Оцепеневший Леонхашарт будто покрывается льдом и удивляется, как спокойно при этом звучит его голос:
– Нет. Что случилось?
– Она вышла с занятия и не вернулась, ее подруги забеспокоились и обратились ко мне. Не найдя ее, а я решил уточнить у вас. учитывая вашу… заинтересованность.
– Нет, я ее не забирал.
– Хорошо, я сообщу декану и…
– Не надо, пока не надо, сейчас я попытаюсь ее найти своими способами.
– Хорошо. Вы ведь знаете, какое наказание полагается иномирянам за побег?
– Знаю. Анастасия не сбежала. У нее не было причин. Я найду ее и верну.
Говоря это, Леонхашарт уже представляет, как обломает Шаакарану рога, если тот опять посмел ее похитить. Он не особо верит, что Анастасия могла попытаться сбежать, но такая вероятность существует, и в этом случае ей действительно придется нелегко: беглых студентов еще больше урезают в правах и надевают ошейник с электрошокером, который не дает покинуть территорию четвертого факультета.
Первым делом Леонхашарт входит в кабинет на сайте Архисовета, открывает раздел, посвященный невестам. Подключается к кристаллу Анастасии. Местоположение тот определяет в секторе четвертого факультета, микрофон передает тишину…
Вроде как Анастасия на месте, просто прячется где‑то.
Не удовлетворившись этими показаниями, Леонхашарт открывает другое приложение слежения. Конечно, нет никакой гарантии, что Анастасия захватила с собой его глушилку, в которую встроен жучок, но надо проверить и этот вариант.
На экране появляются песочные часики, то и дело переворачиваются. Поиск встроенного в глушилку жучка продолжается некоторое время, а когда завершается, точка положения цели пульсирует вовсе не в секторе четвертого факультета, а на схеме здания НИИ Нарака.
– Юма, – цедит Леонхашарт и, отбросив смартфон, давит на газ, наплевав на запрещающий свет светофора и писк, извещающий о новом штрафе.
Lamborghini на сумасшедшей скорости несется к НИИ.
* * *
Выползти я выползаю. Комната светлая, и аппарат даже внешне похож на томограф. Дверь одна. Она немного двоится перед глазами, а пол норовит убежать, но я собираюсь с силами и направляюсь к ней. Прижимаю ладони к холодной пластиковой поверхности. Пить хочется невыносимо, в руках такая слабость, что я с трудом заставляю пальцы сгибаться, ухватить ручку, тянуть…
Щелк!
В ушах начинает звенеть. Я тяну сильнее, и створка приоткрывается в светлый длинный коридор с дверями. Только я выхожу, дверь напротив распахивается, и появляется широко улыбающаяся Юмаат:
– Ты уже проснулась! Отлично! Нас ждут еще тесты!
Ее энтузиазм меня не радует. Пытаюсь отступить, но Юмаат подбегает ко мне и подхватывает под руку, тянет за собой:
– Не переживай, ты мой самый любимый объект, я буду тебя холить и лелеять, я о тебе позабочусь, защищу от злодеев, здесь тебя никто не тронет, кроме меня.
– Вот это‑то меня и пугает.
– Да что ты, – Юмаат, перехватив меня другой рукой, гладит по голове и спине. – Не переживай, я буду о тебе заботиться очень хорошо.
Руки у нее крепкие, словно из железа отлиты. И мои попытки упираться ее даже не замедляют, Юмаат фактически проносит меня по этому коридору и по следующему, втаскивает в комнату с креслом наподобие стоматологического, только оно все окружено проводами, а в изголовье шлем с проводами.
Демоны в белых комбинезонах появляются будто из ниоткуда, подхватывают и сажают меня в кресло, на руках и ногах застегивают ремни. Вот бы проснуться и узнать, что все это лишь кошмарный сон, но не получается. Демоны натягивают на мою голову шлем с проводами, прилепляют датчики на скулы, шею, грудь.
– Шевелитесь, шевелитесь! – подгоняет их Юмаат, что‑то делая в планшете.
– Леонхашарт тебя финансирования лишит, – с трудом ворочая языком, грожу я.
– Но я же ничего плохого тебе не делаю, – широко улыбается Юмаат. – Расслабься, ничего страшного, это всего лишь тестирование.
