космосе, каждая минута на родной планете на счету. Но вот Федотов приехал, выбрал время. Рассказывал о бое с мересанцами, с симелинцами… Интересно, эмоционально, однако у Йозефа сложилось ощущение, что он чего-то не договаривает, только непонятно, чего именно. О Шварце Федотов отозвался неучтиво, но он иного и не ждал. А вообще-то Фархадыч больше расспрашивал, чем говорил. И как самочувствие, и когда же наконец обратно… Йозеф отшутился: будет амнистия – выйду.
Он нажал кнопку на пульте, отключая плазменный монитор, и затянул пояс халата. Дверь снова отворилась, и в палату ворвался радостно визжащий вихрь:
– Папа!
Хеленка запрыгала вокруг, не решаясь кинуться на шею. Хоть и глупенькая, но как-то почувствовала, что он не устоит под таким грузом. Ох, и сдал же он; сколько еще наверстывать!
– Пап, ты прямо на себя не похож! Ты похудел. А тебя возьмут обратно в капитаны? – забеспокоилась Хеленка. – Все капитаны толстые.
Он засмеялся. И откуда такие познания о капитанах?
– Далеко не все, дочка. Ты не поверишь, но худых в космосе больше, чем толстых.
– Пап, у тебя же все хорошо? Ты скоро поправишься, да?
– Ну конечно!
– Папочка, а можно я тут с тобой останусь?
– Нет, милая. Это же больница, а не гостиница.
– А я тихонько буду, никто и не заметит. Ну па-ап! – она заныла.
– Хелена, Хелена! – он вскинул руки в защитном жесте. – Стой. В чем дело? Тебе плохо с Викторией Павловной?
– Нет, она – супер! Я не из-за нее, – дочь шмыгнула носом. – Из-за тебя. Я хочу, чтобы ты был рядом.
– Дочка, потерпи. Я же звоню тебе каждый день.
– Да-а, это сейчас ты звонишь, а потом улизнешь на свой корабль, и все. Ты помнишь, что обещал взять меня с собой?
Ему стало неловко. Так он и собирался поступить, если честно. Тихонько выписаться и, не предупреждая Хеленку, свалить в рейд. Ну разве можно всерьез тащить девчонку на крейсер?
– Хелена, ты же большая девочка, – промямлил он. – Ты должна понимать, что девочкам на боевом корабле не место.
– Ты обещал! – обиженно воскликнула она. – Ты что, меня обманывал? А сам, как… как мама? – глаза стали огромными-преогромными и отчаянными. – Я тебе только мешаю, да?
Он застонал.
– Хеленочка, ну не надо! Я тебя люблю больше всех на свете. Я ради тебя нарушил перемирие, ушел с боевого поста, разругался с главнокомандующим… Ты просто сама не понимаешь, что для тебя хорошо, а что плохо.
– Я все понимаю! – возразила она с сознанием собственной нехитрой правоты. – Мне плохо здесь, чего тут непонятного? Возьми меня с собой, и мне будет хорошо.
Он закатил глаза. И не отвертишься! Он ведь умный, опытный человек, а она – дурочка, почему же она загнала его в угол?
– Хелена, в космосе нет вечеринок, и там не наряжаются. На сотню человек – один общий душ. И никакого интернета, вообще. Тебе там будет скучно и неуютно. Совсем не так, как на Земле.
– Нигде не может быть хуже, чем на Земле! – убежденно заявила Хелена. – Тем более на твоем корабле. Там никто не станет шпынять меня из-за того, что я глупая. Потому что ты там главный и не позволишь меня обидеть. Папа, ты обещал мне, и я поверила. Я не буду жить на Земле, слышишь? Если бросишь меня здесь – опять покончу с собой!
– Ладно, – он сдался. В конце концов, что ему еще одно нарушение? Нынче флотом командует кардинал Натта, а он не Максимилиансен, он простит. – Не шуми, дочка. И не кидайся такими словами даже в шутку! Само собой, раз я обещал, то выполню. Я просто надеялся, что ты передумаешь.
– Я не передумаю! – заверила она, зарывшись лицом в его махровый больничный халат. – Прости, пап. Конечно, ты не обманул бы меня. А я, дура, испугалась.
Как же ему было стыдно!
Фархад все-таки умудрился оставить аквариум со шнурогрызками. Запудрил голову и слинял, а коробку не забрал. Как бы случайно. И теперь Аддарекх сам не знал, кого он больше ждет: Клару или епископа Галаци.
Первым приехал епископ. И он с облегчением потащил аквариум к попу.
– Забирай к червям этих уродцев, пока я их не передавил!
Дьёрдь печально посмотрел на шнурогрызок. Сказать вампиру, что он ничуть не расстроится, если тот передавит рукотворных гадов? Видимо, не стоит, а то еще воспримет как руководство к действию. Гржельчик приказал их оставить; надо полагать, капитан знал, что делал.
– Ставь сюда, – разрешил он и поинтересовался: – Говорят, ты моего крестника поддержал в трудные минуты?
– Минуты! – передразнил Аддарекх, присев на край стола с аквариумом. – Если бы минуты! У него вся жизнь из трудностей, от света в туалете до медосмотра.
– Спасибо, что проявил терпение. Не дал ему пропасть.
– Если для тебя это так важно, поп, чего сам с ним не остался?
– Бог избрал меня для других задач. А тебя – для этой.
– Вашему богу нет до меня дела!
– Богу есть дело до всего, – назидательно произнес Дьёрдь. – Неважно, веришь ты в Него или нет.
– Не усердствуй, – скупо усмехнулся шитанн. – Я все равно не последую примеру Иоанна Фердинанда.
Епископ вздохнул. Крамольная мыслишка обратить вампира в христианскую веру нет-нет и мелькала у Дьёрдя. Вампир казался подходящим. Неагрессивным, идущим на контакт. А если у Дьёрдя получится, он обретет мировую славу. Это будет прецедент. И достижение, достойное кардинальской мантии. Он не питал иллюзий и прекрасно сознавал, что других достижений подобного уровня ему, скорее всего, не видать. А раз так, имеет смысл разрабатывать ситуацию.
Аддарекх был не прочь поболтать. Клары еще нет, Бен от Эйззы не отходит, Иоанн Фердинанд плотно занят: корабль готовится к старту. А Вилиса даже видеть не хотелось. Обормот нашел новую тему для шуток: его гипотетические интимные отношения с мересанцем. Аддарекху что, он бы посмеялся да отбрил, но Вилис затрагивал тему обязательно в присутствии Иоанна Фердинанда, которому от этого становилось реально дурно: он бледнел, покрывался синими пятнами и задыхался. Поэтому Аддарекх и разозлился. Хочешь шутить – шути смешно, зачем человека до приступа доводить? Дал Вилису увесистый подзатыльник и пригрозил, что пожалуется церковнику на недостойное поведение христианина. Вилис аж дара речи лишился. Частью от изумления, частью оттого, что зубы от удара лязгнули и больно прикусили язык. Вновь обретя его, свежеиспеченный сержант вполголоса высказался об интимных отношениях Аддарекха и шнурогрызок и утек, пока не получил еще.
Аддарекх стал рассказывать епископу об Иоанне Фердинанде. О том, как он в церковь ходил, как купил гитару, как ебуржский полицейский расчувствовался, провожая его. Обо всем, что могло быть интересно попу. А заодно и о том, что неинтересно – в нагрузку. Чего у Дьёрдя Галаци не отнять, так это умения слушать. И умения расспрашивать, кстати, тоже – последнее даже слегка настораживало шитанн. Этакий гражданский спец по бескровным
