время коротких, как обморок, вечеров, когда работал примус, было совершенно бесполезно. Я решил попробовать подсушить маклаки днем во время перехода, укрепив их на самом верху нарт и сориентировав их носками в направлении Полярной звезды, с тем чтобы лучи висящего за нашими спинами весеннего гренландского солнца, все чаще и чаще баловавшего нас своим присутствием, падали бы на влажную поверхность под наиболее эффективным углом. Эта методика оказалась куда более действенной, чем все, использовавшиеся до сих пор, и поэтому была взята мной на вооружение во всех последующих экспедициях.
Во время вечерней кормежки собак произошло невероятное: упряжка Джефа, – эта образцовая во всех отношениях команда – сорвала ледяной якорь, установленный настоящим профессором международной якористики Джефом Сомерсом. Если бы кто-нибудь, пусть даже самый правдивый человек в мире, рассказал нам об этом, то ни я, ни мои товарищи по команде ни за что не поверили бы, что такое в принципе возможно. Но факт остается фактом! Я сам в какой-то мере оказался невольным виновником происшедшего, поскольку начал кормить своих собак раньше Джефа, но такое случалось и прежде, причем безо всяких драматических последствий. Скорее всего, дело было в том, что сегодняшним вечером наши упряжки остановились на ночлег в непосредственной близости друг от друга, и когда я на глазах у собак Джефа стал кормить своих, то они, возмущенные этим (откуда им было знать, что их законная пайка уже приготовлена и лежит на нартах), в едином порыве в мою сторону, то есть в направлении, перпендикулярном доглайну, легко вырвали якорь и бросились ко мне. (Конструкция ледяного якоря и способ его установки обеспечивают надежность крепления доглайна главным образом в направлении вдоль линии собачьего строя или близком к нему и являются недостаточно эффективными при рывках собак в перпендикулярном строю направлении.) Пришлось бежать навстречу распоясавшимся хулиганам и помогать Джефу восстанавливать порядок в собачьих рядах. В тот же вечер мы условились кормить собак одновременно.
После традиционно королевского ужина, на скорую руку сварганенного расторопным предводителем, мы блаженствовали в палатке, лежа поверх спальных мешков. У Уилла, помимо удачного перехода, был еще один повод для хорошего настроения: во время на радиосвязи он узнал, что его книга об экспедиции на Северный полюс переведена на китайский язык! Этот поистине королевский подарок сделал предводителю Джон Стетсон, получивший сообщение от Кати де Молль. Какой писатель не мечтает, чтобы его произведение перестало быть «китайской грамотой» по меньшей мере для 30 процентов населения земного шара!
Уже перед сном мы с Уиллом с удивлением заметили на обращенной в сторону заходящего солнца стенке палатки огромную тень собаки. Я выглянул из палатки: все собаки были на месте, никто не бродил по лагерю, но не успел я заползти в спальный мешок, как тень возникла снова, причем мы отчетливо видели, что собака поворачивается, пытаясь выбрать для ночлега положение поудобнее. Я вновь не поленился расстегнуть молнию двери. И вновь никого! Что за бред! Наваждение какое-то, причем одновременно у нас обоих, что напрочь исключало возможность галлюцинаций.
Разгадка оказалась простой: огромная таинственная тень принадлежала Джуниору, располагавшемуся на ночлег перед передком нарт метрах в семи от нас. Наблюдаемый нами эффект объяснялся тем, что в лучах низкого, заходящего солнца тень от находящегося сравнительно далеко Джуниора проецировалась прямо на стенку, создавая полную иллюзию присутствия Джуниора в тамбуре нашей палатки.
Глава 6
Рыхлый снег и голодные собаки. Чучи – освободитель. Снежная Помпея. Цельсий против Фаренгейта. Слепой ведет слепых. Тим – борец за свободу. Protocol Time. Русский одеколон против американской спины
15 мая
Был бы только ветер в спину,
Ну, а мы под паруса
Приспособим наши спины
И отпустим тормоза…
Погода в течение дня: температура минус 19 – минус 5 градусов, ветер юго-юго-восточный 8—12 метров в секунду, поземка.
Ну вот и он долгожданный пассат! Или, может быть, все-таки муссон? Правда, здесь, на этой широте и на этой высоте, вместо проливных дождей он принес и оставил наедине с нами поземку. При всем нашем желании двигаться в ногу с ветром мы были не в состоянии этого сделать, поэтому струящаяся вдоль неровностей рельефа мелкая снежная пыль настигала нас, забивалась в складки одежды и, несмотря на видимое отсутствие солнца, таяла достаточно интенсивно. Естественно, что мои еще с утра такие сухие маклаки к обеду достигли состояния своих предшественников, уволенных в запас и отдыхающих на нартах.
Сегодняшний ветреный и снежный день свел на нет мои усилия по просушке маклаков в походном положении. Более того, закрепленные рядом с маклаками синие вкладыши к ним не только не подсохли, но и стали еще влажнее от таявшего на их темной поверхности снега. В результате я был вынужден убрать их вовсе и, лишившись всякой надежды на возвращение моих ног, по крайне мере до наступления морозной и солнечной погоды, в согревавшее их мягкое, сухое и теплое логово, созданное заботливыми руками Патти Стигер, стал всерьез подумывать о замене маклаков на лыжные ботинки «Salomon».
До обеда лидировал Бернар. Даже при своем почти двухметровом росте он порой скрывался из виду в снежной пелене. Пришлось мне выйти на вторую позицию для практического осуществления преемственности курса, выбранного Бернаром для всех остальных участников экспедиции. В полном соответствии со своими воистину выдающимися данными Бернар шагал в полный рост, и уже через час после выхода мы оторвались от основной группы метров на триста! Мне стоило больших трудов сдерживать наступательный порыв высокого француза. Единственным веским аргументом, замедлившим его стремительный бег, стало полное отсутствие в пределах нашей видимости каких-либо признаков следовавших за нами упряжек. Мы были одни, и только ветер да снег вокруг. К счастью (главным образом для нас), наше одиночество было нарушено скорее, чем можно было бы предположить, учитывая разделявшую нас дистанцию. Первым из снежной пелены вынырнула упряжка Уилла с Этьенном на прицепе. Сам предводитель летел впереди на своих «Salomon», что объясняло необычную прыть его упряжки. К сожалению, сегодня ветер трудился без обеденного перерыва, поэтому снег в его кристаллическом виде, равно как и в виде талой водицы, являлся основной приправой нашего сегодняшнего меню.
Как и можно было ожидать, после обеда скольжение значительно ухудшилось, каждый шаг давался со большим трудом: раскисший снег вел себя чрезвычайно назойливо, пытаясь увязаться с нами в путь в направлении столь любимого им севера, где, по слухам, было холоднее и потому намного
