Принять ванну – на полочке добавилось склянок с цветными этикетками. Цветочное мыло. И масло тоже. И крем. И еще что-то, о чем Тисса имеет весьма смутное представление. Это для нее?
Наверное.
А платье – совершенно точно. Тисса не помнит, чтобы его заказывала. Алая парча, расшитая маками. Необыкновенно широкие рукава на завязках. Прямая юбка. И два ряда рубиновых пуговиц, но не спереди, а сзади, так что Тисса долго мучается, пытаясь их застегнуть. Спасает Гавин.
Он долго стучит, путано объясняя, что их светлость – странно, что Урфин теперь тоже светлость, – велели о Тиссе заботиться и помогать во всем.
С пуговицами, к примеру, справиться.
Или расчесать волосы.
– Я умею. – Гавин и вправду ловко управляется с костяным гребнем. – Я сестрам всегда расчесывал.
Он выглядит счастливым, и Тисса улыбается его отражению в зеркале.
Зеркало тоже появилось недавно.
Как и та соседняя комната с гардеробной. В комнате пока не было другой мебели, кроме комода и секретера с сотней ящичков. В них обнаружились монетки и бусины, бумага, перья, серебряная чернильница в виде толстой жабы и длинная-предлинная цепочка, в каждое звено которой был вставлен камень. А еще совершенно удивительный нож для бумаг – полупрозрачный, не то из камня, не то из кости выполненный.
– Ты… присмотришь за ним? – Тисса не сомневалась, что Гавин в курсе поездки.
– Конечно.
Слабое утешение. И разговор оборвался. Ели тоже молча, почему-то стыдясь смотреть друг другу в глаза. Как будто Тисса, уезжая, кого-то предавала…
Еще день. Целый день впереди! И Тисса попробует уговорить Урфина оставить ее. Долэг – да, пусть уезжает с леди Изольдой, но Тисса должна остаться в замке…
– Нет. – Гавин покачал головой. – Нельзя. Тогда он будет думать о том, как защитить тебя.
…и не сможет думать о том, как защитить себя.
Почему все так сложно?!
Стук в дверь прервал этот поздний и затянувшийся завтрак. Долэг! Наверняка будет задавать вопросы, которые не должна задавать юная леди. А Тиссе придется выдумывать ответы… или делать вид, что она не должна отвечать.
Но хотя бы она перестанет думать о плохом.
Однако за дверью стояла Гленна. Черное платье. Белый чепец. Личная камеристка леди Изольды всегда выглядела должным образом. Но сейчас вид ее почему-то напугал Тиссу.
– Их светлость желают вас видеть, – сказала Гленна тоном, полным ледяного презрения. – Немедленно.
– Но…
Тисса не должна уходить.
– Леди, вашим поведением на балу крайне недовольны. Вы нарушили все мыслимые и немыслимые правила. Если ваша репутация вам не дорога, то следовало подумать о репутации ее светлости. Поэтому мой вам совет. Не испытывайте далее их терпение. Возможно, тогда вам удастся спасти и себя, и свой брак.
Глава 26
СЛОМ
Если вам кажется, что дела обстоят хуже некуда, не спешите отчаиваться – всегда есть куда.
Жизненное наблюдение
Нельзя идти.
Нельзя не пойти.
Урфину не понравится, если Тисса ослушается его. Но не будет ли хуже ослушаться леди Изольду? Если она и вправду сердита, то… но вчера ведь все было хорошо! А сейчас вдруг… у Гленны такой взгляд, что ни тени сомнения не возникает – все плохо.
Если Тисса поступит по-своему, то будет еще хуже. И возможно, что не только ей.
Что же случилось?
Лорд Андервуд. В нем дело. Конечно же в нем. И в его предложении, которое Урфин отверг… и леди Амелия обижена. А их светлость лишились поддержки.
Тисса должна была осознать серьезность ситуации, а она позволила себе…
– Я пойду с вами. – Гавин не носил меча, но на поясе его висел кинжал внушительных размеров, и Тиссе отчего-то стало спокойней.
Глупость какая…
Но когда Гавин протянул нож для бумаг, тот самый, прозрачно-костяной, знаком велев спрятать в рукав, Тисса подчинилась. Она не собирается нападать на леди Изольду, просто… просто ей страшно.
Все женщины делают глупости, когда боятся. Наверное.
Гленна стояла за дверью.
Заметила ли она что-либо? Теплый клинок прижимается к коже, обещая защиту. От кого? И где охранник, которому следовало бы быть?
– Поспешите, леди. – Сухой голос, нехороший. – Я не могу ждать вечность. У меня и иные обязанности имеются.
– Извините.
Гавин запер дверь. И надо было записку оставить, но уже поздно. Гленна рассердится, если попросить ее подождать еще немного. Она уже уходит, не сомневаясь, что Тисса проявит благоразумие, последовав за ней. И Тисса следует. Гавин держался поблизости.
Он всего-навсего мальчишка, и… и все равно спокойней, когда он рядом.
Надо взять себя в руки.
Гленна свернула в боковой коридор, на лестницу, которой пользуются слуги. Подниматься пришлось недолго: вскоре Гленна остановилась перед дверью самого обыкновенного вида. С изнанки замка многое выглядело иным, в том числе и двери. Они были лишены украшений и схожи друг с другом даже в мелочах, вроде потемневшего дерева и зеленоватых, давно нечищенных ручек.
– Прошу вас. – Гленна распахнула дверь, и Тисса, выпрямившись, подняв голову – она не собирается плакать, – шагнула за порог.
Она слышала, как дверь закрылась, но, ослепленная светом – в комнате было множество окон, и зимнее солнце расщедрилось не ко времени, – не видела ничего и никого.
– Уходим…
Гавин дернул за рукав, заставляя отступать к двери. А она оказалась заперта.
– Я вами покорен…
Комната-клетка. Стрельчатые окна. И железные рамы.
– …взят в плен, раздавлен…
Камин погас. И пепел постарел, разлетелся по полу. Серые клочья на некогда белом ковре.
– …опутан тенетами нежных слов…
Стол, накрытый для двоих. Диван. И пара картин, повернутых к стене. Сюда если и заглядывали люди, то давно. Того же, кто медленно – он знал, что Тиссе некуда бежать, – приближался, вряд ли можно было назвать человеком.
Он улыбался. И выглядел как рыцарь из баллады. Оделся в белое. В правой руке – роза. В левой – бокал. Его вернули на стол, а розу протянули Тиссе.
Она спрятала руки за спину.
– …но в них лишь ложь и пепел обещаний. – Завершив катрен,{29} Гийом розу уронил. – А такое нельзя простить.
– Вы… вы должны открыть дверь.
Есть и вторая. За его спиной. И тоже наверняка заперта… Кричать? Кто услышит здесь?
Но почему Гленна?
Что Тисса ей сделала? Что она вообще им всем сделала?
– Если хочешь, попробуй убежать.
