Затем откуда-то из глубины труб донеслось эхо энергичной стрельбы. Пилецкий скосил глаза на Бегемота и увидел, как тот сморщился. Видать, та же самая идея его посетила: «Сейчас под пули погонят». И Пилецкий непроизвольно опустил глаза на свой автомат, представляя, как он вскидывает его и длинной очередью стреляет в спины «спецам», потащившим его в это жуткое место. А затем бежит к выходу наверх, на поверхность, которая теперь казалась ему чуть ли не раем земным – настолько ему было плохо в этой смердящей трубе с канавой грязной воды посередине.
Неожиданно «спецы» как-то засуетились, лучи подствольных фонарей метнулись по грязным стенам. И что-то приземистое и массивное, страшно завизжав, бросилось к ним из темноты. Автоматы «спецов» ударили разом, по стенам замелькали сполохи, грохот выстрелов, отразившись от стен, больно ударил по ушам. Пилецкий вскинул автомат, но стрелять было не в кого, впереди были люди. Кто-то орал матом, заколотил, как молотком, «Печенег» в руках одного из «спецов».
– Твою мать… гляди, что за тварь, – сказал один из них, когда стрельба затихла. – Не видал пока таких… Это кто раньше был?
Пилецкому даже не было любопытно глянуть на убитое существо. Он видел лишь когтистую лапу, вытянутую в сторону, а все остальное закрывали ноги выстроившихся вокруг. Когда снова пошли вперед, он бросил взгляд на изрубленную пулями омерзительно воняющую тушу и даже не понял, что же это такое. Но почему-то еще больше возненавидел «спецов», загнавших его в место, где они водятся.
Отряд пошел дальше, и «уроды» бестолково сгрудились за спиной тех, кто вел их за собой. Затем он увидел людей, идущих навстречу, и, лишь когда «спецы» снова открыли огонь одиночными, понял, что это не люди, а мертвяки. Затем кто-то заорал у него прямо за спиной, лучи фонарей панически заметались, и он увидел мертвеца, вцепившегося зубами прямо в лицо Бегемота, который выронил автомат и судорожно отбивался окровавленными руками. Кровь текла у него по шее, по спине, кто-то, кажется Клешня, выстрелил, убив зомби, а затем выстрелил еще раз, прострелив голову Бегемоту – все уже знали, чем закончится такое нападение.
– X… вылупились?! – истерически заорал на них Клешня. – Прощелкали, суки! Вам в ср...у вцепились!
Снова закричали спереди, выстрелы острыми кирками били по ушам, в глазах темнело от вспышек, и расплывались радужные круги. Пилецкий почувствовал, что ничего не видит вокруг, ничего не понимает. Взгляд его остановился на окровавленном и изуродованном лице Бегемота, валяющегося прямо у них под ногами, бок о бок с полусгнившим грязным трупом. Кто-то сдернул с Бегемота автомат, ремень зацепился за руку, и поднявший оружие пытался освободить его сильными рывками, отчего голова убитого моталась из стороны в сторону, словно отрицая случившееся с ним.
В голове колонны, от которой Пилецкий отстал, раздались отчаянные крики – набросившаяся на них тварь повалила кого-то из «спецов» и успела почти начисто оторвать ему голову, прежде чем ее свалила длинная пулеметная очередь почти в упор. Кто-то мельтешил в глубине тоннеля, в дергающихся фонарных лучах, кто-то странный, изломанный и быстрый.
– На хрен, назад! – вдруг заорал «спец» с нашивками. – Пошли они со своими ящичками, мля!
«Уродам» дважды приказывать не пришлось. Они бросились назад кучей, без всякого порядка, даже не оглядываясь, и никто не заметил, как рванувшее за ними следом чудовище настигло Клешню, повалило его лицом вперед, прыгнув на спину, и одним ударом зубастых челюстей пробило ему череп. Чтобы не обратился, а дал новый материал для изменений убившей его твари.
Все сгрудились у колодца, и до того прикрывавшие отход «спецы» вдруг резво всех растолкали и полезли наверх первыми, оставив перепуганных «уродов» внизу дожидаться своей очереди. Пилецкого как-то вообще вытолкнули во внешний круг толпы, и он расширившимися от ужаса глазами смотрел в темную глубину тоннеля, куда не дотягивался свет фонарей, ожидая, что оттуда выскочит нечто невероятно злобное и ужасное.
Наконец дошла очередь и до «уродов». Кто-то уже лез наверх, наступая ботинками на пальцы лезущих следом, было шумно, все матерились, орали, брякало оружие о стальные ступеньки, сверху сыпалась грязь. Людей внизу оставалось все меньше и меньше, и Пилецкому было все страшнее. Он крутил головой во все стороны, каждую секунду ожидая нападения сзади, дрожащими руками вцепившись в автомат.
– Ну быстрее вы там! – орал он, как казалось ему, хотя на самом деле он еле сипел эти слова, и его никто не слушал.
