Марк кивнул.
– Я тоже так думаю. – Он резко хлопнул ладонью по подлокотнику кресла. – Как, черт возьми, она могла решиться на такое, Мошка? Я просто не понимаю.
– А я, мне кажется, понимаю, – сказала Гарриет. – Я думаю, все было именно так, как Салли сказала, – она обманывала себя, искренне считая, что делает это ради общего блага. И она панически боялась все потерять. Пола с самого детства затмевала ее. И она не могла рассчитывать, что папа ее не бросит, узнав, что Пола жива, а ей была невыносима мысль о разлуке с ним. Думаю, она в чем-то права. Если бы папа узнал правду, он привез бы Полу домой. Возможно, она была бы обречена провести всю жизнь в психиатрической клинике, но он не считал бы себя свободным. Возможно, она прожила бы еще долгие годы, ведя такую растительную жизнь. А он все равно считал бы себя обязанным хранить ей верность, потому что такой уж он есть и потому что он очень любил ее.
– И все равно… – Марк еще не был готов простить все матери.
– Не думаю, что ложь принесла больше счастья Салли, – сказала Гарриет. – Она неплохой человек, совсем не злой, просто, возможно, несколько слабовольный. Должно быть, происшедшее очень сильно отразилось на ней. Ведь чем дольше что-нибудь подобное скрывают, тем меньше возможность выложить все начистоту. С годами все труднее становится признаться в содеянном.
– Как все запуталось! Что за ужасная история – просто невероятно! Итак, вернемся к моему первому вопросу – что будем делать?
– Ты о папе? Ничего… пока. Придется подождать. А вот как быть с Терезой?
Марк покачал головой.
– Не знаю. Сам того не желая, я склоняюсь к тому, что Салли кое в чем права. Тереза не стремится выяснить, кто она на самом деле. Ее это не волнует, потому что она хорошо приспособилась к окружающему миру. Так есть ли смысл раскачивать лодку?
– Но ты говорил…
– Знаю. Не будь я влюблен в нее, возможно, было бы разумнее оставить ее в счастливом неведении. Но я люблю Терезу и, как я уже говорил Салли, не намерен жить во лжи. Кроме того… – Марк поднялся с кресла, достал сигарету из пачки, лежавшей на журнальном столике, и закурил, – … кроме того, ей не мешало бы помочь деньгами, мне кажется, мы обязаны хотя бы это для нее сделать. Она прекрасный модельер, Мошка, – талант она, очевидно, унаследовала от отца, – но ей приходится с большим трудом пробивать дорогу в жизни. Ей во что бы то ни стало нужна поддержка. Малая доля того, на что она имеет право по рождению, положила бы конец ее затруднениям, и она смогла бы сосредоточиться на том, что она действительно умеет делать. Отцу помогали в делах – сперва Грег Мартин – упаси нас Боже, от такого человека! – а потом Курт Экленд. Без них он ни за что не достиг бы нынешних высот. Тереза заслуживает того же, но не знает, на чью помощь может рассчитывать.
– Может быть, Салли… – начала было Гарриет.
– Уверен, что мать согласится, – сказал Марк с некоторой горечью. – Думаю, она с радостью выложит кругленькую сумму, хотя бы для того, чтобы успокоить угрызения совести, если мы пообещаем молчать о том, что знаем. НО я не могу себе представить, что Тереза примет деньги от какого-то неизвестного благодетеля, если не будет знать, почему ей их дают, а может быть, даже и в этом случае она их не примет. Она гордая. Ей нужно знать, что ей помогают как талантливому художнику, а не по какой-то другой причине.
– Это мне понятно, – сказала Гарриет. – Я знаю, как важно было для меня пробиться в фотобизнес самой, своими силами… – она вдруг замолчала. – Ах, черт возьми!
– Что случилось?
– Я должна была сделать новую работу для Ника. Удивительно, как это он до сих пор не поинтересовался, как у меня дела. Может быть, он просто не знает, где меня искать? Из-за всех этих событий я начисто забыла о работе.
– А какая работа? – спросил Марк, радуясь, что можно передохнуть, отключившись от неразрешимых проблем.
– Фоторепортаж. Мне пока не удалось ничего особенного, но в Австралии я сделала много весьма экзотических снимков – аборигены, всякие экстравагантные персонажи в одном дарвинском баре и тому подобное – может быть, Ник их использует. Мне даже кажется, – сказала она задумчиво, – что если бы я смогла отобрать лучшие из них и удачно разместить, могло бы получиться весьма неплохо. Несомненно, это была бы другая Австралия – совсем не такая, какой ее изображают в проспектах туристических фирм. Я с удовольствием когда-нибудь вернулась бы в эту страну, хотя думаю, что мне это не суждено.
– Почему?
