активами. Возможно, его даже обрадовало, что он больше не несет ответственности за такую крупную сумму.
К тому же, мой план многоуровневой диверсификации становился все более актуальным в свете приближающегося краха. Чем ближе октябрь 1929-го, тем меньше можно было доверять даже самым респектабельным финансовым институтам.
Мне вспомнился старый трейдерский афоризм из XXI века: «Диверсификация — единственный бесплатный ланч на Уолл-стрит». В 1928 году эта мудрость актуальна как никогда.
В отличие от первой встречи, проходившей в приватной обстановке отеля, вторая, с представителями «Zurich Manhattan Banking Association», состоялась в публичном месте.
В элегантном ресторане банка. Это осознанный выбор. В таком окружении двое мужчин, обсуждающих финансовые вопросы, не вызывали никакого интереса.
Мой собеседник, Макс Фишер, представитель швейцарско-американского банка, выглядел как идеальное воплощение европейского банкира. Безупречный костюм от лондонского портного, аккуратная стрижка, монокль и тонкие усики. Его безукоризненный английский выдавал лишь легкий немецкий акцент.
— Ваши инструкции интригуют меня, герр Грей, — произнес он, просматривая документы, которые я передал ему. — Особенно эта многоуровневая структура распределения активов.
— Сегодняшняя финансовая среда требует нетрадиционных подходов, — ответил я, нарезая бифштекс на тарелке. — Для второго транша в семьсот тысяч долларов я предпочитаю умеренно-консервативную стратегию. Компании коммунального сектора, телефония, производители потребительских товаров первой необходимости.
Фишер кивнул, делая записи в блокноте.
— А что касается международной диверсификации?
— Это ключевой компонент, — я понизил голос. — Тридцать процентов от этой суммы должны быть распределены через ваши европейские филиалы. Предпочтительно швейцарские, голландские и шведские активы. Стабильные валюты, политически нейтральные юрисдикции.
Фишер внимательно посмотрел на меня поверх монокля:
— Вы готовитесь к какому-то… глобальному событию, герр Грей?
— Я просто проявляю разумную предусмотрительность, — уклончиво ответил я. — В последние годы американские инвесторы склонны слишком концентрироваться на внутреннем рынке, забывая о принципах географической диверсификации. История показывает, что это рискованный подход.
— Мудрая позиция, — Фишер удовлетворенно кивнул. — Для такой международной диверсификации я бы рекомендовал создать отдельную холдинговую структуру, базирующуюся в Люксембурге или Лихтенштейне.
— Именно так. И я хотел бы, чтобы вы занялись организацией этой структуры.
Фишер оценивающе посмотрел на меня, словно пытаясь разгадать мои истинные мотивы, затем едва заметно кивнул.
— Это потребует дополнительных затрат на юридическое сопровождение.
— Которые будут полностью оправданы, — я допил кофе и поставил чашку на блюдце. — Когда можно ожидать завершения формирования этой части портфеля?
— Учитывая международный компонент, около пяти-семи рабочих дней. Некоторые транзакции требуют согласования между разными юрисдикциями.
— Приемлемо.
Мы завершили обсуждение деталей, и Фишер отбыл, забрав с собой все необходимые документы и чек на семьсот тысяч долларов. Второй фрагмент мозаики встал на место.
Оставалось распорядиться последними деньгами. Эта часть была самой консервативной. Защитный бастион против грядущей бури.
Для завершающей операции я выбрал старейший и наиболее уважаемый финансовый институт, First National Bank of Boston. Его представитель, Джордж Кавендиш, ждал меня в своем нью-йоркском офисе недалеко от биржи.
— Добрый день, мистер Грей, — Кавендиш приветствовал меня рукопожатием. — Ваша депеша заинтриговала наш инвестиционный комитет.
— Надеюсь, в положительном смысле, — я расположился в кожаном кресле напротив его стола.
— Безусловно. Хотя должен признать, что ваш запрос на приобретение значительного объема золотодобывающих акций вызвал некоторое удивление. В текущем рыночном климате это необычный выбор.
— Именно поэтому я и обратился к вашему банку, мистер Кавендиш, — в моем голосе прозвучали нотки удовлетворения. — Ваше учреждение имеет репутацию консервативного, но дальновидного. Вы понимаете ценность противоциклических инвестиций.
Я передал ему финальную часть моего инвестиционного плана.
— Из двухсот тысяч долларов я предлагаю распределить сто тысяч в акции золотодобывающих компаний: Homestake Mining, Dome Mines и избранные южноафриканские предприятия. Еще пятьдесят тысяч в высококачественные муниципальные облигации