И тут снова раздалась стрельба, на этот раз уже сверху. Автоматы, пулеметы, подствольники – все слилось в единый треск. Гулко протяжно ударил крупнокалиберный, кто-то орал, чье-то тело летело вниз из колодца, сбивая с лестницы лезущих, а затем наверху грохнуло так, что Пилецкий почти начисто потерял слух и в ужасе спрыгнул в канаву с грязью, пригнувшись и нахватавшись ртом вонючей застоялой жижи и даже не почувствовав мерзкого вкуса.
Вынырнув, он столкнулся лицом к лицу с усатой мордой Редькина – мордатого бывшего контролера с одной из местных зон.
– Че вылупился? – крикнул Редькин. – Бежим отсюда, сейчас гранату скинут!
Слова его доносились до Пилецкого, словно через вату. Уши заложило, а в глазах вспыхивали искры. Кроме Редькин, на парапете стояли еще двое, из которых Пилецкий узнал только пулеметчика Мерзлю – сменившего на этой должности убитого в Вяльцах Барабана.
Рук ему никто не протягивал, брезгуя его вонючестью, поэтому он выбрался из канавы сам и побежал следом за успевшей изрядно удалиться троицей. И это его спасло. Единственное, что он успел сделать, так это упасть на живот, стараясь вжаться в грязный бетон и стать совсем незаметным. Странная кривобокая тварь, похожая на тех, что бросались на них совсем недавно, выскочила из тоннеля в тыл пробежавшей мимо троице, а еще две бежали спереди, завывая, как циркулярные пилы.
Загрохотали длинные очереди, но «уродов» это не спасло. Ни одна из тварей не сбилась с шага и не упала. Почти добежав до своих жертв, они прыгали, выставив вперед конечности с огромными когтями, сбивали свою жертву с ног, наваливались сверху всей своей массой и пытались прокусить им черепа, что получалось плохо – все трое были в касках.
Этого Виталий уже не видел. Он бежал, что есть сил, к лестнице, плевать, кто там стрелял наверху, потому что страх лишил его остатков разума. Ему было уже все равно. Опомнился он уже под самыми ступеньками. Автомата в руках не было, кажется, он оставил его там, где и залег, но прямо под лестницей растянулось тело одного из «уродов», возле которого валялся автомат с надетым на труп ремнем. Пилецкий было начал дергать оружие, но волны ужаса, идущие из темноты прямо ему в мозг, погнали его наверх. Он лез, повизгивая, стальные ступеньки мелькали у него в руках, круг тусклого света над головой все приближался, и в конце концов он выглянул наружу.
Чья-то крепкая рука ухватила его за шиворот, а вторая, вся покрытая татуировками, держала узкий блестящий нож у него под носом. А затем веселый голос произнес:
– Гражданин начальник! Пожалуйте в гости!
Анатолий Еременко
28 мая, суббота, раннее утро
«Уазик» с Петраковым подкатил, как и обещали, через тридцать минут. С бывшим «кумом» были еще трое, из самых надежных, единственные, наверное, серьезные бойцы на весь отряд «уродов». «Это хорошо, может, и помогут», – подумал Еременко.
Он отошел с Петраковым в сторону, затем сказал, искренне глядя тому в глаза:
– Приказ пришел – по окончании операции вас всех в расход. Обратно не везти.
– А мне ты об этом зачем? – недоверчиво глянул ему в лицо Петраков.
– А меня с вами до кучи, – вздохнул Еременко. – За провал операции. Ничего не вышло.
– От меня что хочешь? – сразу же перешел к делу тот.
– Уйду с вами, – коротко ответил Еременко. – Отзывай своих отовсюду. И пойдем на Вятку, в ту сторону нас точно не ждут. Прорвемся.
– У меня люди с людьми Циммера вперемешку, – с сомнением ответил Петраков. – Не так просто отозвать.
– Это я на себя беру, – сказал Еременко. – Точка сбора у вас определена?
– Обижаешь, начальник, – усмехнулся собеседник. – Мы полки в бой не водим, но что-то соображаем.
– Тогда будь готов валить всех, кто нам сейчас мешать станет, – жестко сказал Еременко. – Вопросы?
– Да какие у нас могут быть вопросы? – усмехнулся Петраков, скидывая с плеча АКМС со сложенным прикладом. – Ты сам начнешь?
– Сам, – кивнул Еременко и направился к своему «Тигру», вынимая из разгрузки маленький и неуклюжий ПСС.[60]
Заглянув в кабину, он убедился, что водитель спит. Тот заснул уже пару часов назад, уронив голову на боковую стойку возле открытого окна, и просыпаться не собирался. Удовлетворенно кивнув и подойдя к открытой двери КШМ, сунул руку с пистолетом в темное нутро машины, где лишь светились разными цветами кнопки и шкалы радиостанций, и выпустил три пули в затылки трех человек, сидящих к нему спиной в надетых наушниках. Никто даже среагировать не успел, тела повалились друг на друга. С особым удовольствием он убил Серых, подозрительно прилежно слушавшего эфир все последние часы.
