пергамент, начал зачитывать:
— Решением милостивого нашего Императора и суда города Бродно, кузнец Войцех, за нападение на благородного приговаривается к смерти путём сажания на кол!
— За что его? — тихо спросил я одного из соседей, зло смотрящего на происходящее.
— Дочь слишком красивая. Была. Приглянулась не тому, кому нужно, — сумрачно ответил мне местный житель.
Тем временем, палачи подтащили обвисшего в их руках мужика, заросшего полуседой бородой, ближе к орудию смерти.
— Последние слова раскаяния! — гордо вскинув голову, объявил герольд и кивнул палачам, вырвавшим изо рта приговорённого кляп.
Тот вздрогнул, но, глубоко вдохнув, хрипло, срывая остатки связок, прокричал:
— Мы или они, братцы! Убивайте мразей, не щадя живота своего. Мы победим!
Практически мгновенно в рот ему впихнули кляп обратно, а следом сорвали портки, примеривая на обмазанный жиром кол. Я поморщился, отведя взгляд от планируемой казни. Но у людей на площади было своё мнение на происходящее.
Кто кинул первый камень — непонятно. Но попал он в одного из палачей, заставив его схватиться за голову. Буквально через десяток секунд, на центр площади обрушился ливень из метательных снарядов. Толпа вокруг взревела, единым порывом бросаясь вперёд.
Я же в это время, ругаясь матом, подхватил Элеонору и стал отступать к краю площади, отпустив её, только когда мы оказались у входа в переулок.
А на площади творился ад: помост защищали несколько десятков стражников, сейчас остервенело колющих и рубящих алебардами прущих на них в слепой ярости людей. Дело это было совершенно бесполезное, так как толпа наваливалась на передние ряды, не давая им возможности отступить от залитых чужой кровью воинов.
Элеонора запрыгнула на стоящую возле стены одного из домов бочку и, взирая на центр площади, шокировано воскликнула:
— Да что же это?!
— Кажется, мы с тобой наблюдаем крестьянский бунт, если не начало восстания, — таким же офигевшим тоном ответил я девушке.
Над площадью раздаваись крики умирающих и раненых, но их было почти не слышно на фоне гула тысяч шагов, невнятных фраз и возгласов массы взбешённого народа..
Толпа, между тем, снесла помост, бережно передавая на руках поверху тело бедного кузнеца. Немало камней случайно попали и в него. Это заставило меня выругаться, тело шло в нашу сторону. А вот палачам и аристократам повезло намного меньше: их разорвали на куски. Если палачей просто удавили, то герольда — буквально.
Кипящая ненавистью толпа оторвала ему руки, ноги, открутила голову, и ещё основательно растоптали остатки тела. После, люди опустошённо замерли, не зная, что делать дальше. Толпа потянулась с площади, но…
Наверное, власть местная чего-то подобного ждала. Со всех окрестных улиц стала наступать выставившая пики конница, а с крыш домов полетели стрелы. Толпа взвыла, бросаясь во все стороны, но не имея координации не могла пробиться через медленно наступающих воинов.
В другое время — блестящие доспехи, цветастые плюмажи и крылья — было бы даже красиво. Но не сейчас, когда я был вынужден отступать назад, закрывая грудью девушку от стрел. Единственное, на что меня хватило, это быстро спросить:
— Зачем тут конница?
— Большая часть благородных — конные войны. Лучники и тяжёлая кавалерия, — раздался из-за спины напряжённый голос Элеоноры.
Мимо уха просвистела стрела. Бросив ответный взгляд, я увидел на крыше дома нескольких лучников. И целились они, судя по всему, в одну из самых приметных целей. В меня. Повернув голову назад, я увидел среди мечущейся толпы десяток человек, прикрывающих тело Войцеха. А судя по тому, как он вяло шевелил руками, местное знамя революции вполне жив.
Лучники на крыше отпустили тетиву — два удара ребром ладони, и отбитые стрелы улетели вверх. А, тем временем, мы с принцессой поравнялись с отрядом, оберегающих кузнеца своими телами. Идти нам было дальше некуда, нас загнали под стену одного из домов, так же, как и зачинщиков.
Поморщившись, ударом ноги выбил закрытую дверь и ворвался первым в дом. Практически сразу в коридоре меня встретил толстый воин в кирасе и с алебардой.
Перехватив летящее мне в грудь острие, рванул на себя древко и держащегося за него толстяка, нанося удар кулаком ему в рожу. Хрустнули кости, и труп врага отлетел назад. Я же, не останавливаясь, сорвал с его головы шлем. И стал торопливо снимать доспехи, наручи, стёганку.
Понявшая мою мысль принцесса без слов принялась помогать раздевать труп. Оглянувшись, я подхватил доспехи и вломился в ближайшую комнату, боясь оказаться смятым прущей за нами толпой. Туда же ввалились и двое парней, несущих страдальца за справедливость. А с ними и дородная тетка, начавшая хлопотать над Войцехом.
Захлопнув за ними дверь, я стал быстро надевать доспехи, жестом попросив помочь одного из парней. Кажется, без боя мы отсюда не выберемся, нужно быть готовым.
Через пару минут, закончив, посмотрел на стоящую возле приоткрытого окна Элеонору. Крепко сжав побелевшими пальцами оконную створку, со слезами на глазах, девушка смотрела на разворачивающуюся на площади бойню.
— Вот так всё и кончится, да? Сейчас всех убьют и дальше будут пить кровь из страны? — повернувшись ко мне, всхлипнув, потерянно спросила она.
— Мы запомним! И однажды отомстим! — выглянув в окно, произнёс один из местных парней.
— Вы не сможете, — покачала головой Элеонора. — Вы не способны накопить сил больше, чем они, использующие ваш труд.
Раздался кашель, и с пола раздался тихий голос Войцеха:
— Рано или поздно появится сила, способная сломать им хребет, даже если мы этого никогда не увидим.
Выглянув над плечом девушки, я скривился. Всадники кололи, рубили, обстреливали толпу. Похоже, они действительно собирались устроить тут массовую бойню, не оставив никого живого, в назидание. Но убить столько людей — само по себе долгий процесс, чем начавшие дуреть от крови благородные и заняты.
— Они остановятся, лишь когда их начнут убивать, — мёртвым тоном произнесла брюнетка, смотря наружу. — Только превосходящая мощь способна что-то изменить.
Скверна во мне бурлила, отзываясь на повисший в воздухе запах крови, туманила разум. Нужно бы выбираться отсюда, мы сможем уйти по крышам с принцессой, а там уже нас и не догонят.
— Эй, охотник, ты не хочешь войти в историю? — тихо спросила принцесса, даже не дрогнув, когда рядом с ней в створку вонзилась стрела.
— В историю нельзя войти, в неё можно только вляпаться! — попытался отшутиться я.
Но девушка не приняла мою шутку. Бросив ещё один взгляд наружу, она мягко опустилась на колени, смотря мне в глаза. И громко, твёрдо произнесла:
— Я — Элеонора. Графиня Фландрийская, дочь герцога Эстерского. Последняя кровная наследница Империи людей, прошу тебя, Бьёрн Охотник, уничтожить тех, кто творит это. И готова отдать за это всё, что есть.
Рядом раздался шокированный