– У нас же договор! – возмущенно напоминаю я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Да, и в него входит разрешение на тестирование.
– Но не здесь!
– Это вынужденная мера – ты в опасности!
Да‑да, вот только пистолет со снотворным она принесла до того, как об этом узнала.
Датчики прилепляют и на руки, и на ноги, даже на босые стопы.
– Все просто замечательно, – улыбается Юмаат.
Осматриваю комнату: какие‑то вертикальные коробы с индикаторами и переключателями, стол… под стеклянным куполом, ощерившимся тонкими проводами, лежит Саламандра. Лапки и шея зафиксирована, на мордочку, вдоль позвоночника и хвоста наклеены датчики.
– Отпусти ее, – бормочу я. – Зверюшку зачем мучить?
– Ваша магия связалась во время инициации, к тому же два подопытных лучше, чем один, – радостно сообщает Юмаат.
Поднимаю взгляд на окно за ней. Там еще одна комната, видны задние части моноблоков, над теми торчат рожки сотрудников лаборатории. Демоны, кругом демоны.
Сверху опускается скругленный монитор.
– Можешь волноваться, – разрешает Юмаат – Эмоциональная нестабильность способствует более активному проявлению магии.
Что ж, тогда мне надо успокоиться, глядишь, дольше исследования продлятся, выше шансы, что меня кто‑нибудь спасет. Должны же меня спасти, если я нужна Архисовету и сразу трем женихам.
Поэтому стараюсь абстрагироваться от жуткого места, не думать о страданиях Саламандры, а просто глубоко дышать и не фонтанировать такой интересной для Юмаат магией.
Или, наоборот, нужно активнее выплеснуть магию, чтобы это заметили и заподозрили неладное?
– Если у меня будет всплеск магии, – сипло спрашиваю я, – это не привлечет Безымянный ужас?
– Не переживай, у нас надежная защита и отличные накопители магии, они поглотят все излишки и отстрелят их в сторону загона. Как раз нужно пополнить запас на экстренный случай.
Что ж, значит, мне надо упрямо не выдавать свою магию и всячески затягивать исследование.
– Давай, – Юмаат хлопает меня по обклеенной датчиками руке. – Порадуй меня интересными результатами.
Пригрозить бы ей судом за похищение, но глупо это делать до того, как я выбралась, а то еще решит меня здесь навсегда запереть. А если не угрожать, может, удастся с ней договориться? Пообещаю, что впредь буду являться сюда по доброй воле, а потом… потом в суд!
Пока фантазирую о спасении, Юмаат и ее подручные перекочевывают в еще одну комнату за стеклом. Юмаат улыбается мне и показывает задранный вверх большой палец. Ну да, я поняла, что у нее все отлично.
Выдыхаю, готовясь лежать тихо, спокойно и не магичить.
Экран вспыхивает, по нему проходят несколько горизонтальных полос, а затем появляется черно‑белая покачивающаяся картинка: ковер, огромные плинтусы, очень высокий, неестественно искаженный потолок. Похоже, вид с пола. Раздается глухой напев, похоже, какая‑то женщина мурлычет себе под нос.
Изображение приходит в движение, камера пробегает по полу, по стене, проползает сквозь дверной проем и устремляется к потолку, откуда снимает просторную ванную комнату. Кошко‑демоница, та самая, из «невест» Леонхашарта, родственница котика, красит глаза, что‑то весело мурлыча под нос.
А по полу к ней катится волна пауков. Так… стоп, мне казалось, у Юмаат тараканы. Но, возможно, у нее и пауки есть. Волна накатывает на ноги демонокошки, та визжит, пытается сбросить их с себя, запрыгивает на раковину, та отламывается, и демонокошка падает на пол. Пауки тут же накрывают ее, во все стороны летят шерсть и волосы, девица визжит, но сквозь ее крик грохочет механический голос:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Не смей угрожать пятнадцатой невесте!
Меня передергивает от жуткого зрелища, я вглядываюсь в копошащуюся груду, пытаясь понять, что там происходит, не решила ли Юмаат вовсе убить демонокошку – этого я определенно не хотела.
Волна пауков скатывается с кричащей жертвы, и… демонокошка теперь лысая, и хвост тоже, волосы и шерсть клочьями валяются рядом.
