может быть, снежные ножные ванны и помогут кому-то избавиться от потливости ног, ну а для кого-то станут отправной точкой того, увы, необратимого процесса, на исход которого факт потливости ног не окажет сколь-нибудь заметного влияния. Мне во всяком случае такие ванны придавали уверенности, даже во влажных маклаках.
В конкурсе на роль впередиидущего сегодня победил Джеф, который и возглавил с утра гонку. Надо сказать, что при такой хорошей и мягкой во всех отношениях погоде (безветрие, солнце, прекрасная видимость) в утренних конкурсах на роль лидера участвовало, как правило, больше одного человека, и это было понятно. В самом деле, почему бы не пройтись в режиме свободного лыжника, не обремененного ни заботами по поддержанию порядка в упряжке, ни проблемами, связанными с поддержанием хрупкого равновесия тяжело переваливающихся по застругам нарт, и вместо этой рутинной, изматывающей и морально, и физически работы скользить на лыжах к манящей и недостижимой линии горизонта в надежде увидеть то, что скрывается за бледно-голубым бархатом небесного занавеса! Тишина, нарушаемая только шорохом снега под лыжами и приглушенными расстоянием лаем собак и криками усмиряющих их погонщиков, полное отсутствие каких-либо следов, ориентиров и прочих признаков жизни во всем огромном полупространстве впереди тебя создавали ни с чем не сравнимое ощущение первооткрывателя этой белой, холодной и величественной страны по имени Гренландия.
Я сменил Джефа у руля его (нашей) упряжки, и мы заняли вторую позицию. За нами вплотную пристроился Кейзо, предводителям было отведено почетное место в арьегарде. Как всегда, первый час после старта прошел в непрерывных разборках с собаками, поскольку все они без исключения и, увы, по совершенно не согласованному ни с погонщиком, ни между собой графику должны совершить вполне естественные при таком калорийном питании отправления.
Как я уже говорил, все это совершалось несчастными буквально на ходу (исключение делалось только для вожака) и при полном понимании со стороны остальных, покамест не вовлеченных в процесс, собак. При этом участник действа, увлекаемый за ошейник остальными собаками, поневоле переходил на довольно экстравагантную иноходь, в которой участвовали только передние лапы, задние же были поджаты к животу. Если процесс протекал быстро, то, как правило, обходилось без эксцессов, однако если он затягивался, то случалось, что эта иноходь оборачивалась для собаки падением и, как следствие, потасовкой. Это своеобразное утреннее так называемое «Protocol Time»[34] было чревато потасовками и еще по одной причине. Дело в том, что наши собаки, не гнушающиеся при случае включить в меню собственные или даже чужие экскременты, панически боялись наступить на них. Поэтому при виде характерных темно-зеленых следов жизнедеятельности бегущего впереди собрата по упряжке привязанная сзади собака моментально шарахалась в сторону, чтобы, упаси Боже, не наступить на эту «гадость». Хорошо еще, если собака была крайней в ряду и отскакивала в сторону от своего соседа по упряжке, но если она бежала в середине или же опрометчиво отклонялась в сторону своего ближайшего соседа, то неизбежно возникала путаница и вспыхивали местные конфликты, которые, не вмешайся вовремя погонщик, могли легко перерасти в крупномасштабную потасовку.
Этим утром именно такой случай и произошел в нашей упряжке. Бестолковый Кавиа перепутал постромки с Чубаки, а затем они вдвоем подмяли под себя флегматичного Джимми. Пришлось мне вмешаться и изменить ход событий. По неосмотрительности, желая побыстрее разобраться с этим конфликтом, я попытался разнять собак, не снимая при этом лыж, и, естественно, только усугубил ситуацию: собаки запутались окончательно, обмотав вокруг моей скованной лыжами по ногам фигуры основную веревку упряжки. Пришлось мне спешиться и методично, узел за узлом, разобрать образовавшийся вокруг меня лохматый, рычащий, скалящий страшные клыки и совершенно не желающий разбираться клубок. Это заняло минут пятнадцать. За это время Джеф сумел значительно оторваться от основного пелетона.
Жарко! Я расстегнул все имевшиеся на моей одежде молнии (за исключением только тех, на которых держался мой авторитет), снял рукавицы и засучил рукава. Помогло, но ненадолго. Скольжение ухудшилось, снег начал прилипать к лыжам, скорость движения заметно упала. Казалось, только упряжка Кейзо быстро и хорошо адаптировалась к новым климатическим условиям. Его собаки, ведомые сонным и непредсказуемым Кукой, постоянно висели у нас на колесе, причем в прямом и переносном смысле. Как я уже упоминал, нарты Джефа были оборудованы мерным колесом, отсчитывавшим пройденные мили. Это колесо и стало предметом особого внимания вожака кейзовской упряжки, пытавшегося, причем не без успеха, схватить его зубами. Особенный восторг у Куки вызывали периодические прыжки колеса на застругах (он даже, казалось, в эти моменты окончательно просыпался). Кейзо, как мог, старался сдержать наступательный порыв своей упряжки, и я то и дело слышал его гортанные крики: «Нет, Монти! Нет, Херби!» – в зависимости от того, кто из братьев проявлял большую прыть.
Около 11 часов Джеф притормозил и, дождавшись меня, попросил на время его сменить. «Слишком жарко, – объяснил он, – мне надо немного раздеться и смазать лицо кремом от солнца». Аргументы были весомыми, и просьба лидера была немедленно удовлетворена.
Я пошел впереди, именно пошел, потому как бежать было жарко. Во время ланча, который против обыкновения проходил в теплой и расслабленной атмосфере, Уилл переставил крепления на своих лыжах: вместо пластмассовых калошеподобных, предназначенных для маклаков креплений типа «Berwin» появились новенькие изящные крепления «Salomon». Эти действия предводителя были расценены нами как достойный ответ на вызов, так неожиданно и преждевременно брошенный нам природой, и символизировали происшедший сегодня в нашем сознании поворот от весны календарной к весне реальной.
Сбросив с ног тяжелые путы в виде мокрых маклаков и громоздких креплений, предводитель полетел как на крыльях… Кто знает, если бы ему удалось подольше сохранить этот сказочный темп, эта книга, возможно, была бы на главу короче, но, увы – и слава Уиллу, – его хватило ровно на час!
Когда через час после нашего общего с ним старта я обернулся, чтобы оценить диспозицию, то обнаружил и Уилла, и все упряжки позади на расстоянии около 300 метров. Можно было снизить темп. Убаюканный теплом, я неосмотрительно оставил свои рукавицы у Джефа, и вот сейчас к концу дня, когда темп движения упал, в том числе и из-за того, что поверхность стала более неровной, с частыми подъемами и крутыми застругами, мои руки стали подмерзать. Вот она, цена беспечности! Сколько раз уже в течение этой экспедиции я клятвенно обещал себе, что все свое буду носить с собой, что бы погода не нашептывала на ухо… Но, увы, всякий раз попадался на одну и ту же, с незначительными вариациями, приманку. Как хочется верить в хорошее, когда вокруг
