— Зайди, мне надо с тобой поговорить.
— Позже, мама, сейчас не могу.
— Верена! — Аманда повысила голос. Девушка оглянулась, удивленная ее тоном. Войдя в кабинет матери, она не спеша опустилась в глубокое кресло. — Где ты была? Я так волновалась…
— Я пыталась попасть к Кит Рейсом, но меня не пустили.
Попробовала повидаться с дядей Арчером, но Сьюзен сказала, что он уехал из города. Тогда я вернулась домой. Это все. — Верена перекинула на грудь косу и по своему обыкновению принялась ее теребить.
Неожиданно Аманда встала и направила свет настольной лампы дочери в лицо. В следующее мгновение она тихонько вскрикнула:
— Вот, значит, что произошло ночью? — Верена молчала. — Я права? Отвечай!
— Да, да, да! Почему ты не поднялась наверх? Почему не спасла меня от него? Честное слово, иногда ты становишься самой трусливой на… — Верена зажала себе рот рукой. Мать заплакала. — Не надо, ма! Теперь поздно плакать.
— Не говори так, дочка. — Аманда достала из рукава носовой платок и, всхлипывая, утерла слезы. Потом она выключила свет, и кабинет вместе с миниатюрными картинами на стенах погрузился в тревожную темноту. Казалось, вот-вот разразится буря. — Идем в кухню, — позвала она, — промоем тебе ссадину.
Верена вскочила и попятилась.
— Нет уж, спасибо! Честное слово, ма, тебе не о чем беспокоиться.
— Иди! — Мать вытолкнула ее из кабинета в коридор и повела на кухню. Там она усадила дочь за стол и через несколько секунд вернулась со спиртом и ватой.
— Пусти! — Верена хотела отшвырнуть тампон. — Жжет!
Но Аманда не обращала внимания на вопли дочери.
— Больше он тебя не ударит, запомни. Пусть только попробует! Я сразу вызову полицию.
— Опомнись, ма! Он тебе не подчиняется. Ты никогда не умела на него влиять.
Аманда, будто ничего не слыша, продолжала обрабатывать ссадину.
— А теперь Раш вздумал отнять у меня роль! — Она указала на свою щеку. — Откуда это, по-твоему?
— Вчера вечером я попросила фотографа снять тебя на приеме и передать самые лучшие фотографии в «Энтертеймент тунайт». Они уже в Лос-Анджелесе: «Верена Максвелл Александер празднует получение роли в „Последнем шансе“, „Очаровательная новая Лейси приносит удачу и возрождает «Последний шанс“.
— Неужели ты это сделала, ма?
— Я решила не противиться новому повороту в твоей карьере. Сегодня вечером все будут знать, что ты снимаешься в этом фильме. Рашу останется только кусать локти: поменять что-либо ему не удастся.
— Кит меня ненавидит, — сказала Верена со вздохом.
— Ничего, Арчер ее образумит.
— Я в этом совсем не уверена. Вчера я слышала их разговор… — Верена закрыла глаза.
— О чем же они говорили?
— Дядя Арчер говорил о страховой премии, а Раш твердил, что ее все равно не хватит.
— На что не хватит?
— Не знаю. — Верена решила не посвящать мать в подробности подслушанного разговора. Ссадина на лице причиняла ей боль, и она смертельно устала.
— У тебя спутались волосы. Принеси щетку, я их расчешу.
Никто не умел так расчесывать волосы, как это делала ее мать. Все остальные только елозили по поверхности, а Аманда забиралась в самую гущу, называя это «прополкой».
Верена со вздохом облегчения привалилась спиной к ее коленям. Как это похоже на мать: увидеть на ее лице следы побоев и уже через десять минут делать вид, будто ничего не произошло!
— Жаль, что ты вообще начала позировать!
— Ничего страшного, ма, — быстро проговорила Верена.
