левой стороне его лица, отчего они стали казаться более свежими.
– Вы тогда назвали ван Рибика убийцей. Кого он убил?
– Насколько мне известно, троих. Эббота – помните его? Он служил клерком у лорда Арлингтона и добывал для ван Рибика тайные сведения. Полагаю, голландец отравил его мышьяком. Вторая жертва – человек по фамилии Джонсон, профессиональный игрок, он обчистил Эббота до нитки, чтобы сделать его уязвимым для шантажа ван Рибика. Джонсона убили, чтобы он не смог мне ничего рассказать. Судя по всему, беднягу напугали до смерти, притащив его ко льву Фэншоу. Тело Джонсона закопали в Остин-Фрайерс.
Марвуд замолчал. Осушив бокал до дна и аккуратно поставив его на стол, он налил себе еще вина. Часть пролилась на стол, и он стер капли кончиком пальца.
– Вы назвали двоих, – заметила Кэт. – Кто же третий?
Марвуд поднял голову:
– Стивен.
– Стивен? Стивен?! Ваш лакей?
Некоторое время оба молчали. Затем Марвуд поерзал на стуле.
– Мы с ним нашли дом в Остин-Фрайерс, где прятался ван Рибик. Я оставил Стивена там, чтобы он наблюдал за голландцем. К сожалению, я задержался дольше, чем планировал. А когда вернулся, Стивен был мертв. Лежал на земле с пробитым черепом.
Кэт ахнула. Ее рука взлетела к губам. Она сама не заметила, как опрокинула бокал. Вино залило стол, струйки стекали на пол.
– Теперь я у вас в долгу, мадам, – проговорил Марвуд. – Представься мне такая возможность, я бы расправился с ван Рибиком самолично.
Глава 54
Той ночью Кэт спала беспокойно, ей снились мертвые дети. Время от времени она просыпалась и лежала, слушая сопение и храп соседок.
При жизни Стивен был для нее почти невидимкой, маленькой тенью, неотступно следовавшей за Марвудом по пятам. Но Маргарет Уизердин, хоть и была резка на язык, нежно заботилась об этом мальчике, и Сэм тоже был сильно к нему привязан. Ну а что касается Марвуда, то вечером, когда он рассказывал Кэт об убийстве Стивена, на его лице появилось выражение, которое ее напугало.
Утром лакей в ливрее герцога Орлеанского принес Кэт записку от мадам де Борд. Госпоже Хэксби надлежало явиться к Мадам в одиннадцать. Возможно, сам король снизойдет до того, чтобы лично изучить планы нового поместья. Кэт готовилась машинально. Раньше она с нетерпением ждала этого приглашения, предвкушая возможность показать августейшей клиентке, на что она способна. Но теперь, когда ей наконец-то представился этот шанс, он вдруг утратил свою прелесть, будто золото, обратившееся в черепки.
Мадам приняла Кэт в той же комнате, что и в прошлый раз. Король уже пришел, вальяжно развалившись в кресле у огня. Рядом с ним лежал спаниель, собака положила голову на ногу хозяина. У окна поставили большой стол. Мадам де Борд стояла в стороне, почти не сводя глаз с лица госпожи.
По приказу Мадам Кэт разложила чертежи на столе. Брат и сестра принялись их рассматривать. Король склонился над бумагами так низко, что его голова почти касалась головы сестры. Оба, не поднимая глаз, задавали госпоже Хэксби вопросы. Та отвечала уверенно, ведь этот предмет был ей хорошо знаком.
Но при этом Кэтрин тайком размышляла о том, слушала ли Мадам сегодня утром мессу в маленькой часовне в башенном дворе и не вставал ли ее брат на колени рядом с ней, чтобы принять гостию[21]. Может быть, ван Рибик сказал правду и король уже стал католиком, хотя официально закон провозглашает его величество верховным главой Англиканской церкви. Что, если монарх уже строит секретные планы, чтобы вернуть государство под власть Святого престола? Но трудно представить, что сидящий перед ней человек способен на подобное коварство: добродушный, предупредительный и горячо обожаемый как сестрой, так и собакой.
– Впечатляюще, – произнес король. – Поздравляю вас, госпожа Хэксби. Это не мелкая работа вроде птичника, пусть даже и роскошного, тут совсем другой масштаб. Доктор Рен говорит, что всегда вас поддерживал, и сейчас я вижу почему. Вы оказались способной ученицей.
Кэт присела в реверансе. Король хотел ей польстить, но госпожа Хэксби едва не прибавила, что она и сама заслуживает признания за собственный талант и усердную работу.
Вскоре после этого его величество оставил их, собака ушла следом за хозяином. Кэт принялась собирать бумаги. Мадам заняла кресло у огня, в котором сидел ее брат.
– Вскоре я возвращаюсь во Францию, – сообщила она. – Будьте любезны, пришлите мне копии ваших планов, как только они будут готовы.
– Да, Мадам.
Над копиями Кэт будет трудиться не меньше недели. Она задалась вопросом, когда ей заплатят за работу и что на это скажет Бреннан.
– Подойдите ближе, чтобы я вас видела.
Положив альбом на стол, Кэт повиновалась.
– Вы приплывете во Францию снова, чтобы осмотреть место строительства? Скажем, в конце лета?
Кэтрин сделала реверанс:
– Как вам будет угодно.
Собеседница устремила на нее внимательный взгляд:
– Вы не здоровы? У вас бледный вид.
– Простите. – Помимо воли Кэт была тронута заботой принцессы. Ее вопрос звучал не дежурно, а вполне искренне. – У меня много забот. Но мне не следовало этого показывать.
– Легко сказать, да трудно исполнить. – Мадам чуть нахмурилась. – Что вас беспокоит?
«Убитый человек, – мысленно ответила Кэт. – Мужчина, которого я любила, или так мне казалось. И другой мужчина – что у него на уме, я не понимаю, но именно ради него я совершила убийство».
Вместо этого она сказала:
– Я уехала из Лондона так надолго. Я тревожусь из-за денег.
– Жаль, что не все наши печали так просто утолить. – Принцесса взглянула на мадам де Борд. – Велите, чтобы выписали чек на… скажем, на сто фунтов на имя госпожи Хэксби, и во второй половине дня принесите его мне на подпись.
Кэт сделала реверанс, надеясь, что на этот раз получит не только обещания, но и деньги.
– Вы очень добры. – Она набрала полную грудь воздуха. – Прошу вас, позвольте мне покинуть Дувр. В Лондоне я смогу работать над вашим проектом, здесь у меня никаких условий.
Мадам улыбнулась ей:
– Такое положение дел недопустимо. Разрешаю вам вернуться в Лондон. Я отдам соответствующие распоряжения. Можете идти, госпожа Хэксби.
Мадам де Борд встала со стула. На этом аудиенция закончилась.
* * *
Лорд Арлингтон принял меня в комнате для собраний на верхнем этаже Артурс-холла. Скромный размер этого помещения удивил меня – оно оказалось не больше спальни ван Рибика, расположенной в другом конце коридора с нужником, соединявшего обе комнаты. Перегородку в дверном проеме убрали и вернули дверь на место.
Однако в отличие от спальни ван Рибика здесь был камин. Возле него сидел Арлингтон, разбирая