Она печально улыбнулась, вспомнив как ощутила на себе магическую притягательную силу далекой австралийской земли в ее почти безлюдном уголке. Даже теперь, когда она знала, что Том просто ее использовал, воспоминания о проведенных вместе с ним днях было окутано розовой дымкой такого счастья, какого она никогда прежде не испытывала. Даже осознание его предательства не могло отнять у нее эти воспоминания. Но если бы ей пришлось возвратиться туда… нет, без Тома там все было бы не таким, как тогда.
– Я, пожалуй, отошлю все снимки Нику, – сказала она. – Напомни мне, пожалуйста, завтра, чтобы я это сделала.
Марк погасил сигарету.
– Я придумал кое-что получше. Я заберу их с собой.
– Ты летишь в Лондон? Он кивнул.
– Да. Одному Богу известно, что я ей там скажу. Но я чувствую, что обязан увидеться с Терезой ради нашего будущего.
* * *
Просидев всю ночь до рассвета, Гарриет и Марк проснулись поздно. Из комнаты Гарриет, расположенной на самом верху апартаментов, невозможно было услышать звонок у входной двери, но впоследствии Гарриет стало казаться, что ее разбудило какое-то шестое чувство, потому что она уже не спала, перебирая мысленно события вчерашнего дня, когда в дверь постучала Джейн.
– Мисс Варна… вы не спите? К вам посетитель.
– Посетитель? Так рано?
– Уже десять часов, мисс Варна.
– Не может быть. Не верю! – Гарриет села в постели. У нее побаливала голова, а все тело словно одеревенело. – Десять часов! Подумать только!
– Я не стала бы вас беспокоить, но он сказал, что пришел по важному делу..
– Он? – недоуменно спросила Гарриет, откидывая пуховое одеяло.
– Какой-то господин О'Нил. Говорит, что он детектив страховой компании.
Том… здесь. Сердце у нее учащенно забилось, болезненно отдаваясь в висках. Что ему нужно? На какое-то мгновение у нее мелькнула сумасшедшая мысль, что он явился, чтобы ошеломить ее словами: «Гарриет, я пришел, чтобы сказать, что люблю вас. Я не позволю, чтобы какое-то идиотское недопонимание разлучило нас». Что ей тогда делать? Можно было не искать ответа на этот вопрос, Потому что участившийся пульс сам на него ответил. О Том, Том… неужели ты пришел, потому что не можешь без меня?
Трясущимися руками она натянула джинсы, провела расческой по волосам, пожалев мимоходом, что не было времени привести себя в полный порядок. Она подумала, что Тому, кажется, так и не пришлось лицезреть ее в наилучшем виде и сегодня утром тоже едва ли удастся. Она спрыснула лицо эвианской водой, промокнула косметической салфеткой и чуть-чуть подкрасила тушью ресницы. Веки у нее припухли, но благодаря туши на ресницах глаза, казалось, раскрылись пошире, и поскольку румяна на ее не тронутом косметикой, все еще влажном лице выглядели бы нелепо, она просто пощипала себе щеки, как это в старину делала Скарлетт О'Хара, чтобы они немного порозовели. Затем она начала спускаться вниз по лестнице.
Джейн проводила гостя в комнату, которую Салли именовала кабинетом. Это была самая маленькая комната во всей квартире, и от мягкой, обитой кожей мебели, телевизора и большого письменного стола там было тесновато. Том стоял спиной к двери, разглядывая книги на полках. Он казался еще выше ростом в этой переполненной мебелью комнате. Сердце у нее екнуло, и она в нерешительности застыла на пороге, засмущавшись вдруг оттого, что у нее несколько минут назад так бурно разыгралось воображение.
– Том! – окликнула она, но голос ее не послушался и прозвучал тихо и напряженно.
Он оглянулся.
– Гарриет! – Он не подбежал к ней и совсем не жаждал ошеломить ее объяснением в любви.
– Ты зачем пришел? – Вопрос этот тоже прозвучал не так, как ей хотелось бы, но от сковавшего ее напряжения голос перестал ей подчиняться.
Он чуть заметно поджал губы.
– У меня есть для тебя кое-какие новости.
– Да? – Все шло не так, как она думала. Ее ждет разочарование. Наивная дурочка – вообразила, что все может быть по-другому… – Что же это за новости?
– Грег Мартин погиб.
Слова падали как камни в стоячую воду, плоские и тяжелые, в слишком теплом воздухе маленькой комнаты. Она посмотрела ему в лицо, забыв обо всех своих недавних мечтах.
– Что? – переспросила она. – Когда?
– Вчера. Прошлой ночью по австралийскому времени. Я подумал, что тебе будет интересно узнать об этом.
– Да. Но… – мысли ее мчались по кругу, – но каким образом?
