— Ну, теперь попробуй еще раз!
— Я не хочу! — не смело возразила я, но Прат, был слишком уж полон энергии.
— Вчера мы кое-что узнали о волках, — неожиданно выдал он. — А так же о Той девушке…
— Сани? — я обхватила себя руками. От напряжения и страха адреналин в крови повышался.
— Да, о Сани, хочешь узнать? Так попробуй, узнай.
Прат медленно отступал от меня, и, мучимая противоречиями, я неспеша двигалась за ним. С одной стороны я понимала, что Прат может лгать, а с другой, все вокруг меня скрывали все, что было связано с этими волками.
— Ну же, разве тебе не интересно?
Я кусала губы, и все же шла медленно за ним. Ворвавшись тайфуном, я снесла полностью все преграды, уже не отстраняясь от каких-либо воспоминаний в его голове, но из-за этого информации было слишком много, но главное, что я смогла!
Адреналина в крови поуменьшилось, и на меня снизошло ликование и веселость! Я смогла, я не побоялась! Прат весело подхватил меня на руки и закружил. Даже не смотря на усталость, я смогла сделать все то, о чем мне говорил Прат.
— Как успехи?
Сквозь радость до меня не сразу дошло, что глухой и отрешенный грубый голос принадлежит Калебу. Высвободившись из рук Прата, я увидела горящие недобрым огнем глаза Калеба.
— Я смогла!
Я кинулась к Калебу, но его руки приняли меня прохладно. Он даже на меня не смотрел! Его глаза были прикованы к Прату, а тот отвечал Калебу ехидным злобным взглядом.
— Что происходит? — дрожащим голосом спросила я.
— Не знаю, спроси у своего так называемого дяди. Думаю, он найдет нужную ложь, чтобы тебе объяснить.
Калеб неумолимо высвободился из моих требовательных рук, и побежал прочь. В отчаянии смотря ему вслед, я не сразу же обернулась к Прату.
— Что ты натворил? И не старайся отвертеться!
По довольному взгляду Прата, который говорил что он и так уже добился того чего хотел, я поняла что он и не собирается отпираться.
— Ничего. Просто заставил подумать твоего любимого, что имею на тебя виды, и мне удастся заставить тебя думать обо мне как-то иначе, чем о дяде.
Я пораженно и непонимающе уставилась на Прата.
— Но ты не пытался. И такому никогда не бывать.
Еще одна ликующая улыбка.
— Но твой драгоценный Калеб этого не знал. Я не смог удержаться от маленькой мести ему. Он украл твое внимание у меня, и я все никак не мог с этим смириться, пока не понял, как ему насолить.
— Лучше бы ты так поступил со мной, чем с ним.
Я тяжело осела на землю. Калеб не простит мне, если будет думать, что я изменила ему. И как мне теперь убедить его в обратном? Я заплакала. Прат кинулся ко мне, очевидно не ожидая такого исхода.
— Перестань, — Прат не на шутку испугался. — Я и так собирался ему, потом все объяснить. Я не знал, что у вас есть какие-то проблемы.
От злости и ненависти у меня потемнело перед глазами. Не помня себя от злости, я выхватила знакомый неприятный момент из памяти Прата и полоснула его сознание, усилив его в несколько раз, подпитывая теперь своей болью. Прат с оглушающим вскриком отшатнулся.
— Прекрати… — прохрипел он.
Я нависла над задыхающимся от боли Пратом и прошептала:
— Посмей еще раз причинить Калебу боль или влезть в ниши отношения, и я забуду, что ты мой дядя, и что я тебя люблю. И как же ты не знал о наших проблемах — ты их и сотворил!
Даже войдя в дом, я мысленно продолжала держать ментальную связь с Пратом, и видела все, о чем он думает. Все-таки появилось в его мыслях сожаление. Он не думал и не ожидал, что мы с Калебом так любим друг друга…
Калеба не было в доме, но я догадывалась где его искать. И по дороге на холм, я тотчас вспоминала, те моменты, когда Калеб стал не просто настороженным, но и взвинченным. И то, как он остался в ту ночь после охоты в моей комнате, и как был против того чтобы я занималась с Пратом, и тот рисунок, о котором упомянул он. Прат, чтобы насолить ему, заставил его думать, что между нами что-то происходит и Калеб ревновал!
Зато Прат добился своего. Я теперь знала намного больше о своем даре, но я не собиралась продолжать занятия. Если мне суждено будет обучаться со временем так оно и будет. Прав Калеб, расплата за право обладать тем, что мне еще не принадлежит — слишком велика.
Я тут же увидела его, стоило мне вырулить из-за леса, и мне даже не нужно было времени для того, чтобы раздумывать, о чем я буду с ним говорить. Он стоял, прислонившись к дереву у самого отвеса холма, и в любое другое время я бы не осмелилась туда идти, но только не сегодня.
Я встала прямо перед ним, и сердце мое разрывали сожаление и боль, потому что я понимала, какую большую роль сыграла в плане Прата, он все рассчитал, даже то, как я поведу себя в той или иной ситуации. Но мне стоило догадаться еще тогда, когда Калеб вернулся с охоты раньше других и остался в моей комнате — впервые за год наших отношений.
Калеб не смотрел на меня, и все же я прислонилась к нему всем телом, ощущая какой он далекий сейчас, будто бы вовсе не здесь.
— Между мной и Пратом ничего нет, — тихо, едва слышно прошептала я. Подняв голову вверх, я посмотрела, есть ли хоть какая-то реакция на мои слова. Калеб даже не изменился в лице, — Это все он задумал, чтобы позлить тебя. Я даже не могу представить, что он тебе все это время говорил.
— Попробуй, ты вполне можешь узнать, — безлико отозвался Калеб.
Я не отшатнулась от него, хотя понимала, что он специально вызывает такую реакцию. Калеб не хотел и в то же время хотел сделать мне больно — чтобы узнать это, мне даже не стоило проникать в его сознание. Но я все же воспользовалась его предложением, так я могла лучше понимать, что такого натворил Прат, чтобы охватить всю картину в целом.
— Тогда обними меня, мне страшно, — я сильнее прижалась к нему — раз уж мне предстоит такое путешествие по его памяти, я хотела быть уверена, что я не одна. Калеб судорожно вздохнул, шевеля одними губами, и его рука не смело притянула меня, и я покорно приняла это.
Сознание Калеба как всегда радушно приняло меня, и дело было не в том, что он был не таким как все, нет, просто он был самым близким в мире мне существом. Все, что было важным для него, было важным и для меня, нас объединяло намного больше, чем я когда-либо могла себе представить. Но сегодня я не стала смотреть или отыскивать, старое и прошлое, а просто шла, зная, что Калеб сейчас сам услужливо вызовет нужные мне воспоминания…
…сумерки сгущались, превращая последние красноватые лучи солнца в темно-синюю, а потом и вовсе в черную палитру, которая в себя вмещала и иные цвета, но все темных оттенков. Темнота не была безликой, она была скорее полной и густой, словно теплая шаль, которыми укутывают вдовы свои плечи, оставаясь на старости лет в одиночестве.
