«все мужское население (202) расстреляно».
Начало октября покрывал Оперативный отчет о ситуации № 124, составленный в Берлине 25 октября. Среди отмеченных в нем октябрьских казней были расстрелы 627 евреев, «ликвидированных» в Шклове, и 812 «расово и умственно неполноценных элементов» и 300 евреев, убитых в гетто Витебска.
Судьба русских солдат, схваченных немцами, была ужасной; с середины августа до середины октября 1941 г. в одном только концлагере Заксенхаузен было убито 18 000 русских военнопленных — в среднем по триста человек в день. Одним из тех, кто помог организовать это массовое убийство, был группенфюрер СС Теодор Эйке, до этого раненный на Восточном фронте.
12 октября советским войскам пришлось оставить Брянск и Вязьму. В ловушку попали и были уничтожены восемь советских армий, 648 196 человек оказались в плену. В этот день немцы захватили Калугу в 160 километрах к юго-западу от Москвы[64]. «Чудесные новости из России, — писал генерал Роммель жене из Западной пустыни 12 октября. — После завершения великих битв, — прогнозировал он, — мы можем ожидать быстрого наступления на Востоке, а следовательно, уничтожения всякой возможности для противника создать новые значительные силы». Через два дня в 170 километрах к северо-западу от Москвы пал город Калинин[65]. В этот день между Минском и Смоленском, где партизаны угрожали перерезать жизненно важные пути поставок на фронт, началось первое антипартизанское наступление немцев — операция «Карлсбад».
14 октября немцев беспокоила не только первая антипартизанская операция: первые хлопья снега упали на Ленинград, а температура над центральной зоной боев опустилась ниже нуля. «Прогнозирование погоды — не такая наука, которой можно научиться механически», — сказал Гитлер своему окружению в Растенбурге. На следующий день, 15 октября, дневник одного из полков дивизии СС «Мертвая голова» отметил первый сильный снегопад — 25 сантиметров снега.
По всему Восточному фронту смесь снега и сильного дождя привела к образованию толстого слоя вязкой грязи, которая замедляла и даже могла остановить продвижение немецких танков; советские Т-34 с их более широкими гусеницами были к ней подготовлены лучше.
15 октября советское военное командование начало последний этап эвакуации войск и снаряжения из Одессы. Ранее на суда погрузились 86 000 человек; теперь за одну ночь из порта в направлении Севастополя вышли тридцать транспортов с 35 000 человек на борту. Ранее 192 рейсами вывезли более четырехсот грузовиков и четыреста орудий, а также 20 000 тонн снаряжения. Это был бескровный Таллин и третий Дюнкерк.
15 же октября всем советским правительственным учреждениям и дипломатическим миссиям в Москве было сказано приготовиться к эвакуации. Они переводились восточнее, в приволжский город Куйбышев (ныне Самара). На подходе к Москве были заминированы 56 мостов; они были готовы взорваться, прежде чем их сможет пересечь первый немец. Внутри самой Москвы были заминированы еще 16 мостов, которые следовало уничтожить при приближении врага.
Когда Гитлер уже видел, как Москва оказывается у него в руках, его подчиненные отдавали приказания о депортации 20 000 евреев и 5000 цыган из городов Германии в гетто Лодзи, где царили отчаянный голод и лишения, а от истощения за предыдущий месяц умерло сто человек. В Варшавском гетто, где потери были вдвое выше, чем в лодзинском, 15 октября ввели «смертную казнь» для всех евреев, покидавших гетто без разрешения, а также предупреждали о столь же строгих мерах в отношении поляков или людей любых других национальностей, «кто намеренно предоставит таким евреям укрытие».
Угрозы тирании ужасали; но немцы потеряли осторожность. Когда трансатлантический конвой из Сиднея на Кейп-Бретоне 16 октября подвергся нападению немецких субмарин и на помощь ему пришли со своих баз в Исландии пять американских эсминцев, одна из подлодок выпустила торпеды по одному из них, «Керни»; он получил тяжелые повреждения, погибли 11 американских моряков.
«Торпеда Гитлера направлена против каждого американца», — сказал Рузвельт американскому народу в торжественном обращении по случаю Дня флота через 11 дней. Но он все еще не был готов объявить войну Германии. 16 октября, в день торпедирования «Керни», в Токио было вынуждено уйти в отставку правительство принца Коноэ; на смену ему пришла администрация его военного министра, генерала Тодзё Хидэки. Для тех, кто хотел бросить вызов Соединенным Штатам на поле боя, Тодзё был идеальной кандидатурой на пост премьер-министра. Для Сталина же угроза со стороны Японии миновала; в первую неделю октября он узнал от Рихарда Зорге, находившегося в Токио, что японское правительство окончательно решило не нападать на Советский Союз по меньшей мере до весны 1942 г. Сталин немедленно отдал приказ бросить на защиту Москвы дополнительные войска, которые составляли теперь половину сил Дальневосточного военного округа. В целом на запад перебрасывались более восьми дивизий, тысяча танков и тысяча самолетов. Одной из первых переброшенных дивизий приказали вступить в бой в Бородине напротив Можайска, как только ей удастся прибыть на запад через Москву, пусть даже в сборе была лишь половина ее полков.
За две недели с принятого Сталиным 15 октября решения эвакуировать московские правительственные учреждения и оружейные заводы столицу в направлении Волги и Урала покинули двести поездов. К этому следует прибавить 80 000 грузовиков, вывозивших важнейшее оборудование примерно пятисот фабрик. Одному заводу, производившему пехотное вооружение, потребовалось двенадцать поездов.
16 октября на восток ехали и другие поезда — не из Москвы, а из нескольких городов Германии: в них находились евреи, депортируемые в лодзинское гетто. Один из поездов с 512 людьми прибыл из Люксембурга. Пять, с 5000 евреями в целом, пришли из Вены. Пять с таким же числом депортированных направлялись из Праги, четыре с 4187 евреями прибыли из Берлина. Еще четыре поезда приехали из Кельна, Франкфурта, Гамбурга и Дюссельдорфа. Депортированные должны были разделить судьбу евреев Лодзи.
Главной заботой немцев стала погода на советском фронте. 16 октября пилот, прилетевший в ставку Гитлера в Растенбурге, сообщил, что всю землю покрывает слой снега толщиной 15 сантиметров. «Наши самые дикие мечты были смыты снегом и дождем, — записал в дневнике начальник штаба люфтваффе генерал Гофман фон Вальдау. — Все застревает в бездонной трясине. Температура упала до –11°, выпало 30 сантиметров снега, а затем поверх снега пошел дождь».
Вечером 17 октября Гитлер, казалось, не слишком волновался из-за погоды. За последние сорок восемь часов перед его армиями пали Ржев, Белгород, Сталино и Таганрог[66], расположенный менее чем в 500 километрах от Волги. На юге генерал фон Манштейн ворвался в Крым. Вечером в Растенбурге Гитлер сказал гостям, в числе которых был доктор Тодт, о своих планах по строительству автодорог до Крыма и Кавказа. «Вдоль этих дорог, — сказал он, — по всей их длине будут стоять немецкие города, а вокруг них будут селиться колонисты» — не только немцы, но и скандинавы, и даже люди из «западных стран и Америки». Он сказал, что «нужно будет тщательно проверить» местных жителей: «Евреев, этих разрушителей, мы
