Хранить, пока идет война
Люблю начало весны, когда земля появляется из-под снега, образуются проталины, текут ручейки. Воздух теплеет, и все вокруг пробуждается к жизни, столбик термометра пляшет возле нуля градусов, а в голову начинают закрадываться мысли о том, что пора бы спрятать тяжелые зимние вещи в шкаф. Многие ругают это время за слякоть, а я ощущаю пробуждение природы и сам просыпаюсь от зимней спячки. Наконец можно смело бегать за троллейбусами без страха поскользнуться, слои одежды медленно, но верно убывают, не приходится по утрам откапывать свой автомобиль, появляется предвкушение жаркого лета, когда можно будет ходить в футболке и шортах.
Той весной лишь одно омрачало чувство общего подъёма – я знал, что скоро Ренди меня оставит. Он не обозначал точной даты, но я чувствовал, что это случится ещё до осени, поэтому проводил с ним почти все свободное время. Мы часто гуляли в парках, скверах или по городу, иногда долго спорили, порой молчали, но мне было комфортно в любом случае.
Ренди открывался для меня с новых сторон. Некоторые его поступки по сей день вызывают неоднозначные чувства. Как-то раз выдалось солнечное воскресенье, и мы отправились на прогулку. Проходя мимо детской площадки, мы увидели маму с кудрявой девочкой лет шести. Когда женщина отвернулась, Ренди жестом поманил к себе ребёнка. Доверчивая девчушка подбежала к нам, и он протянул ей небольшой пакетик с трубочкой, в каких обычно продают соки. Девочка взяла подарок и вернулась обратно на площадку. Откупорив пакетик, она сделала несколько глотков и тут же схватилась за живот. Мама быстро встала и поспешила увести дочь.
– Что ты ей дал? – спросил я, подозревая худшее.
– Особый напиток, который вызовет язву желудка, – непринужденно признался Ренди.
– Ты с ума сошёл?!! – возмутился я. – Она ещё ребёнок! За какое такое преступление ты наказал шестилетнюю девочку?
– Это не наказание, а услуга. – Голос Ренди звучал буднично, как будто так и надо.
– Тоже мне «услуга»! – Я весь кипел от негодования. – Обречь на шатание по больницам!
– Нет, всего лишь на особую диету. Скажи, тебя пытали в детстве едой?
– Нет. Что за глупый вопрос?
– А её пытают. Девочку заставляют есть до тошноты, кричат и наказывают, когда она давится ненавистной пищей. Процесс экзекуции может длиться час, а потом малышка вынуждена ещё долгое время лежать, чтобы прошла тошнота. Вместо того чтобы сократить порции, взрослые пичкают её лекарствами от желудка. В будущем такие пытки привели бы к вечному недовольству, ругани, проблемам со здоровьем и ожирению, а сейчас малышка часто плачет и пытается читать «Отче наш». Я решил ей помочь.
– И как ей поможет язва? – Я все ещё не понимал замысла Ренди.
– Скоро врач назначит специальную диету, девочку начнут кормить по чуть-чуть и только легкоусвояемым. К двадцати пяти годам, то есть к моменту обретения финансовой независимости, язва полностью исчезнет, а благодаря правильному питанию у нее будет идеальная фигура и хорошее здоровье.
– Дитя хилое, зато милое, – прокомментировал я, немного успокоившись.
– Здорового ребёнка её родители и обе бабушки отказываются слушать, больной – другое дело. Родня девочки – яркий пример сердечной глухоты, они из тех людей, которые свято верят, что делают «как лучше», пока их близкий не загнётся, а потом годами каются. Детско-родительская любовь самая сильная, но она часто принимает извращённые формы, и тогда вся сила чувства идёт во вред, а не на пользу.
– Чувство любви может быть вредным?
– Для любви матери или отца преград не существует. Такое чувство подобно стреле: куда направишь, туда и полетит. Одной женщине, которая хотела защитить своего сына, удалось провести чудовище.
– Кто была эта валькирия? – поинтересовался я.
– Бригитта, – вспомнил Ренди. – Она жила вместе со своим сыном Томом на юге Уэльса в маленьком городке. Её муж погиб на войне, и женщина посвятила всю свою жизнь заботе о ребёнке. Больше всего на свете она боялась, что сына, как и его покойного отца, отправят сражаться. Под её неусыпным оком Том рос активным, шаловливым мальчиком, часто проказничал, так как не чувствовал страха наказания. Он не был злым, скорее безответственным. В свои восемнадцать лет Том грезил о боевой славе, приключениях и трофеях. Ему, в отличие от матери, война виделась полной романтики, а больше всего на свете юноша боялся обвинений в трусости.
