ногами позволили выхватить у трупа крепкую, ухватистую булаву. Отбив очередной выпад сабли, снёс голову врагу и подхватил во вторую руку щит. Удобно. Приятно. Как я забыл о такой возможности? Всё начало восприниматься фрагментарно, зрение выхватывало лишь блестящие фигуры возле меня.
Принять удар на щит. Упустив булаву, снять шлем, из-под которого брызнула кровь. Повторить. Случайно поднятый в сторону взгляд, выхватил картинку, как из окна выкидывают лучника, которого, тут же, горожане поднимают на вилы.
Принять удар на щит. Боль стеганула руку, и только тогда я обратил внимание на то, что от щита остались обломки.
Заблокировав булавой меч, увидел, как измочаленная деревяшка распадается на части. Шаг вперёд, кулак убивает врага на месте, а его двуручный меч оказывается в руках. Удары по ногам, шеям, принимая ответку на измятую кирасу.
Казалось, что это может длиться бесконечно. Враги шли и шли на меня, а я рубил, резал, колол. Пока, в какой-то момент, не осознал, что тупо бью очередного врага мечом, не в силах проломить его защиту. Скорости и силы никакой не осталось. Но это уже и не потребовалось — со спины врага огрели дубиной, и он рухнул на землю.
Я же замер, опёршись о меч, пытаясь прийти в себя и понять, что происходит вокруг. Вся площадь завалена телами, стояли стоны раненых, ходили толпы мужиков, добивающих аристократов и по мере возможности пытающихся помочь обычным людям. Или добивая и их, если раны совсем страшные.
Прямо сейчас в меня никто не стрелял, не рубил и не колол. Наоборот, местные обходили стороной, стараясь не приближаться ближе, чем на десяток шагов. Оглянувшись вокруг, сделал несколько шагов и присел на ступеньки помоста для казни.
На месте кола красовался ровный срез, а вокруг валялось десяток тел изломанных попаданиями тяжёлой деревяшки. Я зло усмехнулся. Орудие казни стало орудием возмездия.
— Карма, суки, — хрипло хохотнул я,
Площадь вокруг шумела, но, кажется, беспорядки охватили весь город. Судя по начавшему подниматься дыму на севере, что-то, всё же, подожгли. Хотя, какие беспорядки? Резня это! Не сомневаюсь, что к ночи в городе вырежут всех благородных, кто не успеет убежать. Что будет сложно, с учётом такой дикой ненависти, что испытывают тут к местным аристократам.
Болело в груди. Положив руки на лежавший на коленях побитый двуручник, стал глубоко дышать, стараясь успокоить пульс. Скверны в теле мало, могу и не выжить, если сейчас возникнут проблемы с сердцем.
Раздались шаги и, повернув голову, увидел, как подошла и, молча, рядом со мной опустилась Элеонора. За ней в отдалении ковылял, опираясь на плечо своего товарища, местный кузнец, с которого всё и началось.
— Довольна, принцесса? — негромко спросил я девушку.
Она оглядела заваленную телами, залитую кровью площадь, и уверенно кивнула.
— Очень. Ты сделал больше, чем я мечтала.
Я тяжело вздохнул и спросил:
— Что нам теперь с этим всем делать? Как ты после этого отправишься к родне?
— Никак, — равнодушно пожала плечами она. — Но, знаешь, в истории полно случаев, когда венценосные родственники оказывались по разные стороны в битве, придумаю что-нибудь.
Я лишь устало поинтересовался:
— Ты же понимаешь, что это гражданская война, в которой погибнет очень много людей?
Элеонора бросила на меня косой взгляд, следом перевела глаза на трупы перед нами, и с иронией поинтересовалась:
— Разве не ты приучал меня не бояться крови, Бьёрн?
— Как-то не планировал, что события примут такой масштаб, — недоверчиво покачал головой я. — Лишь хотел, чтобы ты понимала, как оно всё выглядит по-настоящему, а не в книгах.
— Как ты там говорил: «Хочешь рассмешить богов, расскажи им о своих планах»?
— Одна такая, наверное, сейчас смехом заливается у себя в лесу. Убежал от проблем, называется, — криво усмехнулся я.
Тем временем к нам доковылял Войцех. Сев на землю, отдышался и, почесав грязную, свалявшуюся бороду, спросил:
— Вы останетесь в нашем городе, уважаемые?
— А нужно? — подняла бровь девушка.
— Мы не справимся без вас, Ваше Высочество, — оглядывая трупы вокруг, тихо произнёс кузнец.
— У меня нет войска или денег, лишь титул и кровь в жилах. Чем я могу вам помочь? — поморщившись, ответила Элеонора.
— Деньги и войско будет. После этого, — обвёл рукой кузнец трупы аристократов и их сил вокруг, — нам некуда отступать. Благородные убьют всех жителей и сравняют город с землёй,
— Как будто деньги можно превратить в армию по волшебству, — проворчал я.
— Не тому, кто остановил несколько сотен бойцов в одиночку, говорить про волшебство, — криво оскалился бывший смертник.
— Что-то правдивое в этом есть, — вздохнул, смотря на свою левую руку.
Развороченный наруч, под которым не осталось живого места, глубокий порез на бицепсе. Попробовав встать, я зашипел от боли в ноге. Ещё и порезы на бёдрах, проигнорированные в бою, разве что в сапогах начала хлюпать кровь. Хотя на левой ноге рана поглубже, как бы шить не пришлось…
— Мы готовы драться за свою жизнь и свободу. Нам бы просто немного времени на подготовку.
Я только тяжело вздохнул на слова Войцеха и поинтересовался:
— Как быстро они смогут собрать силы для штурма города?
— Дней десять, не меньше. Пока новости разойдутся, пока соберутся. Если будут подтягивать большие силы с осадными орудиями, а не решат штурмовать по-быстрому, пехотой, то и дольше.
— Значит, немного времени у нас есть? — спросила Элеонора, помогая мне снять наруч и перебинтовать рану куском сорванного тут же, с трупа, шёлкового пояса.
— Да, — уверенно ответил кузнец.
Я поморщился, когда принцесса начала бинтовать бёдра, и произнёс:
— Тогда давайте дела завтра? Сейчас нам всем нужно отдохнуть и подлечиться.
— Хорошо, — кивнул мужчина. — Мы вас найдём.
Девушка закончила, и я поднялся на ноги. После чего, матерясь себе под нос, сделал первый шаг, опираясь на плечо Элеоноры и меч. Выдохнув, сжал зубы и начал ковылять в сторону постоялого двора.
— Болек, проводи их, — раздался мне в спину усталый голос.
Оказавшийся рядом парень подставил мне плечо вместо девушки. Вот так, опираясь на местного с одной стороны, а другой на двуручный меч, я шёл туда, куда нас вёл провожатый. Недалеко, буквально квартал от главной площади. И судя по виду постоялого двора, где мы оказались, он для благородных.
Об этом же говорила куча одетых в шелка трупов, сваленных в гору у входа. Я поморщился, увидев среди них несколько женщин и детей. Жернова народного гнева не разбирались, перемалывая всех подряд.
Внутри всё тоже оказалось перевёрнуто, местами до сих пор блестели лужи крови. Судя по всему, бойня тут началась сразу же, как стало видно, что атака армии на площади захлебнулась. Не удивительно, близко же.
На
