Ты прекрасно знаешь, что я могу продержаться…
— Ты на громкой связи! — кричит Лейкин.
— О, да. Ведь Мали такая святая.
Мали кричит на заднем плане. — Ты хуже всех.
— Я знаю, — напеваю я. — И все же ты остаешься здесь.
Она фыркает. — Я застряла с тобой. У меня нет права голоса.
— Действительно нет, — соглашается Лейкин. — Мы уже возвращаемся, так что будем там минут через двадцать.
— Звучит неплохо, детка. Мне нужно, чтобы ты была со мной, на своем месте.
Я практически вижу улыбку на ее лице, когда она вздыхает в трубку, а Мали притворяется, что ее рвет.
— Я так тебя люблю, — говорит она.
И я почти говорю это в ответ. Наверное, я смогу это сказать. Уже нет такого сильного беспокойства, которое возникает, когда я думаю об этом. Ничего такого, что было раньше. Но это не то, что я хочу сказать по телефону, и уж точно не по громкой связи. Мне нужно заглянуть ей в глаза и увидеть, как она оживает, когда наконец-то услышит это снова.
— Да, — решаю я вместо этого. — Увидимся, когда ты приедешь.
— Звучит отл—
Ее слова обрываются вздохом и криком имени Мали, за которым следует звук скрежета металла о металл и множество ударов, как будто телефон швыряют по машине, после чего все замолкает.
Какая-то часть меня замирает внутри. Страх проникает в меня, и я безмолвно умоляю ее сказать хоть что-нибудь.
— Лейкин! — кричу я. — Лейкин, ответь мне!
Но ничего нет. Только негромкий звук радио на заднем плане. А телефон выпадает у меня из рук и разбивается об пол.
28
Я не могу дышать.
Мои легкие физически не в состоянии принять воздух.
Все костяшки пальцев на руках побелели, когда я так крепко вцепился в перекладину, что она грозит треснуть под моей хваткой. Кэм стоит передо мной, требуя рассказать, что произошло, но его голос — это фоновый шум. Ощущение такое, будто я лечу в бездну, и там нет ничего, кроме боли.
Жжение от недостатка кислорода.
Сердце колотится, пытаясь биться.
Если бы я потерял сознание сейчас, это было бы гораздо гуманнее.
— Хейс! — кричит Кэм, беря меня за плечи и прижимая к стене. — Что, черт возьми, происходит?
Не зная, что еще сделать, он бросает на меня взгляд, который говорит мне, что он сожалеет об этом, а затем ударяет в центр моей груди кистью руки. Это заставляет мое тело сделать сильный вдох, наконец-то позволяя мне вдохнуть воздух, и кислород не дает моему мозгу затуманиться.
Я кашляю, захлебываясь от внезапного притока воздуха, пока мне не удается снова взять дыхание под контроль. Опустившись на колени, я нащупываю телефон и вижу, что звонок все еще подключен, но я не слышу ничего, кроме шума где-то вдалеке.
— Эйч, — снова нажимает Кэм. — Что случилось?
Я смотрю на него, и мне кажется, что весь мой мир рушится вокруг меня в последний раз. — Они попали в аварию.
Его глаза увеличиваются вдвое, когда я захлебываюсь словами, и он тут же начинает выпроваживать всех из бара. Хорошо, что он это делает, потому что он был гораздо более профессионален, чем я. Я бы просто накричал на них, чтобы они убирались из моего бара, прежде чем вышвырнуть их.
Как только последний человек уходит, мы сразу же за ним, закрываем и запираем за собой дверь. Мы бежим как можно быстрее к джипу Кэма, и он выезжает с парковки, а я слежу за телефоном Лейкин.
Лучше бы это двадцатиминутное время прибытия сократилось до десяти.
Подъезжая к месту происшествия, я чувствую, что меня сейчас вырвет. Машина Мали разбита. Она стоит перевернутая на противоположной стороне улицы. Полицейские перекрыли весь перекресток, но Кэм останавливается на газоне, и мы выпрыгиваем из машины.
Я бросаю взгляд на машину и замечаю, что обе двери открыты, что, как я надеюсь, означает, что с ними все в порядке и они благополучно выбрались. Но когда я вижу, что Мали стоит и разговаривает с офицером полиции, мой страх усиливается. Я не вижу Лейкин рядом с ней.
— Мали! — зову я.
Она оборачивается, и на ее ключице виднеется неприятная рана, возможно, от ремня безопасности. Она выглядит так, будто постарела на миллион лет всего за несколько минут. Кэм бежит к ней и крепко обнимает ее, но я все еще ищу свою жену.
— Где Лейкин? — спрашиваю я ее.
Ее нижняя губа начинает дрожать. — Я не знаю.
Что? — Что значит «не знаю»?
Ее физически трясет, она начинает плакать еще сильнее. — Я имею в виду, что я ни хрена не знаю! Кто-то врезался в нас со всей силы, и меня вырубило. А когда я очнулась, ее уже не было!
Нет.
Этого не может быть.
Я крепко вцепился в свои волосы, оглядываясь по сторонам в надежде увидеть хоть какие-то следы, но их не было.
— Кто, черт возьми, в вас врезался?
В разговор вступает офицер, с которым она только что разговаривала. — Как я уже говорил вашему другу, машина была угнана сегодня утром.
— И где они сейчас? — спрашивает Кэм.
— Когда мы приехали, их в машине не было, — сообщает он. — Я думаю, они уехали, потому что не хотели быть арестованными за кражу автомобиля.
Мы с Кэмом переглядываемся, и оба понимаем, что это не так.
Это была не чертова случайность.
Это дерьмо было сделано намеренно.
И теперь у них Лейкин.
Полицейские по всему району ищут ее. По радио было передано объявление с ее описанием, и на поиски были направлены все имеющиеся у них сотрудники. К счастью, ее родители сейчас отдыхают на Сен-Барте, иначе мы получили бы еще одну проблему.
Как нам рассказали, бывали случаи, когда кто-то попадал в аварию, и травмы приводили к тому, что он терял ориентацию.
В общем, они думают, что Лейкин выползла из-под обломков и просто ушла в гребаный закат.
Но мы-то знаем правду.
Парамедики сказали Мали, что она должна поехать в больницу, чтобы пройти обследование, но она отказалась. Как только они заставили ее подписать форму об отказе от медицинской помощи, она была свободна. И тогда мы начали поиски.
Она могла быть буквально где угодно. Это самая большая проблема. Мы пытались спросить у машин, которые стояли в пробке, видели ли они аварию, но все они сказали, что нет. Они подъехали только после случившегося.
