Эйзза тоже намерена служить на «Ийоне Тихом».
– Намерена! – передразнил Хайнрих. – Посмеши этим своего приятеля шитанн! Кетреййи не могут принимать решения. Ты решил за нее, заморочил ей башку…
– Но она сама этого хочет! Ей нравится работать в космосе.
– Я, когда был ребенком, тоже много чего хотел! Жрать только конфеты, держать дома змею и не спать по ночам. Не все, чего хочется наивным детям, стоит выполнять.
– Герр Шварц, ну что плохого, если Эйзза…
– Что плохого, если она погибнет вместе с тобой? Вместо того, чтобы мирно сидеть дома и растить твоего ребенка?
– «Ийон Тихий» не погибнет, – упрямо сказал Бен.
– Твои бы слова да Богу в уста! Но идет война, ты не заметил?
– Герр Шварц, Эйзза и в Раю служила в военном флоте. Она на «Райской молнии» ходила с капитаном Мрланком. И ничего.
Хайнрих схватился за голову.
– Ну почему? Почему она не может ждать тебя на Земле, как все бабы?
– Она ведь кетреййи, герр Шварц. Она не сумеет жить одна.
– Не одна, а с твоей родней!
Бен глубоко вздохнул и признался:
– Она не понравилась моей родне.
Хайнрих издал короткий стон. Вот оно что!
– Мама говорит, она мне не пара, – смущенно пробормотал Бен.
– Твою мать, неужели все мамы одинаковы? – произнес Хайнрих сердито, но уже не гневно. – Моя мне то же самое трындит.
– А вы, герр Шварц, предложите своей девушке тоже записаться служить на «Ийон Тихий», – искренне посоветовал Бен. Справится грозный адмирал с собственным затруднением, глядишь, и к его проблеме отнесется снисходительнее.
– У меня с моей девушкой немного другие отношения! – фыркнул Хайнрих. – Это она решает, где я буду служить. И если ей приспичит покататься на ГС-крейсере, это будет флагман Земли, а не какой-то там «Ийон Тихий»!
– Э-э… – на лице Бена отразилось замешательство. – А ваша девушка, она вообще кто?
– Не твое дело! – отрубил он.
Наивное участие и сочувствие майора Райта вызвало невольное расположение. В самом деле, ну куда ему девку девать, если родители ее не принимают? Единственный шитанн, которому можно было бы поручить кетреййи – и тот на корабле. Значит, судьба. Даст Бог, ничего не случится. Хайнрих и сам не собирался погибать. Один – еще ладно, но вместе с крейсером – ни-ни. А то встретит его потом Гржельчик на том свете и напинает хорошенько за то, что не уберег. Может, этой Эйззе тут и неплохо будет, если она, как говорит Райт, к кораблям привычная. Экипаж ее знает, медики здесь хорошие. Вот что потом с ребенком делать – это вопрос. Но до тех пор дожить еще… Он мысленно перекрестился и трижды сплюнул через левое плечо.
– Райт! Надеюсь, у тебя ума хватило сделать девке земное гражданство? Потому что если нет, в реестре ее не будет.
– Вот! – майор радостно выложил новенький штатовский паспорт. – Она гражданка Америки.
– Ну-ну, – протянул Хайнрих. – Каков президент, таковы и граждане…
Васто вошел среди ночи без стука. Раздраженно сдернул с мересанца одеяло. Нашел время спать!
– Господин т’Лехин, просыпайтесь!
Ах да, он же ничего не слышит без гарнитуры. Васто затряс его за плечо. Глаза адмирала наконец разлепились. И тут же озарились огнем надежды. Он что-то неслышно спросил. Васто сунул ему в руки гарнитуру.
– Быстрее! Все готово, нас ждут.
Т’Лехин потянулся к халату.
– Даже не думайте! – остановил его эасец. – Не хватало, чтобы вас было видно за километр. Надевайте костюм – тот, в котором вы к координатору ходили. Может, ночью сойдете за землянина.
