– Вы сейчас всего лишь выполняете то, что мне выгодно, – продолжал он, словно не замечая, как она злится. – Я вас загоняю, а потом легко убью.
Теперь он пошел в атаку, и Франческа едва успевала отражать его нападения.
– Неплохо для девушки, но очень плохо для корсара, – усмехнулся он. – Вы полностью в моей власти. Начните нападать, прекратите отступление.
Франческа старалась, но ей едва хватало реакции на то, чтобы предупредить его быстрые и четкие удары.
– Сдавайтесь, – предложил он ей, увидев, что она устала. Локон выбился из косы, дыхание было прерывистым, над губой выступил пот.
– Ни за что!
Что ж, это весьма на нее похоже. Слишком горда, чтобы признать поражение вовремя.
Рауль продолжил наступать. Франческа попыталась увернуться, отскочила к столу, так что он оказался между ними. Выиграв время, она постаралась взять себя в руки. Ярость от легкости, с которой он побеждал, клокотала в ее груди. Он же обогнул стол и вновь встал в позицию.
– Продолжим?
Франческа яростно бросилась в атаку. На пару минут Рауль оказался в замешательстве от того, что удары, обрушившиеся на него, были столь точны и смертоносны, так что едва хватало времени их отразить. Но потом вновь взял контроль над ситуацией, оттеснил ее к стене и обезоружил. И вместо того, чтобы опустить меч, вдруг приставил его к шее девушки. Она тяжело дышала после борьбы и смотрела на него смело и с яростью.
– Почему вы не сдались, когда я предложил?
– Я не сдаюсь. Никогда. И меньше всего вам.
Он убрал меч в ножны, вплотную подошел к ней и схватил за шею.
– Но вы проигрываете. Неизменно. Мне.
Он чувствовал, как под нежной кожей бился пульс. Франческа не сопротивлялась, скорее смотрела на него с недоверием. Рауль ослабил хватку, жадно вдыхая запах ее разгоряченного сражением тела. Синие вены просвечивали под тонкой белой кожей, хотелось целовать ее, следовать языком по синим дорожкам и чувствовать, как она волной изгибается ему навстречу.
– Это была всего лишь игра.
– Кто вам это сказал?
– Вам не удастся меня напугать, – она гордо вздернула нос.
– Вы же знаете, что мне незачем пугать вас. Достаточно протянуть руку и взять.
На мгновение дурман от сражения и адреналин ударили ему в голову. И он ощутил сильное возбуждение от прикосновения к ней, от того, что она в его власти, что, если он даст себе волю и подчинится желанию, она не сможет защититься.
– Я слишком доверяю вам, капитан.
Волна искушения спала, дурман рассеялся. Зеленые глаза внимательно смотрели в его душу, не находя в ней опасности. И он прогнал наваждение.
Капитан смотрел ей в глаза. Джованна впервые видела его так близко. Ощущала его дыхание на своем лице. Его глаза были такими темными, как омуты, как самая черная морская глубина, в которой никогда не знаешь, на что наткнешься: на невероятное чудище или волшебное и удивительное по красоте существо. Он играл с ней, как кот с мышью. Но Джованна не боялась его. На мгновение что-то в его движениях насторожило, словно похоть овладела им на секунду, но потом он снова стал прежним, отпустил ее и усмехнулся.
– Вижу, что вы воспрянули духом. Но вам многому надо научиться. Прежде всего держать ярость и обиды под контролем. Во время сражения они плохие советчики. Мы продолжим наш урок завтра.
И только когда он отступил назад, она ощутила, каким приятным был контакт с его телом.
В смятении она вышла на палубу, вцепилась пальцами в ванты, посмотрела на разбегавшуюся от корабля волну. Лицо капитана стояло перед ней. Мысленно Джованна ласкала взглядом каждую черту его лица, проводила пальцем по густым черным бровям и длинным черным ресницам. Его четко очерченные губы притягивали ее, морщинка на щеке от улыбки пробуждала нежность. Если они не расстанутся в ближайшее время, она влюбится в него окончательно.
– Нельзя! Нельзя! – горько прошептала она морю.
Как же Марко? и их любовь? Неужели ее сердце может снова полюбить так же искренно, как и в первый раз? Но в этот раз ее ждет разочарование. Андреа был прав, когда отказал ей. Он рожден для походной жизни, как Рауль рожден для моря. Как несчастна будет та женщина, что полюбит такого человека! А может, у него в каждом порту по красавице, что ждет его, изнывая месяц за месяцем?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ревность обожгла сердце своим ледяным дыханием.