Изобретательная, сильная Бригитта поставила себе цель во что бы то ни стало защитить легкомысленного сына и быстро сообразила, кто может ей помочь. На окраине города жил пожилой мужчина. Он приехал пять лет назад и представился как Уильям Брант; угрюмый, замкнутый, он не общался с соседями, а на все попытки завести разговор отвечал очень грубо. Жители терпели скверный характер Бранта только потому, что он хорошо разбирался в науке врачевания и не брал с пациентов денег. Все горожане гадали, на что же доктор живет, так как никогда не видели его работающим в поле или занимающимся торговлей. Спросить об источнике доходов прямо никто не решался, боясь получить в ответ колкую остроту. Поговаривали, что Брант на самом деле колдун, водящий дружбу с самим дьяволом. Сначала местный священник даже призывал прихожан выгнать Бранта, но, когда ему случилось серьезно заболеть, служитель церкви был вынужден обратиться к вредному доктору, и после своего выздоровления он вообще перестал упоминать о Бранте. Бригитта верила в потусторонние силы, соблюдала приметы и, конечно, считала Бранта колдуном. Она была уверена в том, что, только владея магией, можно жить в полном одиночестве и не испытывать желания кому-нибудь пожаловаться.
Однажды Бригитта мельком услышала от заезжего торговца, что Англия собирается объявить войну Франции. Моментально в её голове всплыли давние страхи, связанные со смертью мужа, но вместо того, чтобы прямо высказать свои опасения сыну, она направилась прямиком к Уильяму Бранту. Добравшись до скромного деревянного дома, Бригитта сделала глубокий вдох и приготовилась к худшему. Когда женщина постучалась, дверь открылась сама без скрипа, и Бригитта тихо зашла внутрь.
В полумраке на полках стояло несметное количество баночек, колб, коробок, висели связки засушенных трав, а в некоторых прозрачных емкостях просматривались заспиртованные змеи и лягушки. Сам хозяин дома сидел в просторной комнате у камина, а над огнём висел котёл с кипящей водой. Приглядевшись внимательнее, Бригитта заметила, что варятся там вовсе не овощи или мясо, а ножи разной формы и ещё несколько странных инструментов.
Уильям Брант был одет в простую холщовую рубашку и такие же брюки. Среднего роста, жилистый, подтянутый, он, несмотря на морщины и седые волосы, выглядел сильным, выносливым человеком. Если бы не вечно сдвинутые брови и складки на лбу, Бранта можно было бы назвать симпатичным.
– Что надо? – грубо начал Уильям, не удостоив гостью даже взглядом.
– Проблема в моем сыне… – Бригитта старалась подобрать нужные слова.
– Так иди к сыну, – отрезал Брант.
– Он совсем не хочет меня слушать…
– Сама виновата, – жестко оборвал её доктор.
– Возможно. – Бригитту начала раздражать такая неучтивость. – И все же я мать и сделаю все что угодно, чтобы защитить сына.
– Я здесь при чём? – недовольно спросил Брант, ещё больше нахмурив брови.
– Вы же колдун! – заявила Бригитта.
– Меньше слушай священника и больше занимайся сыном! – посоветовал в ответ доктор.
– Ругайтесь сколько угодно, но я не сойду с этого места, пока вы не пообещаете беречь Тома на войне! Скажите, что мне сделать, чтобы вас уговорить, – настаивала Бригитта.
Видя решимость женщины, Брант изменил тактику.
– Стань моей служанкой, – предложил доктор. – Если выдержишь три года, проси все, что захочешь.
– Согласна, – обрадовалась Бригитта.
– Тогда немедля вымой тут все. – Брант отдал свой первый приказ.
Не тратя времени даром, женщина приступила к работе. Уильям оказался еще вреднее и придирчивей, чем о нем думала Бригитта, но она заставила себя терпеть его колкости ради будущего Тома. Ближе к вечеру к Бранту привезли роженицу, которая мучилась уже три дня. Осмотрев пациентку, Уильям сказал, что нужно вскрыть ей живот, иначе оба, и женщина и ребёнок, погибнут.
– Подай инструменты! – резко приказал врач своей новой служанке.
Сперва Бригитта крепилась, но когда Брант стал извлекать окровавленного младенца, женщина упала в обморок. Собственные роды Бригитты прошли легко, к тому же жизнь наградила ее и Тома отменным здоровьем. Она и настоящих ран-то толком не видела, не говоря уже о человеческих органах. Очнулась Бригитта от того, что Брант хлопал ее по щекам.
– Пришла в себя? – спросил Уильям.
– Кажется… – Бригитта ощущала легкое головокружение.
– А теперь пошла вон! Не нужна мне такая белоручка. – Брант вытолкал женщину за дверь.
