— Не будешь? Ты еще передумаешь. Поверь мне. — Флора качала головой. У нее текло из носа, она утерла нос рукавом, стерев грязь с лица. Она смеялась надтреснутым голосом: — Не станешь рожать? Не станешь, хотя это его ребенок, а ты никак не можешь выпустить его из рук?
Аш только молча разинула рот. В голове ее замелькали сотни мыслей в поисках точного ответа. Вдруг ей представился маленький ребенок, лет трех, с серьезными зелеными глазами и льняными волосами. Ребенок, которому придется бегать по лагерю, падать с лошадей, резаться об острые края оружия, болеть лихорадкой, в какой-нибудь голодный год, возможно, умереть с голоду; ребенок, внешне похожий на Фернандо дель Гиза, с таким же чувством юмора, как у Флоры…
Она встретилась глазами с Флорой дель Гиз и сказала категорично:
— Да ты ревнуешь.
— Ты думаешь, что я хочу иметь ребенка.
— Ну да! И никогда его у тебя не будет. — Аш отдавала себе отчет в том, как непростительны ее слова, но ее побуждал высказаться не гнев, а страх, и она позволила себе острый сарказм: — А что тебе делать, ведь Маргарет Шмидт не забеременеет от тебя? Самое тебе доступное — это иметь племянника или племянницу.
— Что верно, то верно.
Аш смутилась, не дождавшись вспышки гнева от собеседницы.
— Прости мои слова, но это ведь правда, верно?
— Ревную, — Флора смотрела на Аш со смешанным выражением сардонического юмора, облегчения, надежды, всего вместе. — Потому что я не вырежу ребенка из твоего чрева. Женщина, я не хочу, чтобы ты на моих глазах скончалась от кровотечения или умерла от родовой лихорадки; но, ради Господа, роди ты его! Ты не умрешь. Ты ведь крепкая, как эти чертовы крестьянки; ты можешь сегодня его выкинуть, а завтра вскочить на коня. Ты разве не понимаешь, как опасно избавляться от ребенка?
— Поле боя — тоже не самое безопасное место! — едко прокомментировала Аш. — Смотри, я не хотела бы идти к городским врачам. Я им не доверяю, этим жадным мерзавцам, и потом, где взять времени, этого врача еще надо найти. Я не хочу без необходимости принимать те снадобья, которыми пользовались бабы у нас в обозе. А тебе доверяю, ты меня штопала каждый раз, когда кто-нибудь отрезал от меня кусочек.
— Святая Магдалена! Ты совсем одурела, что ли? ТЫ МОЖЕШЬ УМЕРЕТЬ!
— Рассчитываешь меня испугать? Я каждый день готовлюсь к этому. Завтра у меня бой!
Флора дель Гиз открыла рот и снова захлопнула его.
— Не хочу приказывать тебе, — сказала Аш несчастным голосом.
— Приказывать? — Флора стояла боком к Аш, и Аш отчетливо увидела, как крупная капля вытекла из ее глаза, который все еще слезился после удара Аш. Флора смотрела в сторону. — А что ты сделаешь, если я не выполню приказ? Выгонишь меня из отряда? Да тебе и так придется это сделать.
— Ради Бога, Флориан, не надо!
Флора подняла руку и схватила Аш за кисть:
— Не «Флориан», а «Флора», я женщина. И люблю других женщин!
— Да знаю я! — поспешила сказать Аш. — Послушай, я…
— Не знаешь ты этого! — Флора выпустила руку Аш. Минуту постояла, опустив голову, потом повернулась лицом к Аш: — Не болтай, ты не имеешь ни малейшего представления, что это такое. Что, по-твоему, мне делать, когда все вокруг меня как спятили, потому что я ложусь с женщиной? Ну, скажи, что? Я не могу с ними драться. Я не стала бы причинять им боль, даже если бы могла! Мне пришлось притворяться не тем, что я есть. Представь, что кто-то решит меня сжечь, потому что я люблю женщин и потому что я умею врачевать?
Аш неловко зашевелилась.
Флора дель Гиз протянула вперед руки ладонями кверху.
В прохладном воздухе и в свете фонарей Аш увидела знакомые белые шрамы на пальцах хирурга.
— Это следы ожогов, — объяснила Флора. — Ожоги старые. Я обожглась, когда старалась вытащить … вытащить кое-что из костра, но было уже слишком поздно, потому что мне хотелось оставить что-то на память, как реликвию, если уж ее живьем не будет рядом со мной. — Флора прижала руки к лицу, волосы ее взмокли от пота и слез. — На тебя один мужчина когда-то поссал, и ты думаешь, что все теперь понимаешь? Не надо болтать, что ты что-то понимаешь, ты, убийца, потому что ты ни шиша не знаешь! Ты в жизни своей не оказывалась беззащитной!
В тихом воздухе ее крик отдался эхом. Снаружи, за палаткой зашевелилась охрана. Аш подошла к клапану палатки, чтобы тихо отдать приказы.
Флора дель Гиз выпалила:
— А теперь у тебя будет ребенок! Добро пожаловать в женское сословие!
