тихо сказал:
— Он мне сказал.
— Кто — он? — не понял одноклассник. — Червяков, что ли?
Давид покачал головой.
— Бог. Он рассказал, как все будет еще тем утром, в автобусе, когда мы ехали в часть.
— Бог рассказал? Как это? Его же нет! — Денис покачал головой.
— Тише! — шикнула Катя.
Давид шмыгнул носом.
— Я не заставляю тебя верить. Просто говорю, что он мне сказал.
— Верится с трудом… — понизил тон Денис. — Но, если честно… хотелось, чтобы так и было.
— Так и будет, — со спокойной уверенностью ответил Давид. — Катя, ты ведь тоже хочешь вернуться?
Девочка посмотрела на него странным взглядом.
— Я? — она осеклась. — Я… не знаю. Я думала, мне все это снится. И даже, когда я вас увидела там, у ручья, я не поверила.
— Не поверила, что мы из будущего? — спросил Петя, присев рядом.
— Нет… вы не поймете… я… мне раньше снились сны про будущее, похожее на то, как вы рассказывали. Я видела ребят, очень на вас похожих. У нас дома стоял цветной телевизор, у меня был кубик Рубика, мелки, резиночка, на которой мы прыгали во дворе с подружками и… еще брат… Саша… а потом я открыла глаза, и все это пропало, словно и не было. Меня приютили хорошие люди в Сосновке и постепенно я решила, что все это мне пригрезилось. Но продолжала ходить на тот ручей, притворяясь, что ловлю рыбу. А на самом деле, я все это время ждала. Кого-нибудь похожего на людей из моего сна.
— Что же ты… — потрясенно произнес Петя, — … что же ты раньше не сказала?
— Я боялась, что… вы испугаетесь. Подумаете, что я сумасшедшая. А еще, я решила, что вы простые пионеры. Только немного странные. Но сейчас куча странных людей, все странные! — она развела руками.
— Значит, ты тоже… — Денис снял разбитые очки, уставившись на Катю. — Оттуда?
— Получается, что да. — В уголке ее глаза сверкнула слезинка, но она быстро ее стерла.
— Боже… — вырвалось у Пети.
Давид улыбался уголками губ и когда Петя повернулся к нему, лишь коротко кивнул.
— И это тоже он тебе сказал? — Денис от этой новости, казалось, не мог прийти в себя.
— Да.
— Но… как?
Давид поднял взгляд к малюсенькому окошку, забранному решеткой.
— Испытайте самих себя, есть ли в вас вера… — сказал он.
* * *
Шаров очнулся внезапно. Судорожно вздохнув, он взмахнул руками и тут же схватился за голову. Перед глазами поплыл серый потолок. Острая боль резанула мозг, он скорчился в позе эмбриона и глухо застонал.
Зачем? Зачем я так вчера напился? — эта мысль всплыла откуда-то из небытия и повисла над ним немым укором.
— Господи!.. — прохрипел он.
Во рту пересохло так, словно он несколько лет провел в пустыне. Ощущение мерзкой кислятины, подымающейся из желудка, заставило его задержать дыхание. В сознании всплыл белый унитаз, — но что было до него, с чего началась и чем закончилась попойка, он вспомнить не мог.
— Зачем я пил это дерьмо? — вырвался у него не то всхлип, не то стон, а вслед за ним перед глазами появился серый покосившийся домина с заколоченными окнами.
— Вот черт! — Шаров в мгновение ока слетел с дивана и замер, прислушиваясь к посторонним звукам. Он тут же узнал комнату и вспомнил весь вчерашний день — все кроме денег.
Через щель плотной занавески пробивался хмурый день.
Он медленно перевел взгляд на потрепанный, с торчащими нитками диван, похожий на старого костлявого верблюда. Протянул руку и медленно приподнял переднюю часть.
Внутри лежала полотняная сумка. Он взял ее за ручки, ощутил тяжесть, вытащил наружу, а когда распахнул, увидел новенькие пачки ассигнаций.
Много, много денег.
Только теперь эти деньги были уже не так нужны, как тогда… или все-таки…
Подумав, Шаров вернул сумку на место, решительно поднялся и вышел из квартиры, закрыв ее на замок.
На десятый звонок за дверью соседа кто-то зашевелился.
Когда бледнопоганочный открыл дверь, Шаров ощутил стойкий кисловатый запах.
— А… это ты? — протянул тот. — Похмелимся? Что-то ты неважно выглядишь…
— На себя посмотри.
— Я боюсь. Мне нельзя пить с этими таблетками.
— Почему же ты пьешь? — спросил Шаров.
— Я всегда делаю то, что нельзя. Есть шанс получить то, чего другими путями добиться невозможно.
— Понятно.
Шаров прошел на кухню, увидел на столе бутылку вина и поморщился.
Не раздумывая, он наполнил стаканы. Один протянул соседу.
— А говоришь, не будешь. Ну, давай, за перестройку!
— Что?
— А… за перестройку нашего сознания.
Шаров внимательно посмотрел на соседа, но тот, слегка покачиваясь, опрокинул стакан в рот.
— Хорошо пошло!
— Слушай. Ты сказал, что вернуться никак нельзя.
— Ну да. Видишь мой черепок? Если уж это не помогло, то… ничего больше не поможет.
— Или есть способ? Даже самый бредовый или… например, такой, на который нужно много денег?
Бледнопоганочный медленно присел на табуретку и вытер рот рукавом рубашки.
— Странно, что ты об этом спрашиваешь.
— Почему?
— Потому что тех денег, которые ты тогда получил, вполне могло бы хватить… но… денег не нашли, ты тоже исчез. И все…
— Значит, есть способ?
— Не то, чтобы есть. Может, уже и нет. И тогда это был не способ, а… тебе зачем? — Лысый встрепенулся. — А-а! Так ты… хочешь…
Сосед разгадал его замысел.
— А чего не пьешь? Пей. Иначе разговора не выйдет.
Шаров приподнял стакан и сделал несколько глотков. На вкус вино было приличным, но какие же гадкие последствия…
— Во-от… молодец. — Лысый покачал головой. — Но только у меня, Андрюша, есть условие. Маленькое условие. Ты возьмешь меня с собой. Никак иначе. Или все, что тебе останется — з-з-з-з… — мужчина провел пальцем по бледно-розовому шраму на голове. — Но даже в таком случае ты не обязательно превратишься в дурачка и будешь продолжать все помнить. И это сожрет тебя постепенно… исподволь, когда ты будешь лежать в своей квартире, пялиться в потолок и вспоминать, как там все было хорошо и где ты накосячил, что оказался в этой заднице.
Шаров представил себе эту картину, поднял стакан и махом выпил остаток.
— То-то же. А
