— Ты сегодня рано, — приподнял бровь он, доставая турку. — Что это с тобой?
— Хороший день, — пожала плечами она, — жаль упускать.
— Мне надо поработать…
— Работай, — кивнула Василиса. — Я пригласила в гости Настю, ты ведь не против?
— Мне не мешайте.
— Мы будем очень-очень тихо, — пообещала она.
Кощей хмыкнул. Слова «Настя» и «тихо» в его понимании находиться рядом никак не могли, а если к ним добавлялось еще и «очень-очень», то вообще получался полный абсурд.
Василиса же смотрела, как он готовит, и чувствовала себя абсолютно счастливой. Ей было уютно, спокойно и тепло.
Тепло. В Нави у нее было много времени, чтобы поразмыслить над словами Кощея о том, что она согревает его. Кощей как всегда пытался объяснить все с рациональной точки зрения, и Василисе подумалось, что, быть может, именно потому он и не нашел ответа. Так или иначе, у нее возникла своя теория, и сейчас был вполне подходящий момент, чтобы ее проверить.
Кощей закончил с кофе, поставил перед ней чашку, сел напротив.
— Что? — спросил он, поймав ее внимательный взгляд.
— Дай руку, — попросила Василиса и протянула ему свою.
Кощей не стал спрашивать зачем, но ладонь подал неуверенно, едва ли не с опаской, чем насмешил ее.
— Ведешь себя так, буду у меня в руках ритуальный кинжал! — вернула ему шпильку Василиса. — Не бойся, не откушу.
И сжала его ладонь. Заглянула ему в глаза, улыбнулась.
«Я люблю тебя, — подумала она. — Я очень тебя люблю. Очень-очень. Так сильно».
Может быть, мысль и нематериальна, но она способна порождать чувство. В груди защекотало от нежности. Василиса прикрыла веки, сосредоточившись на ощущениях. «Люблю, люблю, люблю, — твердила она про себя. — Я хочу, чтобы ты был счастлив, и я очень-очень постараюсь ради этого…»
— Как ты это делаешь? — выдохнул Кощей, тем самым заставив взглянуть на него.
Он смотрел на нее в изумлении, зеленые глаза были широко распахнуты. И уже сам крепче сжимал ее руку.
— Я все думала над тем, что ты сказал, — ответила Василиса и погладила переплетение линий на его ладони большим пальцем. — Что мои прикосновения даруют тебе тепло. Вот когда ты впервые это ощутил?
— Когда мы хоронили Марло…
— Да, — кивнула Василиса. — Ты считаешь, что это магия, но я не могу колдовать днем. Я думаю, дело не в ней. Тогда у могилы я взяла тебя за руку, потому что мне хотелось поддержать тебя. Мне кажется, ты почувствовал именно это. А после… Я влюбилась в тебя. А потом полюбила. В конце концов, мне рядом с тобой тоже теплее, чем без тебя. А то, что у тебя душа не на месте, возможно, просто заставляет тебя это острее воспринимать… Эй, Кош, ты в порядке?
Он явно не был в порядке. Едва ли не таращился на нее. Василиса отняла руку, встала, обошла стол и обняла его со спины, поцеловала в макушку.
— Все хорошо, — улыбнулась она. — Дыши.
Не смогла удержаться и в порядке эксперимента подумала снова: «Люблю». Кощей расслабленно опустил плечи, и Василиса довольно улыбнулась: кажется, она нашла его слабое место. Снова поцеловала в волосы.
— Если ты не против, я выпью кофе на улице. А ты пока… перевари.
Она накинула на плечи шаль, висевшую на спинке стула, взяла свою чашку, открыла дверь, ведущую на задний дворик, и прошлась босыми ступнями по холодной сырой траве. Последние, самые стойкие цветы блестели утренней росой в невесомом словно стеклянном свете осеннего солнца. Было что-то особенно прекрасное в увядающей красоте цветника, и даже запах словно стал гуще, мешаясь с ароматом и свежестью утра. Цветы не были скупы и проживали последние отведенные им дни, пытаясь отдать во вне все, что у них было. Василиса поджала под себя ноги, садясь в плетеное кресло, зажмурилась, подставив лицо под солнечные лучи. Потом не удержалась и бросила взгляд за стекло кухонного окна, за которым виднелся все еще неподвижный Кощей. Усмехнулась: ни разу еще за те семнадцать лет, что они были вместе, ей не удавалось вогнать его в ступор. Интересное было ощущение.