— Флора, ради Бога, — запротестовала Аш. Но та не дала ей договорить:
— Может быть, тебе не следовало так уж рваться в постель моего брата!
Аш могла только молча смотреть на нее. Она чувствовала только изумление и шок, как будто ее ударили в живот, она не могла привести в порядок мысли и ответить, вообще ни слова не приходило в голову.
— Я для тебя что угодно сделаю! И всегда была готова. Но не это! — Голос Флоры поднялся на октаву выше. — Не молчи так! Скажи что-нибудь!
Аш молчала, охваченная паникой; попыталась заговорить; отвела глаза от негодующего лица собеседницы и смотрела под ноги, на устланную тростником лесную землю.
Ей в голову пришла мысль, решительная и четкая: «Надо сказать Фернандо».
А вдруг сын? Он его отнимет.
И я в любом случае никогда его не увижу.
Не я первая пойду в бой с животом…
Да, но сколько женщин умерло от родовой лихорадки, когда хирурги были бессильны помочь…
И такая же отчетливая мысль: «Я не должна рожать его ребенка».
— Аш! — проворчала Флора.
Аш ее не слушала. Она начала очень тщательно продумывать мысль о вынашивании ребенка весь срок.
Не так уж и долго. Несколько месяцев из жизни. Время, конечно, не самое лучшее, в преддверии войны… ну, и раньше женщины участвовали в таких войнах. За мной все равно должны пойти. Я должна быть твердо убежденной.
Она удивилась, как сильно ее пугает, что тело изменится, станет неподвластно ей, что оно станет физически огромным. А после родов? Отдавая себе отчет, что ее увлекли приятные мечты, Аш вообразила себе сына или дочь.
Ну тогда у меня будет хоть один кровный родственник. Кто-то, похожий на меня.
При этой мысли у нее буквально зашевелились волосы на затылке.
Уже есть некто, похожий на тебя.
«А кто знает, что у меня родится? Какой-нибудь урод — деревенский дурачок? Нет, клянусь Господом и всеми Его святыми! Я не могу породить чудовище.
Срок уже, должно быть, больше сорока дней. Надо избавляться сейчас, пока он не зашевелился.
Пока у него нет души…»
Ее размышления внезапно прервал голос Флоры:
— Ухожу я от вас. Что мне тут делать? Вечно ждать тебя? Сидеть тут, пока эти жопы решат, устраивает ли их эта дырка в качестве доктора? Оставайся со своим дурацким отрядом.
Флора развернулась, направилась к клапану палатки и, не замедляя шага, вышла наружу, бросив напоследок:
— И тут еще ребенок! Это твоя проблема, Аш. Сама ее решай. Я тебе не нужна. Аш никто не нужен! Завтра я буду в поле у главного хирурга герцога — там я могу заниматься тем, чему меня учили.
До утренней зари, когда в лесу света было уже достаточно, чтобы не спотыкаться о корни деревьев, Аш отправилась с другими командирами в обход поля предстоящей битвы.
Ветер дул ей в лицо. Изнутри на забрале собралась влага, пахнущая ржавчиной. Сапоги скользили по сырой опавшей листве. Слева от себя она заметила белеющий в темноте силуэт — Джон де Вир, граф Оксфорд, она чуть не наткнулась на него с разбега, он немного поотстал от главной группы герцога Бургундского с офицерами на дороге Дижон — Оксон.
Аш тихо спросила:
— Армия визиготов все еще на своих позициях? Что планирует герцог?
— Они на месте. Герцог хочет сражаться на этом поле, под Оксоном, — вполголоса, но отчетливо произнес Оксфорд. И добавил: — Разведчики донесли, что их лагерные костры довольно близко. В полумиле к югу, на главной дороге. Мы с вами, мадам, должны будем занять левый фланг вместе с другими его наемниками.
— Не доверяет нам, да? Иначе поставил бы нас на правый, там всегда более отчаянная схватка. note 105 — Аш опустила руку и поправила пряжку набедренника: даже, несмотря на дополнительную дырочку, проделанную в лямке, заимствованный ножной доспех не очень ей годился. — Может, позволит нам хотя бы предпринять быструю атаку клином? Мы захватили бы Фарис.
— Герцог сказал нет, она на поле надевает двойной доспех. note 106
Видневшиеся в утреннем свете силуэты людей зашевелились. Здесь дорога и река круто сворачивали на восток, налево от нее, с юга речную долину перегораживал пологий склон. Мужчины сошли с дороги и двинулись по неровному лугу, поднимались на высящийся перед ними холм. Небо было чуть светлее, чем земля. Аш заметила, что де Вира сопровождали братья; через плечо поглядела и убедилась, что и Ансельм тут, и Анжелотти с затуманенным взором.
— Ладно, — спокойно и твердо сказала Аш Оксфорду, спотыкаясь рядом с ним о неровности дороги, поеживаясь от утреннего холода, — мы несколько раз могли уже ее утащить! Позвольте мне, милорд, организовать группу захвата. Одна наша сотня может обойти фланги, мы могли бы заскочить туда, выскочить и умчаться. Такое делалось уже.
