то она должна породить новый уровень самоанализа, а также социальной критики. Мы уже видим, что это отражается не только в академическом интеллектуальном сознании, но и в массовом, в газетных колонках писем и советов. Где 35 лет назад вы могли бы прочитать совет влюбленной девушке, которую предостерегали от взаимоотношений со своим парнем, который по моральным соображениям отказывается заниматься любовью? Было сказано, что он, возможно, проецирует на нее свою собственную импотенцию.
Но это затрагивает вторую большую проблему, поднятую революцией терапии, а именно: Ну и что? Даже при наличии многочисленных групп действительно освобожденных людей, в их лучших проявлениях, мы не можем вообразить, что мир будет более приятным или менее трагичным местом. Возможно, он даже станет хуже в еще неизвестных отношениях. Как предупреждал нас Тиллих, «Новое Бытие» в условиях и ограничениях существования будет только приводить в действие новые и более острые парадоксы, новую напряженность и еще более болезненные дисгармонии – «более интенсивный демонизм». Реальность беспощадна, потому что боги не ходят по земле; и если бы люди могли стать благородными вместилищами огромных областей небытия, у них было бы еще меньше покоя, чем у нас сегодня, забывчивых и теряющих разум. Кроме того, может ли идеал революции терапии коснуться огромных масс этого земного шара, рабочих в России, почти миллиарда подобных овцам последователей в Китае, озверевших и невежественных групп населения почти на каждом континенте? Когда вы живете в свободной атмосфере Беркли, Калифорния, или опьянении от малых доз неограниченности в терапевтической группе в своем родном городе, то на самом деле находитесь в тепличных условиях, которые скрывают реальность остальной части планеты и то, как обстоят дела в этом мире на самом деле. Именно эту терапевтическую манию величия нужно быстро перодолеть, если мы не хотим быть полными глупцами. Эмпирические факты мира не исчезнут просто потому, что кто-то проанализировал эдипов комплекс, как хорошо знал Фрейд, или от того, что кто-то может заниматься любовью с нежностью, как многие сейчас считают. Забудьте. В этом смысле опять-таки именно мрачный пессимизм Фрейда, особенно его поздних работ, таких как «Цивилизация и ее недовольство», выглядит таким современным. Люди обречены жить в подавляюще трагичном и демоническом мире.
Слияние науки и религии
Религия психотерапии никогда не заменит традиционные религии и их послания, вроде иудаизма, большей части христианства, буддизма и тому подобного. Они считали, что человек обречен иметь свою нынешнюю форму, что он не может развиваться дальше, что все, чего он может достичь, возможно только изнутри кошмара его одиночества в творении и лишь с помощью тех энергий, которые он сейчас имеет. Он должен приспосабливаться и ждать. Новое рождение будет поддерживать его, давать ему постоянное обновление, как говорят христиане; и если он обладает исключительной праведностью и верой, равно как и большинство его собратьев, то, как говорят евреи, Бог будет действовать Сам. Люди должны ждать, в то же время используя весь свой интеллект и усилия, чтобы приспособиться и выживить. В идеале они должны были бы ждать, поддерживая в себе состояние открытости чуду и тайне, живой истине творения, которая облегчила бы как выживание, так и искупление, потому что люди были бы менее склонны разрушать себя и были бы больше похожи на образ, угодный их Творцу: трепетные существа, пытающиеся жить в гармонии с остальным его творением. Сегодня мы бы также добавили, что у них было бы меньше шансов отравить все остальное творение4142.
Что мы подразумеваем под живой истиной творения? Мы должны понимать мир в том виде, в каком он представляется людям, находящимся в состоянии относительной подавленности; то есть, как он может предстать перед существами, которые оценили свою истинную ничтожность перед лицом всеподавляющего величия Вселенной, невыразимого чуда даже единственного созданного объекта. Вероятно, это так и представлялось самым первым людям на планете и тем сверхчувственным типам, которые становились шаманами, пророками, святыми, поэтами и художниками. Что уникально в их восприятии реальности, так это то, что оно живо для тревоги, присущей творению: Сильвия Плат как-то назвала Бога «Королем тревоги». А тревога, естественно, королева гротеска. Что мы должны ожидать от мироздания, в котором обычная деятельность состоит в том, чтобы организмы рвали друг друга на части любым возможным способом – кусая, разрывая плоть клыками, размалывая кости, с жадностью толкая мякоть дальше по пищеводу, соединяя ее сущность со своей собственной, а потом испражняя остатки со зловонием и газами. Каждый стремится поглотить других, являющихся для него съедобными. Комары раздуваются от крови, личинки, пчелы-убийцы, атакующие с яростью и демонизмом, акулы продолжают рвать и глотать, хотя их самих разрывают на части, не говоря уже о ежедневном расчленении и смертях в самых разных «природных» катаклизмах и несчастных случаях: после землетрясения в Перу под завалами погибло 70 тысяч человек, только в США каждый год более 50 тыс. смертей в автокатастрофах, после цунами в Индийском океане утонуло более четверти миллиона. Мироздание – это кошмарное зрелище, происходящее на планете, которая на протяжении сотен миллионов лет была пропитана кровью всех его созданий. Самый трезвый вывод о том, что на самом деле происходит на планете в течение трех миллиардов лет, состоит в том, что она превращается в огромную компостную яму. Но солнце отвлекает наше внимание, всегда иссушая кровь, заставляя расти живые организмы, и своим теплом дает надежду, которая приходит вместе с комфортом и экспансией организма. «Cолнце сжигает меня, и заставляет меня влюбиться», как выразился Микеланджело.
Наука и религия сливаются в критике притупления восприятия такого рода истины, и наука предает нас, когда желает впитать эту истину в себя. Здесь заканчивается критика всей бихевиористской психологии, всех манипуляций людьми и всякого принудительного утопизма. Эти методы пытаются создать мир, отличный от того, который есть сейчас, запретить его гротеск, открыть «правильное» состояние человека. Психолог Кеннет Кларк в своем недавнем президентском обращении к Американской психологической ассоциации призвал к созданию нового вида химического вещества, которое ослабит агрессивность человека и сделает мир менее опасным. У уотсонов, скиннеров, павловых – у всех есть свои идеи, как сделать мир мягче. Даже Фрейд – просветитель, который, в конце концов, хотел увидеть более разумный мир и, казалось, был готов, чтобы наука впитала живую истину, если бы только это было возможно. Однажды он размышлял, что для того, чтобы действительно изменить ситуацию с помощью терапии, нужно подвергнуть ей огромные массы людей; и что единственный способ сделать это – смешать медь внушения с чистым золотом психоанализа. Другими словами, посредством переноса принудить мир к меньшему злу. Но
