Персы бросили на город Арет все средства осадной войны: осадные башни, таран – Славу Шапура – насыпь, подкоп. Все потерпели неудачу. Оборона выдержала. Сейчас было первое октября. Дожди должны начаться в середине ноября. У персов не было времени, чтобы собрать материалы и начать новые осадные работы. Но только те защитники, которые очень мало понимали, могли поверить, что опасность миновала. Царь Царей не собирался уходить побежденным. Разочарования, потери, пятно на его славе – все это укрепило бы его решимость. Шапур не собирался снимать осаду. Если его осадные инженеры не смогут сдать ему город, он накажет их – возможно, жестоко – и вернется к более простой стратегии. Он предпримет еще одну попытку штурма города.
Пять с половиной месяцев осады сказались на обороняющихся. Число жертв росло. Когда Сасаниды предприняли очередную атаку, Баллиста задался вопросом, хватит ли еще защитников, чтобы отразить их натиск. Шторм разразится не завтра; у Шапура и его вельмож не было достаточно времени, чтобы довести своих людей до боевого безумия. Это произойдет послезавтра. У Баллисты был один день. Завтра он пошлет больше людей к стене пустыни. Он пойдет среди них. Он говорил с ними, старался ободрить их. Завтра вечером он устроит последний ужин для своих офицеров и видных людей города; постарайся вселить в них мужество. Неожиданно он подумал о последнем ужине Антония и Клеопатры в Александрии. Как они называли посетителей? "Те, кто неразлучен в смерти" – что-то в этом роде.
Обнаружив, что он допил свой напиток, Баллиста на секунду задумался, сможет ли он швырнуть тяжелый глиняный сосуд через рыбный рынок далеко внизу в черные воды Евфрата. Он не сделал ничего подобного. Вместо этого он вернулся к портику. За колоннами было очень темно. Он нашел еду только потому, что уже знал, где она находится.
Послышался звук, как будто что-то скреблось по кирпичной кладке. Он замер. Шум послышался снова, с южной стороны террасы. Баллиста низко пригнулся. Из-за южной стены появилась фигура. По сравнению с темнотой под портиком, где ждал Баллиста, на террасе было довольно светло. Баллиста мог разглядеть одетую в черное фигуру, которая спрыгнула с южной стены, стены, которая вела в город. Снова послышался скрежет по кирпичной кладке, и к первой присоединились еще две фигуры в черном. Раздался тихий скрежет, когда все трое вытащили оружие. Звездный свет сверкал на коротких мечах.
Баллиста потянулся за своим мечом. Его не было на бедре. Ты дурак, ты тупой гребаный дурак. Он оставил его в бане. Так вот чем это должно было закончиться: его предали по собственной глупости. Он потерял бдительность и должен был быть наказан. Ты тупой гребаный дурак. Даже этот бедный ублюдок Мамурра предупреждал тебя об этом.
Трое одетых в черное убийц медленно двинулись вперед. Баллиста наполовину натянул халат на голову, чтобы скрыть лицо и длинные светлые волосы. Если каким-то чудом он выжил, он должен поблагодарить Калгака за то, что тот нашел мантию из тончайшего индийского хлопка черного цвета, которую обычно носил его доминус. Темные фигуры двинулись вниз по террасе. Двигаясь очень осторожно, пальцы левой руки Баллисты нащупали большую серебряную крышку от еды. Он взялся за ручку. Его правая рука нащупала тяжелый глиняный стакан, из которого он пил. Как оружие они были так себе, но все же лучше, чем ничего. Он затаил дыхание и стал ждать.
За рекой залаяла лиса. Трое убийц остановились. Они были в нескольких шагах от Баллисты. Один из них помахал рукой, жестом приказывая ближайшей Баллисте пройти под портик. Северянин приподнялся, готовый к прыжку.
Дверь на террасу открылась. Прямоугольник желтого света упал на стену, погрузив все за ее пределами в еще более глубокую тьму. Убийцы остановились.
