- Так вот почему вы здесь! - распахнула глаза Милисента. - Вас поймали на посещении ведьмы перед казнью!
- Конечно же, - криво усмехнулся флорентиец. - А когда она умрет, не взойдя на костер, ничто не помешает брату Клименту сложить два и два... Епископ же не потребует от него никаких дополнительных доказательств... Кушайте виноград, мадам. Вероятно, это наша последняя возможность его поесть.
- Постойте... - вдруг осенило Милицу. - Вы хотите сказать...она умрет, не взойдя на костер? Когда примет яд?
- Да... - отсутствующе глядя в сторону, проронил медик. - Я не могу сказать, когда она это сделает... И сделает ли вообще. Быть может, у нее нашли и отобрали флакон. Я не знаю! Помолимся за нее!
- Значит, я могу не успеть... - сжав губы, процедила волшебница. - О, Свет Несущий, надо действовать!
Мэтр Джеронимо кисло усмехнулся.
- А скажите, то, в чем обвинял вас брат Климент - правда? Вы убили и ограбили своего господина, а потом сбежали?
- Да, - очаровательно улыбнулась Мили, глядя прямо в неимоверно распахнувшиеся глаза врача. Он смотрел на нее, словно она внезапно начала покрываться шерстью. Вздохнув, Милица пояснила: - По приказу этого щенка была убита моя семья. По его злой воле я была насильно привезена в замок, чтобы на досуге господин мог развлечься, - она криво усмехнулась. - И вы полагаете, я должна была покорно принять свою участь? Удовлетворить похоть убийцы моих родителей, а потом с камнем на шее отправиться в ров? Да, я убила его! И на виселицу за убийство не захотела! И в тюрьму, на потеху страже. Поэтому я взяла золото и убежала. Я бежала куда глаза глядят, лишь бы подальше...
- Простите, - мягче произнес итальянец, осторожно кладя руку на плечо Милисенты. - Я задал глупый вопрос... Мне следовало бы понять все самому...
Милица улыбнулась, садясь в кресло напротив флорентийца.
- Налейте-ка мне бокал воды.
- Быть может, вина?
- Воды, мэтр Джеронимо. И минуточку посидите тихо. Можете смотреть, только не задавайте вопросов.
Заинтригованный молодой человек протянул девушке наполненный до краев золотой кубок. И - онемел. Роскошное платье, в котором сидела мадам графиня, вдруг вспыхнуло снопом ослепительных искр и превратилось в то, старенькое и поношенное, в котором он впервые увидел ее.
И через плечо была перекинута сумка - тяжелая и потертая.
Милица невольно рассмеялась его ошеломленному виду, и приложила палец к губам. Впрочем, мэтр был до того потрясен, что при всем желании не сумел бы вымолвить ни слова.
Растормошив свою сумку, волшебница извлекла оттуда невзрачную травку и бросила в бокал.
А потом накрыла его ладонями - и из-под них потек мерцающий призрачный свет, струйками дыма переливающийся через края.
Милица резко отдернула ладони.
- Площадь перед ратушей Лозанны! - шепнула она.
В потемневшей глубине зарябили тени, послышались голоса - и возникло смазанное изображение, как в старом гнутом зеркале. Огромный помост, обложенный вязанками хвороста; толпа людей - жадные взгляды, любопытные лица, борьба за лучшее место... Над всем этим, под лениво покачивающимися разноцветными флагами, на балконе ратуши, восседал в своем кресле епископ, а рядом расположились все знатные и уважаемые граждане Лозанны.
Бледный, как зимний день, ничего не видя вокруг, рядом с Его Преосвященством сидел Фрэнсис.
А вот и телега... Едет по тесным улицам, и приговоренная женщина в ней мрачными, невыразительными глазами тупо смотрит перед собой.
И что-то лихорадочно сжимает в кулаке.
Милица провела рукой над кубком - и изображение пропало.
Мэтр Джеронимо смотрел на нее во все глаза.
- Скажите, мэтр, - очаровательно улыбнулась девушка. - Вы не боитесь высоты?
* * *
Кап...кап...кап...
"Подайте чистое полотенце... У тебя родилась дочка. Она будет жить..."
"Да благословит тебя господь..."
Кап...кап...кап...
"Переверни клепсидру. У тебя пять минут".
"Эта трава помогает от зубной боли. Приложи..."
Приложи... приложи...
"Приложите ей к пяткам раскаленное железо! Быть может, это заставит ее вспомнить договор с дьяволом!"
Кап...кап...кап...
"Попробуйте пытку водой, дорогой брат..."
"А еще есть травы от боли в животе, от костной ломоты, от болей при месячных..."
Мысли текли, сталкивались между собой, путались и сбивались. Бьянка ничего не видела вокруг. В одну сплошную глумливую харю слепились лица, ухмылки, в один невнятный гул - оскорбительные выкрики толпы. Каждый больной был для нее уникальным, неповторимым, каждому она отдавала частичку своей души... Толпа была безлика и далека, Бьянка почти не замечала ее.
Солнце палило, накаляя каменные стены домов, и розы - ах, эти розы Лозанны! - цвели так неистово, пахли так сильно, словно тоже провожали ее в последний путь...
По лицу скользнул лист плюща, свесившегося с чьего-то низкого навеса, и приговоренная как никогда остро вдруг ощутила этот чудесный запах: запах живой, немного пыльной листвы, запах солнца и тепла.
Бьянка подняла глаза.
В ясном небе кружили птицы. Голуби, белые голуби над колокольнями стройных церквей, и чайки - свободные, скользящие на изогнутых крыльях в бескрайней небесной лазури. Чайки Женевского озера...
Теплая от солнца скамья в телеге для приговоренных, корявая и ссохшаяся, приятно согревала истерзанное пытками тело; солома, набросанная на пол скрипучей повозки, покалывала ступни... Жесткие, гладкие хлебные стебли.
Это была жизнь, сама жизнь во всем ее великолепии: касания ветра сквозь прорехи изодранного платья, щебет птиц, солнечные лучи... Бьянка была благодарна судьбе за эту возможность - в последний раз прикоснуться к чуду дня и вольного воздуха, благодарна за один лишь выход из душного каземата...
А в ее руке, в ее сжатой руке - была смерть.
Флакон хрустальными гранями врезался в ладонь, и девушка знала, что, когда придет время, она опустошит его...
Но у нее еще есть несколько минут, несколько упоительных, роскошных минут, почти целая вечность...
Повозка дернулась и остановилась. Бьянка изумленно подняла голову. Ее оглушил гвалт толпы, гиканье и улюлюканье.
Перед ней, окруженный вязанками хвороста, возвышался помост. Как черный обвиняющий палец, воздетый к небу, в его центре темнел облитый смолой столб.
- Слезай! - ее грубо дернули волосатые руки стражника, девушка коротко охнула.
- Все? Уже все? - беспомощно спросила она.
- Ведьма! - выли в толпе. В щеку врезался огрызок яблока. Вздрогнув, Бьянка вскинула взгляд: ей показалось, она узнала мальчишку, которого сама около месяца назад выходила, вылечив от жестокой лихорадки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