«Навь, Явь… — подумала она. — Какая разница. Главное, что вместе». Это было истиной лишь отчасти, но в этот конкретный момент такая полуправда ее вполне устраивала. В конце концов, вряд ли бы ей было все так же хорошо в этом мире, если бы Кощей вдруг из него исчез.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
***
Настя приехала после обеда, как и обещала, и ее появление ознаменовал заливистый собачий лай.
— Убери, — взмолилась она, когда Василиса сбежала вниз. Хугин и Мунин прыгали вокруг гостьи, соревнуюсь, кто больше раз сможет лизнуть ее в лицо, и попытки Насти прикрыть его руками помогали мало.
— Мальчики, вы меня позорите, — укоризненно покачала головой Василиса, отгоняя доберманов.
— Да, дети это умеют, — усмехнулась подруга и утерлась рукавом кофты.
— Имя твоего второго внука.
Настя прищурила один глаз и покусала губу, вспоминая, но потом уверенно ответила:
— Яков.
Пароль был назван. Теперь Василиса общалась с окружающими только так: сначала проверка, а потом можно подпускать ближе. Помимо этого Кощей с Соколом настояли, чтобы в Конторе она передвигалась исключительно в сопровождении кого-нибудь из воробьев, а из дома и за ворота Отделения выходила только вместе с Кощеем. И оставалось лишь удивляться, что ее муж не спустился самолично проверить Настю на подлинность. Впрочем, собаки бы вряд ли повелись на обман, а они были явно рады видеть старую знакомую.
— Пойдем наверх, — предложила Василиса. — Я нам чай заварила.
Из кабинета Кощея, мимо которого они прошмыгнули едва ли не на цыпочках, доносились звуки скрипки. Настя кинула на нее вопросительный взгляд.
— Он пытается сосредоточиться и просит не беспокоить, — пояснила Василиса после того, как плотно закрыла дверь в свою спальню. — Ну, либо устал.
В этот момент она жалела, что не может поставить купол. В Нави ее тревожило постоянное присутствие сил, но за полторы недели, что она провела там, она успела к этому привыкнуть, и теперь без них снова было некомфортно. Что ж, будет хоть один ощутимый плюс от ее «переезда».
— Вот как! — уважительно кивнула Настя. — А Финист, когда устает, садится с пивом к телевизору, ну, или в качалку ползет, если еще в состоянии двигаться. Какие все разные… О, твоя спальня действительно такая милая, как я помню! Тысячу лет у тебя не была! Куда мне упасть?
— Куда хочешь.
И Настя, ни разу не смутившись, в прямом смысле этого слова упала на кровать. Василиса улыбнулась. В последний раз они устраивали девичьи посиделки, когда подруга еще была беременна, и ей очень их не хватало. Да, она частенько пила чай с Варварой, но сдержанная Варвара не могла заменить ей живую непосредственную Настю и то ощущение легкости, что она приносила с собой.
— Финист все-таки согласился побыть с Ярой? — спросила Василиса, разливая чай по кружкам.
— Согласился, согласился… — закатила глаза Настя. — Только вот с утра позвонил Баюн, и он упорхнул в Контору, но сказал, чтобы я покормила ее и привезла прямо туда. Я и привезла. В конце концов, он же против няни, вот пусть и отдувается.
— И как он будет работать с ней на руках?
— А никак. Если чудеса в природе и встречаются, то это явно не тот случай. Поэтому он сдал ее Григорию.
— И ты не волнуешься?
— За Григория? — удивилась Настя. — Поверь, за двадцать лет под началом Финиста ему доставались задания и похуже, и вообще он, кажется, только рад немного передохнуть от неуемного рабочего энтузиазма моего мужа. Нет, ну ты только представь! — она подпрыгнула и села на кровати. — Мы пробыли в тридевятом всего четыре дня, и тут Финист решил, что отдел без него не выстоит и нужно срочно возвращаться! Еще бы, здесь ведь прошло целых тринадцать дней! Но вообще его чутье меня порой пугает: он же влетел как раз в проверку с Буяна, там сейчас без него совсем никак…
— Расскажи, как отдохнули, — улыбнулась Василиса.
— Потрясающе! — взмахнула руками Настя и снова упала на спину. — Мы сдали Яру Светозару с Несмеяной, выгнали Тихомира из его домика в лесу и не вылезали оттуда как раз до того момента, пока Финисту в кошмаре не приснился его рабочий стол, погребенный под бумагами…
