Вержбицкого[916], Гривина[917], что они в таком же положении, потеряв под Сарапулом почти весь ударный корпус»[918].
В донесении от 6 июля агент «Джон» цитировал слова Богословского в связи с успехом интриги по устранению Гайды: «Слова начальника штаба генерал-майора Богословского, сказанные в присутствии многих общественных деятелей 20-го июня с.г. В.К. Павловскому: “Слава Богу, одного убрали, теперь уберем еще Пепеляева, а потом в[в]едем порядок в нашей армии”, разлетелись не только в тылу, но и на фронте среди солдат, считающих этих генералов гениями и борющихся за свободу Родины, конечно, [эти слова] не могли не иметь свое воздействие на фронтовых солдат, часть которых потеряла всякую веру в спасение Родины и покидает фронт или же переходит[919] к большевикам»[920].
Окончательно с должности командующего Сибирской армией Гайда был снят 7 июля, армию 8–9 июля временно принял главнокомандующий фронтом генерал Дитерихс, причем уже 14 июля Екатеринбург заняли красные.
К сожалению, нет данных о том, почему Богословский ввязался в интриги против Гайды, при том, что отношения между двумя генералами ранее выстраивались сравнительно благоприятно. Нет данных и о том, насколько достоверны сообщения «Джона», который представлял интересы чехословаков и был явным сторонником Гайды. Как бы то ни было, опала Гайды сказалась и на Богословском. 1 июля Богословский был откомандирован в Омск в распоряжение штаба Верховного главнокомандующего. Уехал он, однако, не сразу. Вероятно, отъезд состоялся 10 июля вместе со штабом армии[921]. Незадолго до этого Богословский на собрании военно-промышленного комитета заявил о планах эвакуации Екатеринбурга, что породило панику в городе[922].
По прибытии, 7 августа был допущен к исполнению должности инспектора Восточного фронта (причем со 2 августа), а с 8 сентября — к исполнению должности инспектора пополнений Восточного фронта. 2 октября Богословскому также подчинили управления генерала для поручений при начальнике штаба Верховного главнокомандующего. Кроме того, согласно приказу начальника штаба Верховного главнокомандующего от 25 сентября 1919 г., Богословский с 22 июля 1918 г. также формально считался штатным преподавателем Военной академии.
Агент «Джон» в донесении от 13 августа 1919 г. сообщал и о косвенной причастности Богословского к расстрелам заключенных тюрем Камышлова и Ялуторовска в июле-августе 1919 г. Речь шла о 150 и 93 лицах соответственно. Якобы, когда о расстреле под Камышловом донесли Богословскому, тот ответил: «Собакам — собачья смерть, пусть солдаты все знают, как мы поступаем с нашими врагами… большевики их похоронят с торжеством»[923].
Последний виток карьеры Богословского произошел в конце 1919 г. Генерал стал тогда помощником военного министра колчаковского правительства, а 12 декабря 1919 г. был назначен начальником штаба Восточного фронта при главнокомандующем генерал-лейтенанте В.О. Каппеле. Ранее этот пост занимал генерал В.И. Оберюхтин[924]. 29 декабря 1919 г. на станции Ачинск произошел взрыв эшелона со снарядами. В результате взрыва были ранены сам Богословский (легко) и его супруга, получившая серьезное ранение (Богословский был женат на бракоразведенной жене штабс-ротмистра Марии Иосифовне Альтман-Богословской, детей у них не было). Как отмечал 30 декабря в своем дневнике генерал С.А. Щепихин, «накануне, на полустанке перед Ачинском, слышали довольно отчетливо взрыв. На запрос по телеграфу было отвечено, что произведено покушение на поезд генерала Каппеля. Покушение не удалось: и сам генерал Каппель, и его штаб остались невредимы, но есть жертвы как из чинов штаба, так и из лиц посторонних. Подробности мы узнали на другой день, когда рано утром прибыли на дебаркадер станции Ачинск.
Перед самой станцией эшелонов не стояло: здесь пути были исковерканы взрывом, валялись части истерзанных человеческих одежд, в крови и обуглившиеся, — при взрыве произошел пожар, который едва удалось ликвидировать. На месте взрыва стояли два вагона — жертвы взрыва, почти сброшенные на пути. Остальной поезд главнокомандующего стоял на небольшом интервале в полном порядке. По пожарищу бродили какие-то типы и искали, шарили в обломках: был кем-то пущен слух, что от взрыва пострадала казна главнокомандующего, состоящая из металлической валюты. Вот эти вороны и бродили, шевеля палками пепел.
Генерал Каппель нас встретил перед поездом. С ним был его начальник штаба генерал Богословский, бывший начальник штаба у генерала Гайды, в бытность последнего командармом первой. Будучи не у дел, он и предложил свои услуги генералу Каппелю, сотрудника которого по третьей армии генерала [С.Н.] Барышникова при нем не было… Богословский был слегка задет осколками стекла, а бывшая при нем его супруга была очень тяжело ранена: ее на носилках переправили в город и дальше ей запрещено было продолжать путь. Каппель сказал, что генерал Богословский просит его разрешения остаться в Ачинске на волю Божию: его жена не может дальше двигаться, а бросать ее одну невозможно, надо разделить участь с тем, с кем жил так долго. Грустно все это, но ведь и большинству из нас, и мне в первую очередь, предстоит такой выбор: между семьей и войной. И там, и тут долг. Кому, вернее чему, отдать предпочтение. дай Бог, чтобы он хорошо кончил, но сильно сомневаюсь в этом. Лучше пулю себе в лоб: и короче, и как-то по прежним нашим навыкам, “контрреволюционным” что ли, — почетней. Все же своя сестра пуля, а не заплечных дел мастера из чрезвычайки. А может быть, я ошибаюсь и преувеличиваю: не так, может быть, страшны и зубасты эти обезьяны»[925].
Однако чутье не обмануло генерала Щепихина. В своих воспоминаниях он свидетельствовал, что Богословского отговаривали от идеи остаться, причем говорили, что «ему большевики вряд ли простят его добровольный уход в Екатеринбурге из академии на сторону белых, а также припомянут многое из деятельности Гайды, с которым он был тесно связан.
В душе он, видимо, соглашался, но бывают минуты, когда обстановка сильнее нас. Богословский выполнил впоследствии свое решение; был отвезен большевиками в Омск, судим и расстрелян»[926].
Оставив Каппеля и штаб[927], 6 января 1920 г. Богословский добровольно прибыл в Красноярск, в штаб 30-й стрелковой дивизии РККА. Далее его направили в Томск, в распоряжение штаба 5-й армии. Прибыв в этот город 20 января, Богословский был прикомандирован к разведывательному отделению штаба армии. 23 января Богословского направили в особую комиссию по регистрации военнопленных и перебежчиков, где он был арестован Особым отделом. Содержался в красноярской тюрьме, а 23 июня отправлен в распоряжение полномочного представителя ВЧК по Сибири в Омск[928]. По справке прокуратуры Омской области, Богословский был приговорен к расстрелу 24 мая 1920 г. постановлением Особого отдела 5-й армии по поручению Президиума ЧК[929]. Есть и другие данные, о том, что
