стало легче на шесть франков в месяц.
Мне невольно стало грустно, и, возможно, это здесь неуместно. Вернусь к рассказу.
С 1826-го по 1829-й год я жил совершенно спокойно, особо говорить не о чем. Мои 30 лет службы истекли. Я долго ждал этого момента. Я носил звание капитана 15 лет, 11месяцев и 9 дней. За 30 лет службы я получил 1200 франков, за 12 кампаний — около 240 франков, за 6 месяцев — 10 франков, всего — 1450. Я вышел в отставку 23-го августа 1829 года, когда истекли мои 30 лет службы. Мой друг приехал в Париж и через своего кузена, мсье Мартино де Шенеза, который отвечал за личные дела в кабинете военного министра, позаботился обо мне. Я получил эту прекрасную пенсию на улице Бель-Фи. Много людей присутствовало тогда, когда я получал эту свою пенсию — 1450 франков вместо 930-ти, как я и ожидал. Я вскрикнул от радости и сказал: «Очень хорошо! Теперь моим беднякам станет еще лучше». Я сдержал свое слово и удвоил расходы на благотворительность. Недалеко от меня жила вдова солдата, у которой были два сына и дочь. Ее сыновей я устроил в школу, она стоила мне 80 франков в год. Я отдал им всю свою старую одежду. Об одном из них я хочу сказать отдельно, его звали Шуд. Он так хорошо учился, что потом поступил в небольшую семинарию в Осере, и теперь он приходской священник. С тех пор мы ни разу не встречались, но я сделал добро, и этого достаточно для меня.
В 1830 году во Франции произошли большие волнения. Люди поднялись против старой монархии, они хотели навсегда избавиться от нее. Париж восстал — революции всегда начинались в нем. Париж желал менять правительство так же часто, как мы меняем наши рубашки. Осер также присоединился к движению, в нем тоже было неспокойно. К счастью, все происходило в нем в пределах центра города. Люди удовлетворились небольшими собраниями у Порт-дю-Темпль, ратуши и префектуры. А также на парижской дороге, чтобы перехватывать почту. Они не выходили далее холма Сен-Симеон, но почту эскортировали. Ах, эти храбрые защитники своей страны! Я тихо улыбался в душе своей и наблюдал за ними.
Власти поспешили восстановить порядок. Немедленно была создана Национальная Гвардия, и в кратчайшие сроки были проведены выборы. Я очень удивился, когда узнал, что я без своего согласия был назначен знаменосцем. Я имел все права, и закон был на моей стороне. Я сам мог решать — присоединяться к Национальной Гвардии или нет. Мне прислали свидетельство знаменосца. «Кто вам дал право назначать меня без моего согласия?» — «Все проголосовали за вас, вы были единогласно избраны, вы не можете отказаться». — «Значит, вы теперь хозяева, а кто ваш командир батальона?» — «Мсье Тюрке» — «Вы выбрали хорошего человека, и завтра я отвечу вам. Если я соглашусь принять ваше знамя, в полдень я буду в ратуше».
Я посоветовался со своей женой. «Ты не должен отказываться», — сказала она. «Но это большие расходы и очень тяжело для меня». — «Не отказывай, я прошу тебя, они подумают, что ты сердишься на них». — «Но причинили мне большие страдания своими доносами, и они заслуживают того, чтобы я отверг их». «Нет, — сказала мне она. — Не стоит об этом постоянно помнить». «Но ведь это же большие хлопоты, это обойдется нам в 200 франков». — «Не отказывай им, я прошу тебя».
В полдень я отправился дать им ответ. «Вот идет наш знаменосец!» — закричали они. «Вы пока еще не знаете этого, господа, я принадлежу самому себе, а не вам. Вы не имеете прав на меня, есть закон. Если вы думаете, что делаете счастливым, поручая мне такое трудное дело, вы ошибаетесь, но я возьмусь за него». — «Мы дадим вам помощника». — «И этот расход я тоже должен взять себя? Вы все богаты, но я нет». — «Пойдемте с нами, храбрец, ведь вы один из нас». — «Я обещаю вам немедленно приступить к своему делу, но я не вижу вашего мэра, он должен быть восстановлен на своем посту. Полицейские шпионы увезли его, а вы не имеете права вершить правосудие. Если он вам не нравится, замените его. Вы должны немедленно отправить офицера в дом префекта, чтобы защитить его — шпионы приставили к нему штыки и требуют от него отдать им все документы».
Они последовали всем моим советам. Власть была полностью восстановлена, и мэр вернулся на свой пост. Национальная Гвардия, насчитывающая от 15-ти до 18-ти сотен человек, все в простых рубахах (у портных просто не было времени), были собраны, чтобы отправиться в Аркебуз. Я получил приказ получить знамя — оно было сделано на скорую руку лишь для того, чтобы начать действия. Каждый день с этим тяжелым грузом я ходил по улицам, домой я возвращался совершенно пропотевший.
Но потом все стало еще хуже. Город заказал знамя, оно стоило 600 франков, и было просто великолепным. Флаг был размером с парус 74-х пушечного корабля. Он закрывал мне лицо. Я пытался уклоняться. И когда я вернулся домой, вся моя одежда была мокрой от пота. Представьте, сколько удовольствия получил старый капитан, который участвовал во множестве сражений. Целых два часа мне потребовалось, чтобы пройти по городу. Затем, когда я вернулся в ратушу, мне пришлось отвезти его в дом командира Тюрке в порт. Я был бы очень счастлив, если бы он был там. Я совершенно выбился из сил. Однажды я попросил мсье Матье снять его, и он не справился с этой задачей.
К счастью, королева сшила один, как нам сказали, для Национальной Гвардии Осера, его привез герцог Орлеанский. По этому случаю собрались все отряды Национальной Гвардии округа. Принц спешился у «Леопарда», и его должен был встречать почетный караул — пожарные, егеря, гренадеры и знамя (обязательно). Мы должны были ночевать по колено в воде и в качестве караульной использовать конюшню. О нас никто не думал. Мы всю ночь тряслись от холода на навозной куче. Вот так отнеслись власти Осера к своим гражданам. Если бы тут был батальон линейной пехоты, офицеры не оставили бы нас в таком положении. На следующий день мне нужно было нести знамя в ратушу. Я воспользовался возможностью съездить домой и как можно быстрее позавтракать, чтобы вновь вернуться на свой пост. У меня было много времени, чтобы осмотреться. Вся Национальная Гвардия округа должна была выстроиться по правой стороне широкой аллеи Эперон. Когда все было