Им лучше держаться подальше друг от друга. Она здесь временный пассажир.
Джованна подставила лицо ветру. А ведь она даже не знает, куда они плывут сейчас и долго ли еще до конечного пункта. Капитан как-то обмолвился, что то место в Атлантическом океане, значит, пока они не завершат все дела в Средиземном море, домой не отправятся.
– Домой? – ухватилась она тогда за это слово. Неужели у капитана есть место, которое он зовет домом?
– Даже у вольных птиц должно быть убежище, куда можно вернуться и подлечить раненое крыло, – ответил туманно капитан.
Фехтование стало их общим увлечением. Рауль учил ее приемам, драке в каюте, использовании подручных предметов для обороны.
– Но это неблагородно, – возмущалась Джованна поначалу.
Он смеялся.
– На море забудьте о благородстве, мона Франческа.
– Просто Франческа. Так легче, – сказала она. И пожалела об этом сразу же: даже ее ненастоящее имя в его устах звучало особенным, интимным.
Этот ненастоящий пират, но истинная душа морей звал ее по имени так, словно она была частью его мира. А вот она не могла никак назвать его Раулем, понимая, что если произнесет его имя, выдаст себя с головой.
Джованна все больше видела в нем именно благородство. То, как он стал держаться с ней: учтиво и без нападок, как больше не вызывал на признания, не допрашивал, как поначалу, говорило о том, что он стал больше доверять ей. И Джованна все больше доверяла ему. Фехтование сделало из них почти друзей, хотя она и старалась относиться к нему, как к учителю. Бедняга Амар не раз выполнял роль манекена, когда капитан на нем показывал, куда бить, чтобы смерть наступила быстрее, или, наоборот, как обезоружить соперника, сохранив ему жизнь.
Но именно фехтование и совместные тренировки являлись для Джованны территорией, где она больше всего доверяла мужчинам, потому что так сложилось у нее с детства. И все чаще она понимала, как неизбежно все больше сближается с ним. Расстояния приличия становились все короче. Он запросто мог дотронуться до ее плеч, руки, ноги, когда поправлял позу.
За ужином она все чаще вылавливала детали, из которых строила свои предположения: то место, куда он ее хочет отвезти, дорого всем, они что-то закупают для него, а того, кто руководит им, зовут «господин губернатор», и он, судя по всему, является кузеном капитана.
Иногда ей становилось страшно: как она устроится на новом месте, чем будет зарабатывать на жизнь?
Она обратилась с этим вопросом к капитану. Тот, ни секунды ни медля, ответил:
– Там только один врач, вы могли бы помогать ему. Мои люди поправились благодаря вам, и я вижу, что вы знаете, что делаете. Еще вы могли бы обучать женщин фехтованию.
Джованна засмеялась.
– Я не шучу, – серьезно ответил он. – Женщина должна иметь возможность учиться постоять за себя. Вам эту возможность дали, разве она плохо послужила?
Джованна вынуждена была признать, что это один из лучших подарков судьбы.
– Уверен, что вы найдете, чем заняться, – заверил ее еще раз капитан. – И не бойтесь, Франческа. Вы плывете к друзьям и единомышленникам.
Она стала спокойнее, они все меньше скрещивали острословие и все чаще – мечи. Франческа была способной, он видел интерес в том, как она внимательно слушала его. Поправляя ее позу, показывая, как лучше держать оружие, он больше не попадал во власть того странного мимолетного наваждения, а открыл в ней товарища по увлечению, благодаря чему плавание проходило куда интересней. Ему было комфортно с ней, а говорить с Франческой было отдельным удовольствием. Она была образованна, легко поддерживала беседу, но особенно жадно слушала его рассказы о других странах. В ее прошлое он не лез. Иногда она стояла на палубе, глядя вдаль, и он гадал, о чем она думает, что вспоминает. Кто сейчас стоит у нее перед глазами. И ревновал к таинственным призракам, хоть и понимал, что это глупо. Он хотел, чтобы она оставила прошлое за бортом, начала с чистой страницы летопись своей жизни, и боялся признаться, что хотел занять место в ее новой истории, несмотря на то, что понимал, что не создан для семейной жизни.
