на телефоне заиграла мелодия, поставленная на звонки от Насти.
Жека заметался, не зная, открыть ли сначала дверь или ответить на звонок. Наконец с айфоном в руках прошел через маленькую прихожую и щелкнул дверным замком.
– Хэй!
За дверью стоял один из «Орловичей», тот винрарный чел по имени Корнелиус. Жека натянул на лицо улыбку и сделал знак, чтобы сосед заходил. Сам отступил в сторону и ответил на так и не прекращающийся вызов.
– Привет, – услышал он голос девушки, которую любил до скрипа в венах, и ответил:
– Привет.
А что он еще мог сделать?
– Ты куда вчера сбежал? – поинтересовалась Настя.
– Сбежал?.. Я дома.
– Дома?
– В Амстердаме. В Пайпе.
– Я так и подумала. Чем занимаешься? – ее голос показался ему спокойным и будничным.
Чем он занимается? Жека и сам не знал. Сражается с отчаянием и тоской как вконец спятивший рыцарь.
– А мы в Брюгге, – сказала, так и не дождавшись его ответа, Настя. – Вчера сорвались туда. Интересный город, круче, чем в кино. Жаль, что тебя с нами не было. Мы сегодня возвращаемся, ближе к вечеру. Поезд через час. Пока в кебабе у вокзала засели. Лукас тебе привет передает.
– Ему тоже, – ответил Жека и добавил: – Слушай, не могу сейчас говорить. Ко мне Корнелиус зашел.
– Смотри, поосторожнее там с ним, воздержись от экспериментов… – засмеялась Настя, потом сказала: – Вечером приедем! Пока!
Жека положил телефон и посмотрел на Корнелиуса, продолжавшего топтаться в коридоре у дверей.
– Кам он! Хау а ю? (Проходи! Как сам?)
Сосед заулыбался и сообщил, что все хорошо, но есть проблемка. Сегодня вечером на «Хайнекен Арене» играют шотландские рокеры «Franz Ferdinand». Приятель, с которым Корнелиус собирался на концерт, уехал к неожиданно заболевшему отцу, и теперь пропадает билет.
– Летс кам виз ми? (Пойдешь со мной?)
Жека посмотрел в честные светло-зеленые глаза голландца и кивнул. Не то чтобы ему так уж сильно хотелось на «Фердинандов», но это был единственный шанс хорошо провести надвигающийся тоскливый вечер, пусть даже в компании гомосека. Они поднялись к Корнелиусу, где взорвали из его запасов на ход ноги.
Они выбрались на улицу и перекусили в «KFC» недалеко от дома. Из фастфуда двинули на метро к «Хайнекен Арене», куда постепенно стягивался народ. На пять монет достоинством по одному евро Жека забронировал ячейку в камере хранения, куда они с Корнелиусом запихали свои куртки и свитера.
На разогреве у «Фердинандов» выступали их земляки, «Amazing Snakeheads», недавно выпустившие дебютную пластинку «Amphetamine Ballads». Разогрев понравился Жеке даже больше. Три чувака плюс очкастый саксофонист жарили жирный гаражный панк вперемешку со взвинченным рокабилли в стиле «Гонщиков» Роберта Родригеса. Хриплый сексуальный вокал, брызги слюны в микрофон и кипящие гитары – то, что надо. Жека устал слэмиться уже на «Змеях», разгоряченный, прошел на сидячие места и оттуда, попивая из пластикового стакана «хайникен», досмотрел выступление «Фердинандов». За время концерта дважды звонила Настя. Он не отвечал. Потом она прислала сообщение, что в холодильнике нет ни крошки съестного, и они с Лукасом ужинают в «Стариках» в паре кварталов от дома. Ждут, что Жека присоединится к ним. С концерта Жека и Корнелиус, напевающий одну и ту же бесконечную тему, возвращались на трамвае. У дома Жека позвал с собой в «Старики» голландца, но тот вежливо отказался, сославшись на завтрашний ранний подъем. Они тепло попрощались, и Жека хохмы ради шлепнул Корнелиуса по тощей заднице.
Под подошвами «гриндерсов» дурами-улитками трещали льдинки, к вечеру затянувшие лужи. Воздух был прохладным, а в чистом небе висела луна, похожая на монетку, будто напоминала Жеке, что на дне его карманов, помимо нелепой надежды непонятно на что, оставалось меньше десяти евро.
В «No Country For Old Men» они пару раз ходили втроем. Двухэтажное bruin cafe, классическое амстердамское «коричневое кафе» на углу, с маленькими зальчиками, огромными барменами и атмосферой, вопреки названию, подлаживающейся под старческие посиделки. С понатыканными везде одинаковыми, размером с ладонь, фигурками ангелов, у которых, у всех до единого, кто-то обломал крылья. С висящими по стенам фотографиями пустынных пейзажей. И с цитатами из «Старикам тут не место» Маккарти, неровно выжженными на потемневших и поцарапанных крышках столов, на каждом – разные.
Этим поздним вечером большинство стариков уже разошлись по домам. За стойкой в полупустом баре оставался только один дедуля. Отдуваясь и пыхтя как паровой двигатель, он приканчивал крохотную, словно малолетка, бутылку «Amstel», поглядывая в висевший под потолком телевизор, по которому шли замьютенные новости спорта. Будто репортаж из другого, странного мира, в котором не было атмосферы и не распространялся звук. Дедуля оглянулся на вошедшего и прищурился, пристально вглядываясь в него. Жека отвел взгляд, чтобы не состоялся диалог вроде: «Видать, не лучшие времена, сынок?» – «У меня хороших и не было никогда». Кивнув полузнакомому бармену, Жека огляделся и поднялся по очень крутой и очень амстердамской лестнице на второй этаж. Там было совсем пусто, только Лукас и похожий на студента волосатый парень через столик от него. Студент не торопясь попивал пиво и увлеченно тыкал пальцем в смартфоне.
На столе перед датчанином стояли две пустые глубокие тарелки, в которых тут подавали тушеные овощи с мясом, корзинка с недоеденным хлебом и чашки с недопитым кофе.
– Хэй, Профессор! – сказал Жека, присаживаясь напротив него. – Вэа из Настя? (Где Настя?)
– Я тут, – ответила она, подходя сзади. – Расплачивалась за ужин. Потом в туалет завернула.
– Я на твое место сел? – спросил Жека.
– Да все нормально, сиди, – она положила на стол кожаный мужской бумажник, подаренный ей на Рождество Корнелиусом и, улыбаясь, села рядом.
Жека посмотрел в ее холодно блестевшие глаза. Увидел в них отражение картинок, больше суток беспрерывно крутившихся у него в голове. И нельзя было сказать, что эти картинки ему не нравились. Он опустил взгляд. Прочитал черные буквы, вкривь и вкось выжженные на столе: «Satan explains a lot of things that otherwise don’t have no explanation. Or not to me they don’t» («Существование Сатаны объясняет многие вещи, которые в ином случае необъяснимы. По крайней мере, для меня»).
– Я скучала по тебе, – сказала Настя и накрыла его руку своей теплой ладонью. – Тебя не хватало.
Для чего его не хватало? Для еще одной такой роттердамской ночи, похожей на «антверпенский коктейль», смесь быстрого и медленного? Чувствуя ее гладкую кожу, Жека сказал:
– Я решил уехать. Домой.
– Нет, – произнесла Настя, будто ждала этой его фразы. – Не надо, не уезжай. Пожалуйста, – ее лицо дрогнуло. – Я не хочу.
Жека вдруг вспомнил, какая она изнутри узкая и горячая. Везде. Время
