пьяной рукой Жени.
Извилистая дорога, которой петлял Лёша, привела их в очень странное сооружение – поляны для трапезы знатных людей. Ранее Егор видел такие постройки в Менске, но они были почти полностью уничтожены и, что иронично, разворованы. Это же место представляло собой целое и невредимое строение с грациозными домами, большими арками и огромным монолитным куполом. Купол накрывал круг из домов и арок, создавая из себя что-то вроде крытой оранжереи.
Поначалу Лёша застопорился и не мог найти то самое место, куда им надо было, но позже сообразил и увидел старый, ветхий дом, на котором был адрес: Суворова 9. С каждой секундой уверенность Егора в действиях брата была все слабее и слабее. Лёша вел их в черный, словно сажа, дом, окна которого были выбиты, фундамент прогнил, на фасадах висели клоки какой-то ткани или пуха, а дверь, покрасневшая от какой-то жидкости, мерно раскачивалась из стороны в сторону на своих ржавых петлях, издавая режущий уши звук.
Здесь уже ком откатился от горла, но только тогда, когда они подошли к ужасающему зданию вплотную. Постучав по задней части уже начавшего заклинивать фонарика, Лёша пустил в комнату слабую струйку света. Фонарик осветил мрачный дом. Внутри его была истерзанная в клочья мебель, синий диван, который среди прочей мебели напоминал скорее поролонового монстра; картины в доме словно кошка расцарапала; лестница на второй этаж превратилась в червивую древесину с яйцами каких-то жучков, а потолок и стены были укутаны в пушистую перину и исчерчены бесчисленными бороздами древоточцев.
Все было в норме до тех пор, пока Егору не взбрело в голову попытаться рассмотреть пух на стенах поближе. Поднеся лицо с дрожащими мускулами к этому материалу, он застыл как вкопанный, боясь хоть на секунду шелохнуться. В ногах появилось по стокилограммовой гире, а глаза запекло от сухости. Маша схватила его за руку и оттащила.
Пух был сшит из бесчисленного количества тонких нитей. На нем везде висели маленькие коконы, по которым ползали маленькие паучки с красными спинами и двенадцатью малюсенькими лапками.
– Па-па… Па-утина, – Егор не на шутку испугался, но Лёша спокойно подошел и снял ее, собрав в ком и закинув прямо на трухлявые ступени, от которых поднялась жуткая пыль.
– Тоже мне, нашли проблему, – он явно чего-то ждал и совсем не хотел отвлекаться на подобные мелочи, но дом удивил даже его, от чего строгие брови брата чуть не залезли на волосы.
Теперь, увидев чудовище, вылезшее в поисках своей паутины, все трое отпрянули к выходу, а Егор даже почувствовал нарастающий жуткий гул в голове. Ему почему-то очень захотелось прыгать и кусать себя за пальцы. От нервов он не мог совладать со своими импульсами.
Из-за шкафа вылез самый настоящий ужас арахнофоба – чудище с красно-фиолетовыми глазами, двенадцатью пятнистыми лапами и грибом-трутовиком, растущим на брюхе. Размером нежданный гость был примерно чуть меньше покрышки от легковушки, но таких размеров хватило, чтобы даже старший брат напрягся. Он громко крикнул:
– Ж-жек! Ты тут? – ответа не было. Лёша светил фонариком на чудище, отбрасывавшее огромную жуткую тень. – Жека, черти тебя дери! Ну ты где?! – в голосе послышались жалобные нотки.
Раздался глухой стук, после второй и громкий мат негодующего, смешанный с вопросами и ответами на свои же вопросы.
– Уснул, что ли? – обратился Лёша тихо к остальным. – Джо, – сказал он брату, прищурившись, – тебе бы сменить эти подтяжки – выглядит по-детски.
– Что? – испуганно спросил брат и глянул на секунду на свои коричневые подтяжки.
Но Лёша уже забыл о теме и вернулся к парню, который объявился в доме. Как бы не понимая, в чем дело, Женя развел руками. Лёша резким жестом указал на тварь на стене и выпучил глаза. Парень в темноте повернулся и устало вздохнул, продолжая их немой диалог. Женя развел руками, словно не понимая, в чем проблема. Старший достал Заин из кобуры и навел на паука, делая жест, словно стреляет в него. На это Женя открыл рот и кивнул. Он достал из-за своей черной кожаной куртки узи и выпустил целый магазин в корчащееся от боли нечто на стене. От такой сцены Егору стало только хуже, и не было никакого облегчения, которого он ожидал от смерти гигантского арахнида. Он проникся к твари каким-то неестественным сожалением, похожим на сожаление к разорванной миной белочке.
– Эффектно, – выдохнул Лёша и похлопал по плечу Женю.
– Да нет же, – Женя засмеялся и засунул пушку обратно за спину. – Эти твари просто липнут к стенам и имеют очень прочное брюхо, поэтому я нашел более действенный способ избавиться от них, – к концу фразы тварь на стене отлипла и с грохотом упала за диван. – Да, именно оно, чувак!
Он рассмеялся и указал рукой за шкаф. Егор ступил за порог и последовал за ним, стараясь не касаться тесных стен, оплетенных паутиной. За поворотом располагалась раздвижная дверь, из-за которой шел слабый лиловый свет. Увидев это, Лёша замычал и рассмеялся. На них с Женей напала смешинка, и все последующее время они ржали как не в себя, словно напрочь забыв обо всем на свете.
– Почему бы тебе не сжечь это дерьмо на стенах? – поинтересовался старший брат, спускаясь по каменной лестнице вниз. У Егора появилось жутко сильное желание объяснить недогадливому брату, но он решил помолчать.
– Если ты мне бригаду пожарников найдешь – сожгу.
– А что, тебе нужна машина?
– Чел, дом деревянный, – ответил Женя, смеясь.
– А-а, – протянул Лёша и скорчил умное лицо.
IV
Группа спустилась в какое-то подобие подвала. Он был очень тесный, – метра два в ширину, – но зато в длину был не меньше пяти. Такой тесный коридор Женя оборудовал сам. В правом углу помещения висел какой-то неказистый, поеденный молью навес, укрывавший спуск на кухню, где Женя оборудовал себе комнатушку с маленькой плиткой, газовым баллоном, шкафчиком с посудой, холодильником, набитым мороженым местного производства, и сушилкой для рыбы, из себя ничего не представлявшей, но, по его мнению, выглядящей весьма достойно в такой атмосфере. На стене у плитки висел большой постер с полуголой девушкой, держащей в руке черпак и одетой в один фартучек, еле-еле прикрывавший все ее нескромные достоинства. «Какой ужас», – подумала Маша, увидев это.
Главным достоинством обиталища этого парня были коллекции и огромный плакат у стены в первом коридоре, которому, судя по виду, было около пары лет. На нем были четверо парней и одна фотография по центру. Некоторые из них и шестнадцати лет-то не достигали. Женя, как казалось, был самым