Напоминание о визитах к координатору вызвало мимолетную боль. Не время хандрить, твердо сказал себе т’Лехин. Выбраться отсюда, вот что самое главное. Вернуться на Мересань. А потом…
– Что теперь? – он облачился.
– В окно.
Последний раз адмирал лазил в окно, когда был мальчишкой. И ругали его за это нещадно: занятие, недостойное дворянина. Но чего не сделаешь ради свободы! Подоконник с внешней стороны был мокр от дождя со снегом. Васто проявил не больше ловкости в акробатике, и мокрые колени у обоих темнели даже в скудном свете фонаря у ограды.
Ступая с замиранием сердца, они пробрались через голый, растерявший листву сад – не к парадному входу, которым т’Лехин всегда пользовался, выезжая с охраной и сопровождением, а к дальним техническим воротам на задах, скрытым от взоров посетителей посольства. Рядом с неприглядного вида контейнером ждал мусоровоз, возле него курил темнокожий мужчина в куртке неопределенного цвета. Васто передал ему несколько купюр, тот загасил сигарету и мотнул головой на кабину мусоровоза: мол, пожалуйте.
– Мы что, поедем на этом? – слегка запаниковал т’Лехин.
– Вам такси вызвать? – язвительно откликнулся Васто. – Залезайте, если вообще хотите отсюда уехать.
Высоко поставив ногу на подножку, адмирал втиснулся в кабину между мусорщиком и Васто. Да, пожалуй, еще хорошо, что ему приготовили место в кабине, а не в контейнере. Громыхая и лязгая цепями, машина выехала через задние ворота и покатилась в ночь, скользя лысоватой резиной по подмерзшим лужам.
К ордену прилагалось повышение в звании и в должности. Из младшего лейтенанта Фархад сделался просто лейтенантом. А из резервного пилота – просто пилотом, прямо как Федотыч или Иоанн Фердинанд. Впрочем, кто-то из них станет вторым. Видимо, все же Федотыч, хотя квалификация у мересанца выше.
Федотов прибыл к самому окончанию ремонта, тютелька в тютельку, словно заранее знал. Деятельность Фархада одобрил. Вот, мол, справился же. Иоанна Фердинанда проигнорировал. В мересанце он разочаровался с тех самых пор, как тот отказался стрелять в «Анакин Скайуокер». Зато молодое пополнение вызвало у него живейший интерес. Как Фархад и предполагал, Гасан и Рырме были взяты в оборот, опрошены по теории космических полетов и соответствующим образом наставлены: ваше дело – учиться, учиться и учиться, денно и нощно. Дабы, уходя, старику (сорокапятилетнему крепкому мужику, на которого где сядешь, там и слезешь, но Фархад не стал встревать) не приходилось беспокоиться о том, кто сменит его за пультом. Что-что, а наставничество у него получалось прекрасно. Иоанну Фердинанду он не мог быть наставником, вот и не заладилось у них. Примешивалась и профессиональная ревность: мересанцу с ходу дали капитан-лейтенанта, как и ему, а чем он таким заслужил? То, что на линкорах капитаном ходил, на крейсере считаться не должно!
Фархад искал, кому бы пристроить шнурогрызок. Федотыч идею, что теперь его очередь присматривать за тварями, решительно отмел. Получив от Шварца втык за долгое отсутствие, он заявил, что моральный ущерб полностью компенсирует неисполение им каких-то мифических обязанностей. Кошака совсем забросил, свалил на вампира – это да, виноват. Но тараканы с хоботами – без него. Для такой фигни, дескать, как раз молодые пилоты и существуют.
Другие молодые пилоты энтузиазма тоже не выказали. Гасан шнурогрызок боялся. Скрывал это, как мог, но Фархад видел. Рырме не боялся – насколько Фархад знал Охотника, бояться он вообще не умел, –