— Нет, если бы можно было начать все сначала, я бы предпочла, чтобы ты ходила в нормальную школу и наслаждалась жизнью, как все: участвовала в школьных постановках и заводила друзей своего возраста, а не якшалась с фотографами из модных журналов, этими рекламщиками, у которых один разврат на уме…
Верена отбросила ее руку.
— Не говори так, ма! Мне нравится работать манекенщицей и фотомоделью.
— Не знаю, зачем вообще надо было делать из тебя модель! Мне всегда казалось, что пока я буду оберегать тебя от дурных влияний, с тобой не случится ничего плохого. Может быть, не будь моя собственная мать так стара и больна, я бы лучше разбиралась, что значит быть хорошей матерью взрослеющей дочери.
— Ты хорошая, ма! И хватит об этом.
— Тогда почему ты сбежала? Отец твердил, что из-за меня.
Но ведь это не я прогнала тебя из дома?
Верена обернулась и посмотрела на мать.
— Он это говорил? — Ноздри ее раздувались: казалось, еще немного — и она не сможет больше сдерживаться.
Мать прикусила губу и часто закивала:
— После твоего возвращения я слишком много на тебя наседаю, вместо того чтобы похвалить за то, что у тебя хватило ума вернуться.
У Верены зашумело в ушах, и она с трудом расслышала собственный голос:
— Ум тут ни при чем. Я знала, что должна вернуться, только и всего. Послушай, мама, я хочу кое-что тебе рассказать.
— Нет, Рена, ничего не рассказывай. Лучше забудем случившееся и будем жить дальше…
— Ради Бога, мама, выслушай меня!
У Верены выступили на лбу капли пота. Аманда встала, отошла к раковине и на некоторое время включила воду. Потом, не оборачиваясь, продолжила спокойно, словно не слышала умоляющего голоса дочери:
— Я была готова тебе сказать, что ты можешь отказаться от контракта с «Руба». Когда отец предложил тебе роль, я так на него разозлилась! Мне очень не хотелось, чтобы ты стала частью этого безумного мира. Но теперь я вижу, как много это для тебя значит, и сделаю все, чтобы роль осталась за тобой. Я так тебя люблю, Верена! Может быть, и ты будешь хоть немного меня любить и простишь мои глупые ошибки.
Верена подошла к раковине и обняла мать.
— Я тебя люблю, мама. Но я такая, такая… Я не заслуживаю твоей любви.
— Не говори так, Рена! — Аманда погладила дочь по руке. — Ты красивая…
— Пойдем. — Верена забрала у матери стакан с водой, подвела к столу и усадила, поставив стакан рядом. — Сейчас я тебе кое-что расскажу, чтобы ты знала, какая я на самом деле. — Она крепко зажмурилась и выдавила сквозь стиснутые зубы:
— Я отвратительная и неблагодарная. Я бы тебя не осудила, если бы ты больше не захотела на меня глядеть.
— Дочка, не говори таких вещей!
— Я мерзкая потаскуха! — выкрикнула Верена и открыла глаза, но ничего не увидела из-за слез. Тогда она упала на пол и стала биться головой о кафель, продолжая кричать:
— Я гадкая!
Ужасная! Больная! Порочная! Я шлюха, шлюха!
— Верена! — Мать схватила ее за руки, но девушка вырвалась и, сидя, как краб, поползла от нее.
— Умоляю, ма, не приближайся, даже не смотри на меня! Я этого не вынесу. Раш и я делали ужасные вещи! Много раз. Он меня заставлял.
Рука Аманды непроизвольно дернулась, ища опоры, стакан со звоном упал на пол и разлетелся на мелкие осколки. Губы ее задрожали: она представляла себе мужа и дочь, сидящих вместе перед телевизором, катающихся верхом друг на друге, дурачащихся, — теперь все это приобрело совершенно иной, зловещий смысл… Она закрыла лицо руками, и тело ее сотрясли глухие рыдания.