– Скриппи, у нас есть ванна?
– Берти, – вмешалась леди Герберт, – а может быть, Комнаты Принцессы? Милая, вы же одна семья, вам это подойдет. Там две спальни, две ванных комнаты, две ванны. Правда, гостиная мрачноватая.
– Берти, – ответила я, – вы слишком долго собирались с мыслями. Бетти поедет кататься первой.
– О нет, нет, нет! Я не летаю даже на нашей собственной машине.
– Э-э-гр-р-р-мпф! – пророкотал Скриппи. – Вы еще берете взятки?
– Попробуйте лучше предложить взятку нашему капитану, она такая же продажная, как я.
Тетя Хильда включилась в игру:
– Раз вы говорите, что при этих комнатах имеются две ванные, я сдаюсь. Но мой муж и зять хотели бы кое-что обсудить с техническими сотрудниками губернатора. Я же с удовольствием покатаю вас всех без всяких взяток, бригадир – но мы берем только по одному пассажиру за один раз и, как Дити вам уже дала понять, только при условии, что пассажир займет не слишком много места. Но, Бетти, – добавила тетя Хильда, – должна признаться, у меня есть слабость. Люблю наряжаться. Вот хотя бы то, в чем я сейчас. Оригинал Феррары. Эксклюзивный – Марио сделал его специально для меня. Вообще-то он предназначен для морских прогулок на яхте, но годится и для космических – я не устояла. Есть тут у вас хорошие магазины?
За жену ответил Берти:
– Хильда, магазины есть – но Виндзор-Сити все-таки не Лондон. Зато у Бетти есть портниха, которая прекрасно шьет по моделям из журналов – конечно, к нам они прибывают с опозданием, но для нас и это новости. Она покажет вам все, что у нас есть. Однако скажите, как насчет прогулки, которую вы мне любезно обещали? Когда я могу рассчитывать покататься?
– Да вот прямо сейчас.
* * *
– Доложить о готовности к выходу в космос. Астронавигатор.
– Готова! – отрывисто доложила я, стараясь чтобы это прозвучало как можно более деловито. – Ремень пристегнут.
– Первый пилот.
– Ремень пристегнут. Левая дверца заперта, проверена на герметичность. Горючее ноль целых семь один. Крылья полностью раскрыты, в дозвуковой позиции. Шасси выпущено, заблокировано. Машина отцентрована, принимая массу пассажира за шестьдесят шесть килограммов.
– Генерал, верно ли указана ваша масса?
– Бог ты мой! Я привык к фунтам. Сколько это будет в фунтах, дайте сообразить…
– Уточните, – перебила я, – в здешних фунтах или в лондонских.
– Я взвешиваюсь каждое утро, и мои весы переделаны в соответствии со здешним тяготением. Так… в ботинках это будет примерно сто сорок пять фунтов.
– Ты угадал с точностью до трех значащих цифр, Зебадия. (Я не стала говорить, что приборы на пульте управления показывают нагрузку на каждое колесо. Пусть Берти думает, что мой муж чародей; в моих-то глазах он самый настоящий волшебник.)
– Спасибо, астронавигатор. Машина отцентрована, капитан.
– Второй пилот.
– Ремень застегнут. Дверца проверена на герметичность. Континуум-аппаратура в готовности.
– Пассажир, – сказала капитан тетя.
– Я? А о чем должен докладывать пассажир?
– В основном о том, что он пристегнулся, но об этом я позаботилась сама, – (Для чего пришлось соединить Хильдин ремень с моим с помощью тканого ремешка от нашего спальника.) – Обязана задать вам один вопрос, – продолжала тетя Хильда. – Подвержены ли вы морской болезни? Не исключено, что в Ла-Манше штормит, в Дуврском проливе тоже.
– О, ничего страшного. Мы же ненадолго, верно?
– Пилюлю бонина, Дити. Генерал, адмирал лорд Нельсон страдал от морской болезни всю жизнь. Мы с мужем тоже подвержены, мы сегодня уже приняли пилюли. А вот Дити и Зебби, наоборот, из тех бессовестных счастливчиков, которые лопают жирные сандвичи во время тайфуна и смеются над мучениями других.
– Я не смеюсь! – запротестовала я.
– Но благодаря этим пилюлям мы смеемся им в ответ. Правда, Джейкоб?
– Берти, они действуют: примите, не пожалеете.
– Должна добавить, – мягко сказала капитан тетя, – что, если не примете, мы никуда не полетим.
Берти принял.
– Разжуйте ее и проглотите, – сказала я ему, – а не прячьте за щекой. Капитан, по-моему, теперь все в порядке.
– Если не считать того, что тут очень тесно. Генерал, не будет ли вам удобнее сидеть, если вы обнимете нас обеих за талию?
Генерал не отказался. Ну и проказница наша капитан тетечка!
– Мы отвлеклись. Прошу доложить о готовности снова.
Мы начали докладывать, а я все чувствовала на своей талии тяжесть твердой мужской руки, приятно не похожую на привычное объятие моего ласкового гиганта.
– АЯ, ПРЫГ.
Берти ахнул и обхватил нас покрепче. Тетя Хильда спокойно скомандовала:
– Астронавигатор, возьмите управление на себя. Действуйте согласно предложенной мной программе. Не бойтесь вносить изменения. Если кому-то захочется предложить что-то свое, предлагайте. Вы тоже, генерал. Это увеселительная прогулка. Давайте веселиться.
Впрочем, несколько раньше она сказала мне вот что:
– Если кто-то что-то предложит и это мне не понравится, я скажу: давайте сделаем это попозже. А между тем времени не останется. Генерал сказал леди Герберт: «Поеду, поеду, – подумала мама, – и буду к обеду назад». Вот мы его и привезем назад вовремя. В шестнадцать пятнадцать по местному времени. Сколько это по Гринвичу?
Я пересчитала (12:44 среднего гринвичского времени) и обещала следить и по часам на пульте, и по часам у себя в голове, но мне все равно было велено поручить Ае напомнить нам о наступлении этого момента. Если бы тетя Хильда была мужчиной, она бы носила сразу и подтяжки, и пояс. Хотя нет: о себе она не заботится, но, когда речь идет о других, она сверхпредусмотрительна.
Мы поднялись в 15:30 по местному времени и покатали Берти в разных режимах – тетя Хильда говорила мне, что папе неприятно сидеть без дела.
– АЯ, ПРЫГ, АЯ, ПРЫГ. Первый пилот, поместите нас над тем большим русским городом на высоте около тысячи километров.
– Понял вас, – отозвался мой муж. – Второй пилот, один скачок или два?
– Один. Выровнял ее? Держи так. Шесть тысяч тридцать километров, курс два-семь-три, отрицательное перемещение по оси I ноль-семь-четыре – готово!
Я поежилась: папа установил свои верньеры так, что нам предстояло проскочить сквозь планету!
– Выполнять! Берти, как называется этот город?
– Что? Зеб, я просто потрясен!
Папа, Ая и Зебадия, действуя совместно, прокрутили перед нами полпланеты – одновременно в натуре и на бортовом дисплее. Папа заставлял Аю проделывать такие фокусы, о возможности которых я и не подозревала. Зебадия устроил так, что в центре дисплея всегда была отображена та самая точка Марса, над которой мы в действительности находились в данный момент, да еще с указанием высоты над поверхностью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