-Кириос? Кириос, ты здесь? - раздался голос Деметрия. Через мгновение, когда ответа не последовало, было слышно, как молодой грек возвращается во дворец. Его тень исчезла из прямоугольника света.
Один из убийц тихо заговорил по-арамейски. Все трое бесшумно подкрались к открытой двери. Тот, что находился сразу за портиком, его ночное зрение было испорчено из-за того, что он смотрел на свет, прошел не более чем в четырех шагах от Баллисты. На краю желтого пятна они остановились, прижавшись друг к другу. Снова кто-то прошептал по-арамейски, так тихо, что Баллиста, вероятно, не разобрал бы слов, даже если бы он говорил на этом языке.
Первый убийца проскользнул в дверь.
Безопасно, подумал Баллиста. Пусть они войдут внутрь, и надо бежать через террасу, через северную стену, спрыгнуть в переулок, несколько шагов до двух стражников у северной двери, собрать их, добежать до главного двора, забрать пять equites singulares из караульного помещения, подобрать меч, а затем обратно через главную дверь в жилые помещения. Взять одного из ублюдков живым, и тогда мы сможем выяснить, кто их послал.
Второй убийца проскользнул в дверь.
Но– Деметрий. Греческий мальчик будет убит, возможно, Калгак тоже.
Баллиста пришел в движение. Когда третий убийца шагнул в дверь, Баллиста подошёл к нему сзади. Северянин ударил мужчину тяжелым сосудом по затылку. Раздался тошнотворный глухой удар, звук бьющейся посуды. Со вздохом боли мужчина обернулся. Баллиста ткнул обломок сосуда ему в лицо, вонзив края в плоть. Мужчина упал на спину, его лицо превратилось в кровавые руины.
Сразу за дверным проемом Баллиста принял боевую стойку, боком вперед, крышка от еды выставлена в качестве импровизированного щита, обломок сосуда отведен назад для удара.
Один из убийц оттащил раненого с дороги. Третий человек прыгнул вперед, нанося удар исподтишка (прям Sneak attack из ДнД – прим. перев.) своим мечом. Баллиста принял удар на крышку для еды. Он почуял, как прогнулся мягкий металл. От удара его рука содрогнулась до плеча. Он сделал выпад разбитым сосудом. Выпад был слишком коротким, и человек в черном отклонился назад, оказавшись вне досягаемости. Мужчина сделал еще выпад. Баллиста наклонил свой импровизированный щит, чтобы отразить удар. И снова его контрудар не попал в цель.
Другой невредимый убийца толпился позади нападавшего на Баллисту, подпрыгивая, отчаянно пытаясь оказаться в положении, позволяющем атаковать добычу. Баллиста знал, что, пока он удерживает дверной проем, они могут атаковать его только по одному. Еще один удар отколол кусок от импровизированного щита северянина. Баллиста обнаружил, что он кричит, глубоким, бессловесным криком ярости. Снова и снова меч его противника впивался в его все более изодранный щит. Крышка для еды была неудобной, обеспечивала меньшую защиту и казалась тяжелее с каждым нанесенным ударом.
Убийца, не сумевший получить доступ к Баллисте, перестал переминаться с ноги на ногу. Он посмотрел вниз на три дюйма стали, торчащие из его живота. Он открыл рот. Выступила кровь. Его отбросило в сторону. Поняв, что позади него что-то не так, убийца, сражавшийся с Баллистой, пригнулся, развернулся и нанес удар по голове Максима. Кельт парировал удар, повернув запястье, чтобы отвести клинок в сторону, и шагнул внутрь, чтобы вонзить свое оружие в горло убийцы.
-Не убивать другого. Взять живым, - крикнул Баллиста.
Раненый мужчина отполз в сторону от комнаты. На клетчатом кафеле виднелось пятно крови. Прежде чем Баллиста или Максим успели что-то предпринять, последний убийца встал на колени, приставил острие меча к животу, уперся эфесом в плитку и бросился вперед. Раздался ужасный звук, когда меч пронзил его внутренности. Он рухнул набок, обвившись вокруг собственного клинка, дергаясь в предсмертной агонии.
